Лукан. Конец (ЛП) - Бринн Адриана

В день, когда наш развод был завершен, я рассказала Роману, кто его отец. Он не спросил, почему я держала это в секрете. Ему было все равно, что я скрывала это от него. Мой сын был просто счастлив, что его супергерой, как он его называет, — его отец.

После того ужасного дня он стал называть его папой.

Дети такие всепрощающие и любящие. Я хочу сохранить его сердце чистым как можно дольше.

В тот момент, когда я прошептала ему эти слова, с моих плеч свалился груз. В тот момент, когда я сказала ему, кто его отец, и когда наступит день, когда он спросит о ситуации, я расскажу ему правду.

Я никогда не буду ему лгать.

Я надеюсь, что он простит меня так же легко, как в этом возрасте.

— Ты тоже талантлив, малыш. — Я провела нас обоих сквозь толпу внутрь галереи. Я бросила все и приехала исследовать Флоренцию еще раз, но на этот раз с моим маленьким сыном. Ему здесь нравится, и он кажется счастливее, чем в Нью-Йорке.

Я тоже.

Здесь я намного счастливее, но временами все равно чувствую пустоту.

Надеюсь, это чувство скоро пройдет.

— Такая красивая, мамочка. — Говорит он в восторге, пока мы оба смотрим на огромную стеклянную статую Афродиты.

Меня.

Она выглядит иначе, чем в прошлый раз, когда я видела ее в студии Лукана. По ее лицу текут золотые слезы, но ничто не создает впечатления, что фигура плачет. Она улыбается сквозь боль.

Мое сердце учащенно забилось.

Откуда он так хорошо меня знает?

Как он заставляет меня чувствовать себя красивой и сильной даже в самые тяжелые дни?

Я скучаю по нему.

Мне не хватает эйфории, которую я испытываю каждый раз, когда нахожусь рядом с ним. Каждый раз, когда он рядом со мной.

— Мамочка, а ты знаешь, что Афродита была замужем за Гефестом, но не захотела и отказалась от их союза?

Ха.

Какое совпадение.

— Я не знала об этом, но спасибо, что рассказал мне. — Я серьезно. Иногда он уходит в себя, и это меня пугает. В такие моменты, как сейчас, когда он окружен искусством и выплескивает факты о том, что его интересует, он снова становится прежним.

Я наслаждаюсь этими моментами.

Я люблю узнавать новое, особенно если учитель — он.

Может, физически он и не похож на своего отца, но сердцем и разумом он полностью принадлежит Лукану.

Я знаю цвета, узоры и всякое деловое дерьмо, но академические предметы мне давались очень плохо.

Не моим мальчикам.

Он больше не твой.

Мое подсознание иногда бывает настоящей сукой.

Мы идем рука об руку, разглядывая окружающее нас искусство. Искусство, созданное прекрасной и измученной душой. На стене висят картины, а посреди комнаты стоят две статуи. Его интерпретация Афродиты и еще одна. Мне любопытно посмотреть, что он создал, и когда мы доходим до статуи, я теряю дар речи.

— Вау. — Я выдыхаю, когда Роман замирает рядом со мной. Он ничего не говорит, пока мы оба с благоговением смотрим на шедевр, стоящий перед нами.

Роман.

Прямо перед нами стоит детская статуя римского солдата. Она сделана из стали с золотой краской, стекающей по лицу и доспехам. Маленький солдат во всем похож на моего сына. От роста до красивого лица. Лукан сделал статую для моего сына.

Для нашего сына.

Она прекрасна, и по выражению лица Романа я вижу, что он тоже так считает.

— Это я. — Он говорит, все еще глядя на свою статую.

Надпись на табличке: Роман/Лукан Мэдден

Материалы: Сталь и акриловые краски.

Заметка от художника: Для моего сына. Мальчику, состоящему из всего хорошего, с золотым сердцем и стальным умом.

Он больше не использует свой псевдоним.

Как и во все предыдущие разы, я чувствую его раньше, чем вижу.

Волоски на моей шее встают дыбом, а по телу пробегают мурашки. Даже в разлуке я могу чувствовать его так же, как и тогда, когда он рядом со мной. Он укоренился в моем мозгу, моей душе и моем сердце.

Он велел прийти к нему.

Что, если он нашел другую?

Что, если он больше не чувствует того же самого?

Что, если я упустила свой шанс?

Все эти мысли проносятся у меня в голове, заставляя чувствовать себя неуверенно.

Черт.

— Папа! — Роман кричит так громко, что все в галерее останавливаются и смотрят в нашу сторону. Хорошо, что мой мальчик так взволнован встречей с Луканом, и я благодарна за то, что он его задержит. Я могу успокоить свои нервы и колотящееся сердце.

Ты можешь сделать это.

Он любит тебя.

Ты любишь его.

Следуй за своим сердцем, солнышко.

Слова обоих моих родителей остаются со мной, когда я стою перед любимым мужчиной с надеждой, что у нас есть еще один шанс.

Шанс сделать все правильно.

Чтобы дать Роману лучшее.

Мы тоже этого заслуживаем.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что почти не заметила недоуменного выражения лица Лукана. Я смотрю на его лицо и вижу удивление и столько эмоций в его глазах. Он падает на колени, как только видит, что Роман бежит к нему так быстро, как только может. Момент, когда Роман оказывается в объятиях своего отца, я буду хранить вечно.

Я думала, что те дни, когда я рассказала им обоим друг о друге, я никогда не забуду, но я ошибался. Ничто не сможет превзойти этот день. День, когда они оба впервые почувствовали безусловную любовь родителя и ребенка.

Отцом Лукана был самый худший из людей.

У Романа будет все самое лучшее.

Полный круг.

Они крепко обнимаются, не собираясь отпускать друг друга.

— Привет, дружище. — Голос Лукана звучит грубовато, но за этими словами столько любви. — Я так счастлив. — Я вижу это. Он тоже хорошо выглядит. Под глазами нет темных кругов, борода исчезла, и он выглядит сильнее.

Здоровее.

Такой чертовски красивый.

Такой он.

— Ты рад, что я здесь, или ты рад, что ты мой папа? — Роман спрашивает скептически, но с ухмылкой на своем пухлом лице.

Лукан крепко обнимает его и смеется над выходками сына.

— И то, и другое. Я чертовски счастлив, что я твой папа.

— Ты сказал плохое слово. — Роман улыбается мне и делает хватательные движения руками. — Он должен мне доллар, мамочка.

Я смеюсь, потому что знаю, что будет дальше.

Я лезу в сумку и достаю его дорожную копилку.

Да, именно так.

Копилка для путешествий, которую он заставляет меня носить с собой повсюду, потому что говорит, что у взрослых людей грязные языки, и они сделают его богатым.

Мой маленький предприниматель.

Лукан снова смеется, а затем тянется к заднему карману джинсов и достает бумажник.

Я тоже обратила на это внимание. На нем джинсы и туфли. Ничего

экстравагантного. Так же, как он одевался, когда мы только познакомились.

До костюмов.

— Вот, mio bambino⁶⁶. — Лукан протягивает Роману пару свежих долларовых купюр, и мой мальчик, не задумываясь, хватает их и засовывает в маленькую копилку. Копилка не может принять еще один доллар, потому что она переполнена. У его дяди Лоренцо самый грязный язык, и он не собирается прекращать ругаться при моем сыне.

— Что нужно сказать, Роман? — Мой мальчик смотрит на меня и демонстрирует отцу свои манеры. В конце концов, я воспитываю джентльмена.

— Спасибо. — Он тихо говорит, прежде чем вернуть мне свое состояние, чтобы я могла хранить его в безопасности.

— Не за что, сынок. — Говорит Лукан, разбивая мне сердце самым радушным образом. Я приветствую эту боль, потому что она самая приятная. Он есть у моего сына, и неважно, что произойдет с нами.

Лукан встает с колен и поднимается во весь рост.

Он стоит уверенно и возвышается над нами.

— О, я забыл. — Говорит Роман, заставляя нас обоих рассмеяться. Это не то, что мы планировали, но это реальность, и это делает ее еще более особенной. — Вот!

Вот так.

Назад пути нет.

Тонуть или плыть.

Роман протягивает отцу бумаги, которые он сжимал в своей маленькой ладошке весь вечер. Они уже помялись, и я вижу небольшое шоколадное пятно от джелато, которое мы съели перед входом в галерею.