"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

С этими словами он схватил ее за плечи стал трясти, словно забыл о том, что перед ним стоит хрупкая молодая женщина.

— Это как детектор лжи! — кричал он. — Не забывай, что ты будешь проходить это испытание при большом стечении народа. У тебя не будет даже достаточно времени для обдумывания вопросов. Каждая запинка или замешательство будут истолкованы однозначно против тебя. Все будут слышать каждый удар твоего сердца, на тебя будут направлены сотни глаз. И от того, как ты ответишь на все вопросы, будет зависеть твоя судьба. Обвинитель не упустит такого прекрасного шанса — окончательно разделаться с тобой. Он уже и гак обозлен на нас с тобой за то, что ему не удалось переманить присяжных на свою сторону. Ты будешь ступать по лезвию ножа, по раскаленным углям!.. Небольшой наклон в сторону — и тебе крышка! Ты это понимаешь?

В ее глазах были одновременно такая боль и такая преданность, что Мейсон не выдержал и оттолкнул Вирджинию от себя.

— Ты ничего не понимаешь! — потрясенно сказал он и, махнув рукой, отвернулся.

Но Вирджиния уже твердо знала, чего она хочет, и почувствовала, что вполне сможет добиться этого от Мейсона.

— А я не хочу, чтобы моя вина была доказана судом присяжных заседателей, — твердо ответила она, выдержав паузу, достаточную для того, чтобы Мейсон осознал смысл сказанных ею слов. — Ты должен предоставить мне возможность выступить на этом процессе. Я требую, чтобы ты перед началом заседания обратился к судье с просьбой дать мне выступить. Если ты не сделаешь этого, я официально добьюсь, чтобы тебя отстранили от ведения моего дела, и буду защищать себя сама.

Мейсон потрясенно покачал головой.

— Ты — самоубийца. Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь. А теперь, пожалуйста, — он пристально посмотрел ей в глаза, словно подчеркивая смысл последнего слова, — оставь меня в покое.

Она взяла его за руку и с болью в голосе сказала:

— Ты не должен обижаться на меня. Я знаю, на что иду, и уверена в том, что мне удастся оправдаться. А, что касается наших отношений…

Мейсон не дал ей договорить. Он резко взмахнул рукой, демонстрируя свою неприязнь.

— Я сейчас не хочу говорить об этом! Если тебя не устраивает то, что ты услышала от меня вчера, то я готов еще раз поговорить на эту тему, но не сейчас.

У нее на глазах появились слезы.

— Почему?

— Потому, что сейчас у нас есть более важные дела. И если ты не хочешь к сегодняшнему вечеру оказаться в тюрьме, то должна очень хорошо подумать над тем, что говорить. Если хочешь — могу дать тебе несколько советов.

По ее молчанию Мейсон понял, что Вирджиния готова его выслушать.

— Как ты знаешь, в свое время я тоже работал помощником окружного прокурора со стороны обвинения, то есть, занимался тем же самым, чем сейчас занимается Терренс Мессина. Я прекрасно знаю, на что он будет давить. Сейчас показания двух его главных свидетелей — Кэтлин Фримэн и Роберта Бертрана — практически опровергнуты. Я могу почти что со стопроцентной уверенностью сказать, что он не станет обращаться к той информации, которую они предоставили. У него остался только один надежный свидетель — Джозеф Макинтайр. И потому тебя будут расспрашивать именно о нем. Приготовься к тому, чтобы как можно более убедительно и точно отвечать на вопросы, связанные с вашей совместной жизнью с Джозефом Макинтайром. Во всяком случае, зацепиться за что‑то более серьезное Мессина не может. Он, конечно же, будет спрашивать о подробностях того вечера, который вы провели с Лоуренсом Максвеллом перед его смертью. На все вопросы ты должна давать конкретные, четкие и твердые ответы, никаких колебаний. Любое колебание будет истолковано ни в твою пользу. И вообще, ты должна вести себя так, чтобы у присяжных не было ни малейших сомнений в твоей честности. Честность — вот единственное, что может спасти тебя от обвинительного приговора. Но эта честность должна быть как бы… — он замялся подыскивая нужное слово, — демонстративной, что ли… Показной… Множество честных людей, которых я видел перед собой в суде, давали абсолютно правдивые, но совершенно неубедительные показания. Просто потому, что не знали, как себя вести, как сформулировать точный ответ. Из‑за этого были сломаны и покалечены человеческие судьбы. Постарайся держать себя в руках и не давать волю чувствам. Перед началом заседания просто отложи эмоции в сторону. Они тебе уже ничем не смогут помочь, лишь помешают. И помни — нет ни одного вопроса, на который ты могла бы не дать ответ. Не считая, конечно, тех случаев, когда я сам буду решать, что неприемлемо, и выдвигать официальные протесты. Правда, судья Кингстон с таким же успехом может их отклонять. А потому, последнее правило — ты должна знать ответы на все возможные вопросы. Вполне вероятно, что о чем‑то тебя не спросят. Но это еще не значит, что ты не должна знать на это ответ. Вот что я хотел тебе сказать прежде, чем ты решишься занять кресло свидетеля.

Оставив Вирджинию стоять у колонны подземного гаража, Мейсон медленно подошел к машине, уселся в кресло водителя, поставил рядом с собой чемодан, повернул ключ в замке зажигания и медленно выехал, даже не оглядываясь в ту сторону, где стояла его подзащитная и… все еще возлюбленная…

ГЛАВА 30

Развязка драматического судебного процесса близится с каждым часом. Пощечина — женский метод борьбы с соперницей. Сторона защиты вызывает Вирджинию Кристенсен в суд для дачи показаний. Подробности вечера, ставшего роковым для Лоуренса Максвелла. Наручники — игрушка для миллионера. «Зачем наблюдать за незнакомыми людьми, если можно посмотреть, как это делают друзья?» Защита вполне удовлетворена показаниями обвиняемой. Обвинитель пытается уличить Вирджинию Кристенсен во лжи. Обвиняемая не теряет присутствия духа. «Вы часто занимались любовью в наручниках?» Лоуренс Максвелл любил играть… Вирджиния Кристенсен бросила Джозефа Макинтайра не потому, что он сделал операцию на сердце. Я застала его в постели с другим мужчиной…» Момент истины наступил. Мейсон Кэпвелл — триумфатор. Вирджиния Кристенсен признана невиновной.

Перед началом очередного и, как все не без основания ожидали, последнего заседания по делу Вирджинии Кристенсен, холл Дворца Правосудия гудел, как переполненный пчелами улей.

Неслыханное для Бриджпорта количество горожан пришло в здание Верховного суда для того, чтобы оказаться свидетелями развязки драматического судебного процесса, длившегося уже четвертый день.

Сейчас никто не смог бы с полной уверенностью предсказать исход процесса. Даже искушенные в подобных делах журналисты пребывали в полном недоумении.

Каждое судебное заседание приносило очередной сюрприз. Сейчас в кулуарах прокатились слухи о том, что адвокат намерен просить судью о том, чтобы обвиняемая Вирджиния Кристенсен дала показания под присягой. Некоторые склонны были истолковать это, как слабость позиции адвоката, который вынужден был прибегнуть к последнему средству. Некоторые, напротив, склонны были считать, что лишь совершенно уверенный в своей невиновности человек способен отважиться на такое.

В любом случае, интерес к судебному процессу, проходившему во Дворце правосудия, достиг высшей точки. Нетерпеливое ожидание публики подогревалось еще и тем, что сегодня должен быть вынесен окончательный приговор. Так что имело смысл, даже не попав в зал суда, толкаться в коридоре в ожидании вынесения приговора. Что и собирались делать многие, кому не хватило бы мест в зале заседаний.

Хотя был еще только полдень, самые нетерпеливые и предусмотрительные журналисты уже устанавливали аппаратуру в холле Дворца Правосудия и на его ступеньках. Снова и снова, уже в который раз, проверялись камеры, диктофоны, кассеты и осветительные приборы. Все должно было быть готово к тому моменту, когда двери зала суда распахнутся, и оттуда выйдет либо оправданный обвиняемый, либо удовлетворенно потирающий руки обвинитель.

Вирджиния Кристенсен стояла в большом, отделанном большими мраморными серыми плитами, помещении женского туалета и приводила себя в порядок.