Кристин Хармель - Забвение пахнет корицей
На этом месте Элида умолкает, а ее бабушка, тщательно подбирая слова, медленно продолжает по-английски: «Эзра Беренштейн, отец. Браха Беренштейн, мать. Две девочки. Сандра Беренштейн. Айала Беренштейн».
Элида добавляет:
– Да, Беренштейны. Девочки были очень маленькие, всего четыре годика и шесть лет. Семья бежала в самом начале войны и постепенно, прячась, пробиралась все южнее.
Надире снова начинает говорить, а Элида – переводить:
– Бабушка говорит, они с мужем жили бедно, к тому же еды было очень мало, потому что шла война, но они все равно приняли Беренштейнов к себе. Весь городок знал об этом, но, когда немцы пришли, ни один человек их не выдал. Однажды немцы зашли в дом, тогда мистер и миссис Беренштейн спрятались на чердаке, а малышек дед и бабушка выдали за собственных детей – мусульман. После этого они поскорее нашли для всех Беренштейнов крестьянскую одежду, и мой дед отвел их в ближние горы и помог найти пристанище в маленькой деревушке. Скоро и бабушка ушла туда. Они жили там все вместе, помогали Беренштейнам прятаться, до 1944 года, когда Беренштейны решили продвигаться дальше на юг, в Грецию.
Я вдруг замечаю, что щеки у меня мокрые от слез. Искоса глянув на Анни, вижу, что и она захвачена и тронута рассказом.
– Что с ними было дальше? – спрашиваю я. – С Беренштейнами? Сумели они спастись?
– Очень долго бабушка ничего о них не знала, – отвечает Элида. – Они с дедом молились о них каждый день. После того, как немцев выгнали из Албании в 1944 году, власть в стране захватили коммунисты, и албанцам было запрещено общаться с внешним миром. Но в 1952 году они – бабушка и дед – вдруг получили от Беренштейнов письмо. Все они выжили, все четверо, и поселились в Израиле. Они благодарили дедушку за все, что он для них сделал, и Эзра Беренштейн написал, что поклялся обязательно отблагодарить дедушку и бабушку и готов сделать для них все, если только им понадобится помощь. Ответить на письмо было невозможно – за это преследовали, – и они очень боялись, как бы Беренштейны не решили, что их уже нет в живых или, гораздо хуже, что они их забыли.
Бабушка еще что-то добавляет, Элида смеется и отвечает ей на албанском. Потом обращается к нам с Анни:
– Я сказала бабушке, что знаю окончание и сама расскажу. Мне было двадцать пять лет, когда в 1992 году пал коммунистический режим и люди в нашей стране снова получили возможность общаться с миром. Но коммунисты все разрушили, понимаете. Мы стали нищими. Будущего у нас в Албании не было, но и денег оттуда уехать не было тоже. Я жила с бабушкой и родителями. Дед умер за несколько лет до того. Однажды к нам в дверь постучали.
– Это был Эзра Беренштейн? – нетерпеливо гадает Анни.
– Нет, но ты почти угадала, – приветливо отвечает Элида. – Мистер Беренштейн уже умер к тому времени, и его жена тоже. Но их дочери, Сандра и Айала, навсегда запомнили, как жили в доме моего дедушки. Им было уже за пятьдесят, и они занялись тем, чтобы моих дедушку и бабушку признали Праведниками мира – это звание присуждается людям, спасавшим евреев во время холокоста, рискуя собственной жизнью. И вот они у нашего порога – спустя почти пятьдесят лет после того, как впервые оказались в Албании и нашли там убежище. Они хотели отплатить добром за добро бабушке и дедушке.
Моя бабушка объяснила им, что Беса не требует воздаяния, – продолжает Элида. – По крайней мере, в этом мире. Она сказала, что помочь им было ее долгом – перед Всевышним и перед ее спутником жизни – и что она очень-очень рада видеть их живыми, здоровыми и счастливыми. Айала тогда уже жила в Америке и была замужем за очень состоятельным человеком, врачом по имени Уильям. Она крестилась, приняла христианство, родила двух сыновей – все это она рассказала моей бабушке. Она сказала, что всем обязана моей бабушке – без ее помощи их семья ни за что не выжила бы. И предложила помочь нашей семье перебраться из Албании в Америку. А еще через год она исполнила свое обещание, добившись, чтобы нам выдали визы. Родители мои решили остаться в Албании, а мы с бабушкой переехали сюда, в Бостон, и начали новую жизнь.
– А вы до сих пор встречаетесь с Айалой и ее семьей? – осведомляется Анни.
В ответ Элида лукаво улыбается.
– Каждый день. Видишь ли, я вышла замуж за старшего сына Айалы, Уилла. И теперь наши семьи стали одной, навсегда.
– Невероятно, – ахаю я. И улыбаюсь бабушке Элиды, которая, поморгав, улыбается мне в ответ.
Я размышляю о том, жизни скольких людей она изменила, приняв вместе с мужем решение – с риском для собственной жизни укрыть у себя еврейскую семью…
– Огромное вам спасибо за то, что поделились с нами вашей историей.
– Ох, но ведь это еще не конец, – спохватывается Элида. С загадочной улыбкой она сует руку в карман, извлекает сложенный в несколько раз лист бумаги и передает мне.
– Что это? – спрашиваю я, а сама начинаю разворачивать листок.
– Это Беса, – объясняет она. – Вы ищете Жакоба Леви, и ваш запрос попал ко мне. Мой муж Уилл, сын Айалы, которую моя бабушка спасла почти семьдесят лет назад, служит в полиции. Я упросила его сделать мне такое одолжение, и он пробил по их базе данных вашего Жакоба Леви, который родился в Париже, Франция, в Рождество 1924 года.
Элида подбородком указывает на листок бумаги у меня в руках.
– Это его адрес. Около года назад он проживал в Нью-Йорке.
– Стойте, – перебивает Анни. Она выхватывает листок у меня из рук и рассматривает его. – Вы нашли Жакоба Леви? Жакоба моей прабабушки?
Элида широко улыбается.
– Так мне кажется. Все данные совпадают, до последней детали.
И она глядит на меня.
– Теперь вам нужно ехать к нему.
– Смогу ли я когда-нибудь вас за это отблагодарить? – У меня дрожит голос.
– Этого и не нужно, – отвечает Элида. – Беса для нас – сама по себе благодарность. Просто обещайте, что не забудете о том, что сегодня здесь узнали.
– Никогда, – торжественно обещает Анни. Она возвращает мне листок с адресом, глаза у нее круглые, как два блюдечка, и сияют радостью. – Спасибо-преспасибо вам, миссис Уайт. Мы никогда, никогда не забудем, обещаю.
Глава 22
КОРЖИКИ С КОРИЦЕЙ И МИНДАЛЕМ
Ингредиенты
250 г несоленого сливочного масла
1½ стакана коричневого сахара
2 крупных яйца
1 ч. л. миндального экстракта
1 стакан коричного сахара (¾ стакана сахарного песка смешать
