Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого
— Когда я гляжу на эту шалопайку Синди, я думаю, что когда-то ты выглядела, как она сейчас. И тогда я догадываюсь, почему Крис влюбился в тебя. За это я еще больше ее ненавижу. Она дразнит меня, ты знаешь это. Ее вид заставляет меня думать о пороке, о том грехе родственной любви, в который впали вы с Крисом. Она разгуливает в своей спальне в одном бикини. А ведь ей хорошо известно, что я проверяю все комнаты перед тем, как лечь спать. Сегодня, например, на ней была такая прозрачная ночная рубашка, что она не скрывала практически ничего. Но она даже не смутилась, встретив меня в таком виде, и позволила себя разглядывать. Джоэл говорит, что она просто потаскуха.
— Тогда не заходи к ней в комнаты, — сказала я, стараясь сохранить спокойствие. — Если не хочешь видеть того, что тебе неприятно, старайся не видеть. А Джоэл — ограниченный, глупый старик. Поколение Синди, Барт, не привыкло к нашим условностям. Они все ходят полуголые. Но ты совершенно прав: она не должна демонстрировать всем свое тело. Я поговорю с ней об этом утром. Ты уверен, что она намеренно выставляла свою наготу?
— А ты сама разве не делала этого намеренно? — мрачно произнес он. — Запертая на чердаке с Крисом, разве ты не показывала ему намеренно свое тело?
Что я могла ответить, чтобы он понял? Он никогда бы не понял.
— Мы все хотим прожить жизнь достойно, Барт. Все это было так давно, что я не хочу даже вспоминать. Я стараюсь забыть. Мне хотелось бы думать, что Крис — мой муж, и не вспоминать, что он мой брат. Мы не должны были иметь общих детей. Разве это недостаточное наказание? Ты не находишь, что стоит нас хоть чуточку пожалеть?
Но Барт покачал головой, и его глаза потемнели.
— Уходи. Ты опять приводишь всякие доводы себе в оправдание. А я снова чувствую ту гадость, которую ощутил, когда все узнал про вас. Я тогда был подростком, и мне необходимо было чувствовать себя и мир чистыми и цельными. Мне и сейчас это необходимо. Именно поэтому я без конца принимаю душ, бреюсь, приказываю слугам убирать, чистить, пылесосить каждый день. Я все время стараюсь отчистить ту грязь, которой ты и Крис запачкали мою жизнь — и не могу!
Даже в объятиях Криса я не могла найти успокоения. Сон не приходил. Наконец, я задремала. И тут же вскочила, услышав отдаленные крики. Второй раз за ночь выскочив из постели, я побежала в направлении криков.
По полу длинного коридора ползла Мелоди, а я в растерянности смотрела на нее. На ней была белая ночная рубашка, снизу, как мне показалось, отороченная неровными красными полосами. Она ползла и стонала, а мне чудилось, что я все еще сплю. Длинные волосы ее были всклокочены, на лбу выступили капли пота, а за ней тянулся по полу кровавый след!
Она безумным взором взглянула на меня и, узнав, простонала:
— Кэти, у меня начались роды…
Она закричала, затем ее глаза медленно-медленно закатились — с ней сделался обморок.
Я кинулась к Крису, потрясла его за плечо. Он проснулся, потер сонные глаза.
— Мелоди! — прокричала я. — У нее начались роды! А сейчас она лежит на полу в холле, вся в крови!
— Не волнуйся, — успокоил он меня, выскакивая из постели и надевая халат. — Первые роды проходят медленно, иногда даже слишком.
Однако у него в глазах было беспокойство, будто он мысленно подсчитывал, сколько времени уже прошло с начала родов.
— У меня в чемоданчике есть все, что надо, — и он начал собирать одеяла, чистые простыни, полотенца.
У него все еще был цел тот чемоданчик с медицинским инструментом, который он получил по окончании медицинского колледжа. Он хранил его все годы, как святыню.
— Если у нее кровотечение, как ты говоришь, значит, нет времени на то, чтобы ехать в госпиталь. Теперь все, что требуется от тебя — это вскипятить воду. Во всех фильмах акушеры требуют кипяченой горячей воды.
— Мы не в кино, Крис! — нетерпеливо закричала я, полагая, что он просто хочет устранить меня.
Мы почти бегом дошли до Мелоди, и он наклонился над нею.
— Я знаю. Но я был бы рад, если бы ты сделала еще что-нибудь, кроме того, чтобы бегать здесь и кричать. Отойди, Кэтрин, — уже почти грубо приказал он.
Он поднял Мелоди, и в его руках она казалась легче перышка, хотя ее живот возвышался, как гора. Войдя в ее комнату, он уложил Мелоди на кровать, подсунул под нее подушки и попросил меня принести побольше полотенец и простыней.
— Двигайся, Кэтрин, двигайся! Положение ребенка говорит о том, что роды идут. Головка опустилась, и он продвигается вперед. Беги, Кэтрин! Мне надо простерилизовать некоторые инструменты. Неужели, черт побери, нельзя было сказать мне, что у нее начались схватки? Пока мы все веселились и радовались подаркам, у нее уже начались схватки. И она ничего никому не сказала. Что, черт возьми, происходит со всеми в этом доме? Все, что нужно было — это предупредить нас!
Еще до того, как он закончил эту тираду, предназначенную больше для себя самого, чем для меня, я уже летела по коридору, затем вниз по лестнице — на кухню, чтобы поставить на огонь чайник. И все время с беспокойством думала о том, что Мелоди, скорее всего, хотела этим наказать себя и нас. А может быть, она даже желала смерти своему ребенку, чтобы не возвращаться в Нью-Йорк с мужем-паралитиком и ребенком, по существу, лишенным отца.
Когда глядишь непрерывно на чайник, он никак не закипает. Тысячи ужасных мыслей пронеслись у меня в мозгу, пока я глядела на воду, ожидая появления хоть единого пузырька. Что там делает Крис? Может быть, разбудить Джори и сказать ему? Почему Мелоди так поступила? Может быть, она — человек, схожий с Бартом, и сама себе придумывает наказание за грехи? После того, как прошел, как мне показалось, целый час, вода закипела. С парящим чайником в руках я поднялась по лестнице, потом снова спустилась вниз, пока воды не стало достаточно.
Крис устроил Мелоди в полусидячем положении, подложив ей под спину подушки. Ноги ее были широко раздвинуты, под колени тоже были подложены подушки. Кровь текла из нее. Крис положил вокруг Мелоди полотенца, простыни и все, что мог собрать, чтобы промокать кровь.
— Я не могу остановить кровотечение, — озабоченно проговорил он. — Меня пугает мысль, что ребенок может захлебнуться кровью. Кэти, — кивнул он мне, — надень резиновые перчатки и возьми в моем чемоданчике щипцы. Будешь извлекать из кипятка и подавать мне инструменты, когда я тебе скажу.
Я кивнула, страшно испуганная тем, что не вспомню названий инструментов, потому что много лет прошло с тех пор, как Крис называл мне их.
— Просыпайся, Мелоди, — Крис слегка похлопал ее по Щекам. — Мне нужна твоя помощь.
