Чёрный и Зоя. Без крыльев (СИ) - Ростова Татьяна

Зоя улыбнулась, подходя к нему, но неожиданно её опередила стройная, подтянутая шатенка в тёмно-синем спортивном костюме. Она подошла к нему впритык и поцеловала нежно в щёку. Он улыбнулся ей и что-то сказал, переведя холодный взгляд на Зою.

— Привет, — подошла она и взглянула на шатенку с непонимающим выражением на лице. Лицо девушки ей показалось очень знакомым, словно… она видела её всё время, что жила «на посту». — Машина готова, — сказала Зоя несмело, потому что не решалась даже подойти ближе к любимому.

Они все вместе вышли под дождь, и Зоя, идя последней, увидела в руках шатенки дорожную сумку, как будто она собиралась ехать вместе с ними.

Слава вёл себя отстранённо, и на весёлую болтовню шатенки никак не реагировал, отчего она быстро смолкла. Когда они уже сели в просторный кроссовер «Тойоту», Зоя поняла, что не ошиблась. Девушка, которую Слава назвал Ирой, села в машину, но не там, где ей хотелось бы. Получилось, что первой через лужи побежала Зоя, зная направление, и постаралась быстро спрятаться в машине, распахнув заднюю дверцу и стремительно сев.

За рулём был «Железный волк» — тот самый молодой паренёк — Лис, с которым за эти недели они даже сдружились. Отец его держал сеть известных по всему Ростову и области пивоварен, а молодой человек видел себя в мотоклубе, и только в нём. Он вступил туда недавно, несколько лет ожидая этого момента, теперь почти жил на «Байк-посту», с удовольствием занимаясь мотоциклами, разными поручениями президента ростовского филиала — Алекса, и мечтал о будущих поездках и путешествиях.

Чёрный для двадцатитрехлетнего Лиса был всё равно, что Богом, легендарной личностью, единственное, молодой мужчина не понимал, зачем тому так мучить свою подругу. Зоя казалась ему святым существом — искренним, добрым, откликающимся на чужое горе или печаль.

Она совсем не пила, не курила, мало проводила времени в весёлых компаниях, и если это и случалось, то откровенно там скучала, как будто тосковала. Мистик, конечно, и это Лис видел, был ею увлечён, но она никак не отвечала ему, неосознанно держа ладошку на увеличивающемся животике. Было понятно — она принадлежит Чёрному.

На заднем сиденье места хватало для того, чтобы с комфортом проехать тысячу километров, поэтому Чёрный расположился там рядом с Зоей. Ире пришлось довольствоваться местом рядом с водителем, из-за чего она была очень недовольна.

Слава, поздоровавшись с Лисом, устало откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Зоя с тревогой наблюдала за ним, понимая, что его донимает головная боль. Недавно она разговаривала с его врачом, и тот констатировал факт, что Слава идёт на поправку, но у него затягивается синдром человека, пережившего операцию на мозге — реабилитационный период. И протекает весьма бурно, сопровождается вспышками гнева, сильными головными болями и раздражительностью. В Москве его обязательно должны были наблюдать нейрохирурги, неврологи и много ещё кто.

— Промокли? — весело спросил Лис. — Ничего, сейчас согреетесь.

Зоя в ответ на его слова передёрнула влажными плечами и стянула с себя куртку, расправив волосы по плечам, чтобы они быстрее высохли. Она совсем не заметила, что Слава чуть приоткрыл глаза и наблюдает за ней.

А видел он явно озабоченное чем-то серьёзным бледное личико, и ему сразу вспомнился их вчерашний разговор… В не совсем формальной обстановке.

Слава едва заметно улыбнулся и с досадой понял, что чувствует сейчас её мягкий, едва уловимый запах, заглушаемый в машине духами Иры.

Зоя пришла вчера, как это делала до этого три недели, но просто не попадала к нему, потому что он предупредил врачей, что не хочет никого постороннего у себя видеть. Даже эта Ира, которая знала всё и обо всех, и явно напрашивалась к нему, не проходила, никто Чёрному сейчас был не нужен.

Но Зоя вчера приехала неожиданно. Ему как раз сняли с головы повязку, и после этого он спустился вниз в больничный скверик немного подышать воздухом и покурить, подумать, как жить-быть дальше. Со стороны улицы послышался характерный звук двигателя «Харлея», Чёрный ещё подумал о Мистике, но как-то не сложил одно с другим, а затосковал. Да, кто знает, суждено ли ему вообще хоть когда-нибудь кататься на байке, или врачи признают его неспособным… Он знал, что частенько такое случалось — байкер превращался в пешехода… и это в лучшем случае.

От мыслей, что он будет делать без мотоцикла и тех ощущений, которые он всегда вызывал в нём, снова появилась старая знакомая — сверлящая, назойливая, невыносимая головная боль. Она начинала давить где-то в висках, потом уходила на затылок, сжимая его до размеров спичечного коробка.

Чёрный постарался расслабиться, как его учил лечащий врач, говоривший, что «пишет с него кандидатскую». Лавочка больничного скверика, на которой он сидел один, находилась в довольно злачном месте. Мимо шла далеко не центральная тропинка от корпуса к корпусу Медуниверситета, и аккуратно стриженые кусты живой изгороди загораживали её от внешнего мира. Скамейка была со спинкой, поэтому Чёрный, в надежде побыть одному, сел тут. Мимо проходили люди, но очень редко.

Через полчаса или около того рядом кто-то остановился. Чёрный открыл в раздражении глаза и против яркого света утра сначала увидел только силуэт, но когда она заговорила, понял, что это Зоя.

— Мне сказали, что ты в парке, — запыхавшись, произнесла она. — Здравствуй.

Она села рядом, и он наконец увидел её лицо — синие глаза горели на нём решительностью и силой. Чёрный задавил в себе жестокий приступ влечения, которое так сильно било по голове, когда она возникала рядом — это было необъяснимо, но ни на одну женщину он в жизни так не реагировал сразу.

Опустив взгляд, Чёрный увидел, что она в джинсах, свободной рубашке навыпуск и кожаной куртке, которая уже не застёгивалась впереди, потому что не помещался небольшой животик, росший очень быстро. Она ничуть не менялась по мере того, как беременность становилась явной, даже делалась милее и мягче.

— Привет, — отрывисто бросил он и намеренно закрыл глаза, расслабляя мышцы спины.

— Как ты? — взволнованно выдохнула Зоя.

— Отлично, — усмехнулся он.

— Тебя завтра выписывают, я попросила ребят из ростовского отделения, чтобы они нас отвезли домой. Поедем на машине.

— Для такого калеки, как я, байки теперь под запретом.

— Ты выздоровеешь, и снова будешь ездить, — произнесла тихо она.

Её голос показался ему слишком приятным, даже ангельским, как будто молодая женщина была на самом деле не собой, а посланницей неба. И тут же в голову полезли похабные мысли — слишком долго его больное тело было без секса.

— А ты зачем пришла? — нагловато спросил он, открыв глаза и в упор посмотрев на неё.

— Хотела увидеть тебя, — спокойно ответила Зоя.

Он резко придвинулся к ней ближе и одним привычным движением посадил лёгкую женщину к себе на колени. Опустив лицо в длинные волосы, он всей грудью вдохнул присущий ей запах. Она секунду сидела в нерешительности, но потом обняла его, и прижалась всем телом.

Желание снова вернулось, властно захватывая все мысли, и отодвигая чудовищную головную боль куда-то далеко. Он горячими ладонями нырнул ей под рубашку и обхватил грудь.

— Слава…, - испуганно задрожала она, и он понял, что Зоя вовсе не испугалась, её тоже закрутила горячая струя вожделения.

Повернув лицо Зои к себе, он грубо поцеловал её, проведя нетерпеливой ладонью от груди вниз, и, надавив, потёр между бёдер молодой женщины, отчего её затрясло, и она глухо, сильно задышала.

— Не надо, прошу тебя, — порывисто сказала она, не контролируя себя.

Он замер, всё ещё прижимаясь к ней всем телом, и убрал ладони, но не отпустил.

— Ох, и хорошо с тобой, — пробубнил он ей в плечо, — люблю это дело…

— Тебе, наверное, нужно поправиться…

— Ха! — хмыкнул он. — Одно другому не мешает, или тебе Мистик не разрешает? Ты ведь с ним приехала?

Он оттолкнул её, почти скинув с ног.

Зоя вернулась на лавочку, судорожно стиснув ноги и положив на них кулачки. Надо было хоть как-то унять внутреннюю дрожь, которую породил в ней Слава нескромными ласками.