Хоум-ран! - Райли Грейс

Я молча смотрю на сестру, пытаясь обработать весь этот огромный объем информации. В разговорах с Иззи нужно уметь разбивать ее монолог на пункты и по очереди обсуждать их один за другим.

— А кто такая Кэтрин?

— Кэтрин Эбни. Моя начальница.

— Понятно. А почему именно горячий шоколад?

— Ну, этот напиток отлично успокаивает, — говорит Иззи и, будто подтверждая эти слова, отпивает из своей кружки.

— Сейчас ведь четвертое июля.

— И что с того? — она бряцает своей кружкой с маленькими красными сердечками о мою, с названием университетской бейсбольной команды — «Короли МакКи». — Ты вон зимой всегда пьешь пиво, а оно ведь холодное.

Пожалуй, в ее словах есть логика. Как обычно, она совсем не такая, какую бы выстроил я, но все же она есть.

— Я правда выгляжу как влюбленный подросток?

Иззи поднимает ладонь и сводит большой и указательный пальцы так, чтобы между ними осталась лишь едва заметная щелочка.

— Совсем немного. Но вообще, это довольно мило.

— Мило. Понятно, — без особой радости отвечаю я.

— Пенни рассказала мне, что произошло, — произносит Иззи, проводя рукой по волосам. Ее пальцы украшает бесчисленное множество тоненьких колец. — Вы с тех пор больше не говорили?

— Она не хочет меня видеть.

Сестра тихо вздыхает.

— Думаю, словами здесь все равно ничего не решить.

— В каком смысле?

— Мия — ученая, Себ. — Иззи запрокидывает голову и устремляет взгляд в небо. — А этим ребятам, прежде чем в чем-то увериться, всегда нужны доказательства. Если их попросить поверить чему-то на слово, это не сработает, верно? Так и с ней. Т­ы-то понимаешь, что чувствуешь, но она не примет это, пока ты не дашь ей что-то… весомое.

Мгновение я молчу, обдумывая ее слова.

Однажды я сказал Мие, что заслуживаю ровно того, чего хочу, и я считаю так до сих пор. Однако ей всегда казалось, что она недостаточно хороша для меня, что мне будет лучше с какой-то другой, гипотетической, девушкой, которая сможет дать мне намного больше, чем она: поддержку в карьере, детей и еще кучу всего, чего я, по ее мнению, ожидаю от подруги жизни.

Но это настоящий бред. Ее одной мне будет достаточно — ведь она настоящее сокровище. С детьми или без детей, в браке или нет, со всеми ее чертовыми родственниками или без них — мы созданы друг для друга. Но Иззи права. Ей нужны доказательства. Иначе она так и не услышит того, что я пытаюсь ей сказать.

— Иззи, — отвечаю я, — тебе когда-нибудь говорили, что ты гений?

60

Мия

Так непривычно с короткими волосами.

Я, гримасничая, смотрюсь в висящее над раковиной зеркало. Может, собрать их в хвост? Теперь, когда мои волосы стали короче примерно на пятнадцать сантиметров, их намного труднее заправить за уши, а я ведь не хочу, чтобы они лезли мне в лицо, пока я буду выступать.

Прямо сейчас Себастьян в последний раз выходит на бейсбольное поле.

Я же собираюсь отправиться в аудиторию, где должна состояться конференция.

Если не принимать в расчет мою прическу, то выгляжу я неплохо: на мне черные обтягивающие брюки-слаксы, лоферы, светло-голубая рубашка и черный пиджак. Образ дополняют мои любимые серьги-обручи и подвеска: сегодня они служат для меня своеобразным талисманом. Я вот-вот вой­ду в комнату, полную известных ученых — в основном мужчин. Я заранее постаралась подобрать одежду так, чтобы меня восприняли всерьез. Поправив сережку, я делаю глубокий вдох.

Даже если бы мы с Себастьяном не расстались, я бы все равно не смогла прийти на сегодняшнюю игру. Он бы не допустил, чтобы я отказалась от посещения такой важной конференции, а я, говоря откровенно, и не предложила бы. Явись он послушать мое выступление вместо участия в матче, это был бы лишь очередной компромисс, на который ему пришлось бы пойти ради меня.

При мысли об этом я каждый раз чувствую такую боль, как если бы мне в грудь всадили тупой ржавый кинжал.

Наши звезды не сошлись.

Мы с ним даже не в одной галактике.

— Мия! — зовет Элис, распахивая дверь. — Да где, черт возьми… А, вот ты где. Отлично. Сколько можно здесь сидеть? Ты опаздываешь.

Я поправляю пиджак и поднимаю взгляд. На ней сегодня строгое платье и балетки на плоской подошве. С нашей последней встречи она явно сходила в парикмахерскую.

— Привет, Элис!

— Мне до сих пор не верится, что Беатрис доверила тебе выступить с таким важным докладом, — говорит она, даже не пытаясь скрыть переполняющую ее зависть. — Об этом следовало бы рассказывать тому, кто действительно разбирается в теме исследования.

— Она уже давно это решила.

— К­акая-то старшекурсница! Я пишу об этом диссертацию! А ты едва понимаешь, о чем говоришь!

— Удачно защититься, — бурчу я себе под нос, пытаясь протиснуться мимо нее к выходу из туалета.

Элис делает шаг в сторону, загораживая проход.

— Прошу прощения?

Я могла бы сделать вид, что эти слова были искренними, но… последние несколько недель она совершенно не помогала мне в работе и только и делала, что срывалась из-за своей неуверенности в себе. И все это время я терпела ее издевки, чтобы не портить отношения. Она может думать обо мне что угодно, но я честно заслужила право выступить с этим докладом. Я и так невероятно нервничаю, да к тому же страдаю из-за разбитого сердца, и втаптывать себя в грязь не позволю. С меня хватит. Только не сегодня.

Все это время я старалась не выпускать свои коготки, но сейчас… Элис выбрала не лучший день, чтобы окончательно вывести меня из себя.

— Я сказала: удачно защититься. Надеюсь, ты помнишь, что я переписала за тебя половину кода?

Ее лицо вспыхивает.

— Не говори глупостей!

— Ты отлично знаешь, что это правда. — Я подхожу на шаг ближе. — Ты действительно очень умна, Элис, но только не в практических вопросах. Я пыталась помочь тебе, а ты не захотела работать вместе.

— Я не просила Беатрис, чтобы она навязывала тебя мне в помощницы.

— Взгляни на собравшихся там людей, — говорю я. — Почти все из них — мужчины. Все это время мы могли бы поддерживать друг друга, ведь в нашей сфере женщин совсем немного. Однако вместо этого ты предпочла обращаться со мной так, будто я непроходимая тупица. Но я исправила все недочеты в программе, и теперь следующая статья профессора Санторо будет еще полнее, как и твоя диссертация. Я заслуживаю выступить с этим докладом.

Элис краснеет еще сильнее, открывая и закрывая рот, прежде чем снова обрести дар речи.

— Если ты облажаешься, это напрямую отразится на мне, — наконец произносит она.

Я иду прямо на нее и берусь за дверную ручку.

— Тогда тебе очень повезло, что я держу все под полным контролем.

Сказав это, я выхожу в коридор: спорить дальше мне совершенно не хочется. Я сворачиваю в какой-то кабинет и смотрю на часы.

Я должна быть в аудитории через десять минут.

Роберт Мэйер наверняка будет в самом первом ряду с вопросами наготове. Перед выступлением я предусмотрительно изучила видеозаписи конференций с его участием: слушая отчеты об исследованиях, он всегда держит в руках блокнот, в который записывает все возникающие замечания. Иногда он прерывает доклад­чика, чтобы задать вопрос, требуя привести больше статистических и аналитических данных. Если мне удастся попасть в его программу обмена, я должна буду работать усерднее, чем когда-либо в своей жизни.

При мысли об этом я испытываю одновременно радость и беспокойство.

Помимо Пенни, которая настояла на том, чтобы прийти на мое выступление (хотя я сказала ей, что не буду возражать, если она предпочтет игру Себастьяна), поддержать меня во время чтения доклада будет некому. После барбекю мы с родными больше так и не разговаривали. Я понимаю, рано или поздно мне придется проглотить эту обиду: чем больше проходит времени, тем больше боли мне это причиняет. И все же в глубине души я лелею надежду, что Джана извинится первой. Говоря еще более откровенно, мне бы очень хотелось, чтобы вместо игнорирования и осуждения родители внимательно меня выслушали.