Даниэла Стил - Любящая
— Нет… то есть да, — и он, поминутно вздыхая, рассказал ей все как есть. — Не знаю, почему я решил позвонить вам, Мэри, но вы ведь все-таки медсестра, и вы — подруга… и в прошлый раз вы были рядом… О, Господи, это погубит ее! Не знаю, как ее успокоить. Она в истерике. Я никогда не видел ее такой.
Мэри кивнула, выслушав Оливера:
— Я ее прекрасно понимаю.
— В прошлый раз было действительно так плохо, как она рассказывает?
— Нет, гораздо хуже.
— О Боже. — И, ненавидя себя за то, что спрашивает, он все-таки спросил: — А могут сделать аборт, если срок беременности — три с половиною месяца?
— Это очень опасно. — И, помолчав немного: — Вы бы хотели?
— Не я, она. Так она, по крайней мере, сказала, — всхлипывая, произнес Оливер.
— Это она со страху.
И Мэри во всех подробностях рассказала Оливеру, как проходили роды Александра. Олли в эту минуту был так восприимчив, что сам чуть не морщился от боли.
— Роды были сами по себе тяжелые, но по сути дела все страдания Беттина испытала по вине врача. Он сделал все, чтобы ей было как можно хуже.
— Она понимает это?
— Умом — да, сердцем — нет. И теперь панически боится. Мы уже говорили с ней как-то об этом. Она решила, что больше никогда не отважится на рождение ребенка. Признаюсь, если бы я прошла через такое, тоже, наверно, так поступила бы. Но, Олли, на этот раз все будет по-другому…
— Откуда вы знаете?
— Любой врач скажет вам то же самое. Разве её врач иного мнения?
— У нее пока нет акушера.
— Тогда, умоляю вас, найдите хорошего. Это очень важно. Поговорите с друзьями, наведите справки. То, что произошло в Сан-Франциско, не должно повториться.
— Не повторится. Я этого не допущу, — вздохнул Оливер. — Спасибо, Мэри. Простите, что побеспокоил вас со своими проблемами.
— Глупости, — отрезала Мэри и с улыбкой в голосе добавила: — Олли, я очень рада…
Он опять вздохнул:
— И я рад. Но просто шалею от мысли, что ей, возможно, вновь придется испытать такие муки.
— Она скоро успокоится, а вы тем временем найдите ей хорошего доктора.
Он приступил к поискам, едва положив трубку. Обзвонив нескольких приятелей, жены которых в последние годы рожали в Лос-Анджелесе, он с удивлением обнаружил, что трое из них указали на одного и того же врача и отозвались о нем как о мечте любой женщины. Оливер торопливо записал номер телефона, по которому можно было связаться с удивительным врачом, навел дополнительные справки и дрожащей рукой накрутил диск.
— Доктор Сэлберт? Меня зовут Оливер Пакстон…
И он, ничего не упуская, изложил историю Беттины.
— Приводите ее завтра утром. Ну, скажем, часов в десять?
— Чудесно. А что мне сейчас делать?
Доктор захохотал:
— Дать ей выпить. Желательно чего-нибудь покрепче.
— А это не повредит ребенку?
— Нет, если ограничиться одной-двумя рюмками.
— А можно шампанское? — Оливер еще ни разу в жизни так не волновался.
— Сколько угодно. До встречи.
— Да-да… и спасибо, — растерянно пробормотал Оливер и положил трубку.
— Куда ты идешь? — позвал его Александр.
— Я скоро вернусь.
И действительно, он вернулся очень скоро — с большой бутылкой первосортного французского шампанского. Ему хватило пяти минут для того, чтобы собрать поднос, на который он, кроме бутылки, поставил два фужера и вазочку с арахисом.
Оливер осторожно постучался в дверь спальни.
— Да? — еле слышно прозвучал из-за двери голос Беттины.
— Можно войти?
— Нельзя.
— Отлично.
И он осторожно открыл дверь.
— Я рад, когда меня встречают так приветливо.
— Господи, — простонала Беттина, увидев шампанское, и отвернулась. — Для меня это не праздник, Олли.
— Это ваше дело, мисс Дэниелз, а я могу отметить будущее появление на свет моего сына так, как того пожелаю. Кроме того, — он поставил поднос рядом с кроватью и с любовью посмотрел на Беттину, — я очень рад, что его матерью будет обожаемая мною женщина.
И он присел рядом с ней на кровать и стал нежно гладить ее волосы, но она стряхнула его руку.
— Хватит… Нет настроения.
Тогда он прилег рядом и с любовью, растроганно смотрел на Беттину.
— Девочка, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я только что говорил с Мэри, и она мне обо всем рассказала. Я понял, через какой кошмар ты прошла. Но на этот раз это не произойдет. Клянусь тебе.
— Ты звонил Мэри? — удивленно и с подозрением спросила Беттина. — Зачем?
— Потому что я люблю тебя, потому что беспокоюсь за тебя, потому что не хочу, чтобы ты боялась.
Она заплакала, ощутив в его голосе подлинную заботу.
— Ох, Олли, как я тебя люблю… дорогой мой… — Она рыдала в его объятиях.
— Успокойся, все будет отлично.
— Обещаешь? — она посмотрела на него по-детски доверчиво.
— Обещаю. Завтра мы пойдем ко врачу, от которого без ума все женщины.
— Ты уже нашел мне доктора? — в ужасе воскликнула Беттина.
— Конечно. Я злой и ужасный. Разве ты этого раньше не замечала?
— Да… Замечала. А как ты отыскал этого доктора? — улыбнулась она и поцеловала его в ухо.
— Спросил у приятелей, жены которых недавно рожали, потом поговорил по телефону с ним самим. Произвел неплохое впечатление.
— Что он сказал?
— Велел тебе выпить шампанского. Назначение врача.
И он откупорил бутылку и протянул ей фужер игристого вина.
— А это не повредит ребенку? — с сомнением просила Беттина, принимая фужер. Оливер засмеялся. Беттина рассказывала ему, что Джон во время беременности запрещал ей пить даже кока-колу.
— Нет, любовь моя, не повредит. — И он радостно посмотрел на Беттину, довольный, что она загодя беспокоится о будущем ребенке. — Вот увидишь, у нас родится замечательный сын. Или дочь.
— Откуда знаешь, что замечательный? — улыбаясь, спросила Беттина. По ее глазам было видно, что она наконец-то успокоилась.
— Потому что это будет наш ребенок.
46
— Тебя к телефону, толстуха! — позвал Олли с крыльца.
Беттина играла с Александром на заднем дворе. Она недавно купила ему новые качели и теперь, выпятив огромный живот, раскачивала сына так, что тот взлетал чуть ли не до небес.
— Сейчас подойду, дорогой, — сказала Беттина и заковыляла к черному ходу на кухню. Проходя мимо Олли, она бросила на него неодобрительный взгляд. — Никогда не называй меня так, верзила нескладный. В последнее время ты что-то очень много болтаешь, а я прибавила всего-то четырнадцать фунтов.
— Твой доктор, наверно, не умеет пользоваться весами.
