Наталия Миронина - Отказать Пигмалиону
– Во-первых, ты знаешь своего брата. Он никогда ничего никому не рассказывает. Приедет, бывало, сумки, полные продуктов, бросит на пол и сидит молча. Ни слова, ни полслова о том, что у него в жизни происходит, что дома, что на работе. А уж что на душе, так это вообще потемки. Я не знала, что это его протеже. Только слышала, что у нее редкий голос, жила и училась в Европе. Поначалу Галя мне еще звонила, жаловалась, она думала, что это интрижка. Ты представляешь, у нашего Вадима – интрижка с женщиной? Это невозможно! Я ей так тогда и сказала…
Варвара Сергеевна вдруг вспомнила, что в том разговоре с Юрой она вдруг ощутила впервые какую-то напряженность.
Словно сын на этот раз был с чем-то не согласен, но не говорил, боясь обидеть мать…
– Мам, все так сложно, что и описать словами нельзя. Я хочу жениться на Але. Мы встречаемся уже почти два года. Вадим узнал об этом недавно. У Али контракт с ним – он оплачивал обучение, потом устраивал ее артистическую карьеру…
– Юра, чего проще – поговори с Вадимом… Не может же быть монополии на человека?
– У него – может. Он упрям и несговорчив. К тому же, мама, влюблен, и я это знаю. И он делает из нее оперную звезду мирового масштаба. Или уже почти сделал! Он всегда знает, чего добивается. Он только не ожидал, что может в нее влюбиться…
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, имел возможность наблюдать.
– А она?
– Она влюбилась в меня. К Вадиму у нее совсем другие чувства – благодарность, доверие, уважение… Надо сказать, его есть за что уважать. Это верно. Но Аля запросто может отказаться выходить за меня замуж, если узнает про его чувства к ней.
– Ну, вы такие разные… – Варвара Сергеевна растерялась. Вадим, по ее мнению, всегда проигрывал Юре.
Не бог весть какая проблема, братья не поделили девушку. Но Варвара Сергеевна очень хорошо себе представила состояние Вадима, для которого Аля была олицетворением его смелости, его выбора, его риска. К тому же брак с Галей… Варвара Сергеевна покачала головой – она никогда не понимала и не принимала до конца женитьбу сына. Галя могла быть женой блестящего математика, но никак не продюсера, человека, по роду деятельности вынужденного вращаться среди молодых, красивых и талантливых женщин. Или Гале надо было смириться, поддержать мужа…
– Юра, что я должна сделать?
– Мама, поговори с Вадимом. Сама. Объясни ему все. Я боюсь, что он поставит Але условие – либо замужество, либо карьера.
Но Варвара Сергеевна сделать этого не успела. Два дня она собиралась с мыслями, тем более что Вадим опять был в отъезде, а на третий день, когда уже была готова обсудить с младшим сыном тезисы предстоящего объяснения со старшим, в квартире послышался характерный звон ключей. Варвара Сергеевна выбежала в прихожую и увидела Вадима, который осторожно ставил на пол свой дорогой портфель. «Копия отца!» – ахнула про себя мать, понимая, что сын мертвецки пьян.
– Ты откуда?! – выдохнула Варвара Сергеевна.
– Оттуда. – Сын ткнул пальцем в потолок, то есть в небо.
– Не понимаю.
– Мама, я с самолета. И у меня очень болит голова. Они там чем-то таким угощают, что лететь совсем не страшно. Только потом изжога. И мигрень. И все остальное тоже. Мама, чаю сладкого, крепкого, с водочкой, а?
Варвара Сергеевна растерялась – в интонациях сына было нечто такое, что делало ее сообщницей, другом, самым близким, самым верным. Вадим никогда так с ней не разговаривал. Впрочем, и таким пьяным она его никогда не видела.
– Раздевайся. Или тебе помочь?
– Мам, за кого ты меня принимаешь? Раздеться я и сам могу.
Варвара Сергеевна бросилась накрывать на стол. Хлеб, масло, колбаса, варенье и горячие пирожки с капустой – все это в одно мгновение было выставлено на белой скатерти. Когда она резала хлеб, в столовой появился Вадим. От него пахло душистым мылом, а волосы были влажные.
– Вот, я умылся и в полном порядке, – объявил он и, посмотрев на стол, добавил. – Как все вкусно! И красиво, даже если не хочешь есть, все равно съешь!
Тут он неожиданно подошел к Варваре Сергеевне, уткнулся ей в шею и заплакал. Плакал Вадим жалобно. В этих слезах не было громкой детской обиды и не было взрослого тихого невозвратного горя. Вадим плакал, как плачут подростки, безответно влюбленные в одноклассницу. Варвара Сергеевна от растерянности уронила нож и рассыпала по скатерти крошки. Она осторожно повернулась к сыну и очень неумело прижала его к себе. В голове у нее мелькала дурацкая мысль: «Господи, я даже не помню, когда его целовала! Что же я наделала?!» Она, стесняясь саму себя, – с Вадимом она никогда не позволяла себе никаких таких нежностей, – осторожно погладила его по голове.
– Не надо. Сейчас все пройдет. И изжога… – тут она осеклась, услышав из собственных уст глупость, и тоже расплакалась. Сын до боли напомнил покойного мужа, а также ее ошибки, которые взрослый Вадим ей великодушно прощал.
Раньше Варваре Сергеевне казалось, что все самые тяжелые вопросы она разрешила. Что в семье, где трое взрослых, обеспеченных, неглупых человека, уже никогда не возникнет ситуации предпочтения. Родители одинаково крепко любят своих детей, только с одними легко, с другими – сложнее. Жизнь Варвару Сергеевну обманула. Именно ей предстояло дать тот самый ответ, который бы обозначил ее родительский выбор. Она отлично понимала, что дети все равно поступят по-своему, но это своеволие не освобождало от ответственности советчика…
– Я ее люблю. Очень. Галю тоже люблю или любил. Я уже не знаю. Но я ее не брошу, – говорил Вадим, лихо опрокинув стопку водки.
– Вадим, ты же не можешь иметь гарем. И потом Аля – это твоя работа, твой бизнес. Может, не стоит путать? – улыбалась заплаканная мать.
– Уже спуталось. И гарем не могу иметь, – соглашался Вадим и упрямо продолжал: – А Галя не будет ни в чем нуждаться…
– Вадим, Гале не деньги нужны. Хотя и не помешают. Ей ты нужен, она тебя любит, детей хочет. Вы женаты достаточно давно, уже бы внуки мои подросли.
– Мама, я понимаю, но боюсь, я не смогу уже жить с Галей. Я слишком ее уважаю…
– О да! Я слишком ее уважаю, чтобы унизить совместной жизнью без любви. Мужчины придумали эту фразу, даже не желая вникнуть в ее смысл. А если Галя любит тебя так, что ей будет довольно видеть тебя каждый вечер за обеденным столом? Иногда ходить с тобой по магазинам, планировать ремонт и делать еще массу других, незначительных на первый взгляд вещей, но которые хотя бы создадут иллюзию семьи.
– Иллюзию…
– Именно. Иногда иллюзия – это очень много. Поверь мне.
– И что же делать теперь? У Юрки есть все – положение, деньги. Он красив. И она его любит. Может быть…
