Её нельзя (СИ) - Асхадова Амина

Ее отец тоже особо не препятствовал. Накануне вылета у нас состоялся с Шахом разговор.

— Камаль скоро приедет, — заявил Эмин. — Он уже чувствует неладное, я знаю.

— Есть повод для беспокойства? — поинтересовался я.

— Многие ушли при странных обстоятельствах. Это повод для Камаля забеспокоиться. Я ограждаю свою семью от него тем, что убираю со своей дороги других. И тем самым зову его.

— Когда он приедет? — спросил я, сощуриваясь.

— Без понятия, — взмахнул Эмин руками. — Но будет действительно лучше, если на некоторое время ты увезешь Софию с дочерью из страны.

— Так спокойно отпускаете ее? — с сомнением спросил я.

— Я за нее не боюсь и уже не переживаю. Хуже меня все равно нет, — дал свое благословение Шах.

София ступает по просторной гостиной с дочерью на руках и рассматривает каждый уголок.

Высокий потолок, лепнина и частная архитектура были не очень современными, но опыт перестройки у нас есть.

— Я рад привезти тебя сюда, — сказал я Софии. — Покажу тебе все места, где я рос. Тебе понравится.

— Хорошо, — отстраненно отвечает принцесса.

— Будут тебе окна в пол и больше света, — сопровождаю знакомство жены с виллой. — Нарисуй нашу спальню, я сделаю ее какой хочешь.

— Нарисую, — соглашается задумчиво.

Фронт работ был большой. Реставрация бассейна, ограждения, установка новых окон — я собирался сделать это как можно скорее. Еще сад хотел восстановить. Чтобы там росло много цветов для нее.

— На этой вилле жили твои родные? — интересуется Соня.

— Нет, здесь давно не жили. Вообще-то отец приберег для меня это место, он еще думает, что виллой у побережья горячего моря меня можно заманить сюда насовсем.

— Нельзя? — робко улыбается София.

— Нет, Сонь, — серьезно отвечаю ей. — Я люблю это место, но жить хочу не здесь. Видимо, воспоминания детства просят уехать отсюда.

Все дела в Петербурге я оставил на Рината, на ближайшие годы мне есть чем заняться на Сицилии. Но мысленно я не считал это своим делом жизни.

— А вилла, на которой живет папа с Ясмин и Марком, далеко?

— Не совсем. На днях съездим в это место, где он по-своему счастлив.

София остановилась, перестав ходить по вилле. Но дочь из рук не выпустила. Еще остерегается, еще не приняла.

— Побережье — это прекрасно, — наконец, выдавила Соня. — В конце концов, теплый воздух и море пойдут дочери на пользу. Воспримем это как большой-большой отпуск.

Я осторожно выдохнул, отключая тормоза.

Принцесса приняла. Отпустила, успокоилась.

Я подошел к ней в несколько шагов и прижал их к себе.

— Ты не пожалеешь, — сказал я.

— Уверена, что нет, — согласилась принцесса.

— В спальне сделаю шумоизоляцию, — с усмешкой сказал я. — Чтобы соседи не слышали, как я тебя люблю.

Я погладил по щеке спящую дочь и мысленно дал себе слово сделать их счастливыми.

— Все, что я делал и буду делать, это ради тебя, Сонь.

— Я знаю, Эмиль, — ответила она грустно. — Я уже поняла.

Я кивнул. Я уже ей объяснил. Случившееся с Басмановым ей уже показало, на что я готов ради нее.

— Я просто по-другому не умею.

— И не нужно. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Я кивнул, с прищуром наблюдая за Софией. Она сделала несколько шагов, продолжая изучать местность.

Я тоже огляделся.

Так выглядела новая жизнь.