Кристин Хармель - Забвение пахнет корицей
Смогу ли я спасти кондитерскую? Нет. Есть ли уверенность, что Мами очнется? Нет. Есть ли у меня шанс изменить к лучшему свою никчемную жизнь? Нет.
Начинаю с Межконфессионального союза, потом, идя по списку, перехожу к Совету парламента мировых религий, Национальной американской сети межрелигиозных организаций, Объединенной межрелигиозной инициативе и Мировому конгрессу религий. Каждому, кто отвечает мне, я вкратце рассказываю о том, как Жакоб, спасая Мами, привел ее к христианину, а тот помог ей укрыться у мусульман. Потом называю имя и дату рождения Жакоба и объясняю, что мы надеемся, обращение в подобные организации здесь, в США, дает некий шанс разыскать его. Всякий раз, слушая эту историю, на том конце провода ахают и охают, обещая передать информацию нужным людям и связаться со мной, если найдут хоть что-нибудь.
Воскресным утром около восьми часов мы с Анни в кондитерской одни, молча выгружаем из духовки пончики. Звонит телефон. Вытирая руки о фартук, Анни хватает трубку.
– Кафе-кондитерская «Полярная звезда», Анни, – произносит она. С минуту слушает, что ей говорят, и передает мне трубку со странным выражением лица. – Это тебя, мам.
Отряхнув руки, я беру у нее трубку.
– Доброе утро, кафе-кондитерская «Полярная звезда».
– Это Хоуп Маккенна-Смит? – Голос женский, и мне слышится легкий акцент.
– Да, – отвечаю я. – Чем могу быть вам полезна?
– Меня зовут Элида Уайт, я звоню вам из Авраамической ассоциации Бостона. Это межконфессиональный совет.
– О, – только и могу я сказать. Этой организации не было в списке тех, которые я обзванивала в последние несколько дней. Ее название мне ничего не говорит. – Авраамическая? – переспрашиваю я.
– Мусульманская, иудейская и христианская религии восходят к Аврааму, – объясняет женщина. – Мы занимаемся сближением этих религиозных групп, стараемся обращать внимание на сходство, на то, что нас роднит, а не разделяет.
– О, – повторяю я. – Понятно. Могу я вам чем-то помочь?
– Позвольте, я объясню, – начинает она. – На этой неделе в нашу организацию был звонок из Межконфессионального союза США, и обратились ко мне. Мне рассказали про вашу бабушку и про то, как мусульманская семья помогла ей скрываться и выехать из Парижа.
– Да, – тихо выдыхаю я.
– Я пробежалась по нашим базам данных, Жакоба Леви с указанной вами датой рождения среди членов нашей ассоциации не оказалось.
– Ясно. – У меня вытягивается лицо. Очередной тупик. – Спасибо, что приняли участие в поисках. Но звонить было необязательно.
– Разумеется, я понимаю, – продолжает женщина. – Но я нашла кое-кого, кто очень хотел бы с вами встретиться. А мы, со своей стороны, попытаемся вам помочь. Это наш долг. Вы не могли бы подъехать к нам сегодня? Я понимаю, что ваша бабушка тяжело больна и у вас каждая минута на счету. Извините, что звоню только сейчас, но я вижу, вы живете на Кейпе, так что могли бы добраться часа за два. Я живу в Пемброке.
Пемброк я знаю, он находится прямо на съезде с шоссе на Саут-Шор, по дороге к Бостону. За полтора часа я вполне могла бы доехать. Но я никак не возьму в толк, зачем нестись туда, если они не нашли в своих документах Жакоба Леви.
– Боюсь, сегодня ничего не выйдет, – отвечаю я. – Я работаю, у меня кафе-кондитерская, и мы открыты до четырех.
– Так приезжайте после этого, – мгновенно реагирует женщина. – Приглашаю вас на ужин.
Пауза.
– Я благодарна вам за приглашение, но… Она перебивает меня:
– Пожалуйста. Моя бабушка очень хочет с вами познакомиться. Ей уже за девяносто. Она мусульманка и тоже спасала евреев во время войны.
У меня начинает колотиться сердце.
– Она тоже из Парижа?
– Нет. Мы из Албании. Знаете, албанские мусульмане спасли больше двух тысяч еврейских братьев и сестер. Когда я рассказала ей про вашего Жакоба Леви, она была поражена. Она не знала, что в Париже мусульмане делали то же самое. Пожалуйста, она хотела бы, чтобы вы приехали и рассказали ей вашу историю подробнее, а она расскажет вам свою.
Бросив взгляд на Анни, вижу, что она смотрит на меня умоляюще.
– Можно мне взять с собой дочку? – спрашиваю я.
– Конечно, – без раздумий отвечает Элида. – Она для нас такая же дорогая гостья, как и вы. А после того как поговорим, мы будем помогать вам в поисках Жакоба, хотите? Моя бабушка говорит, что знает, насколько для всех нас сегодня важна встреча с прошлым.
– Одну минуту, не кладите трубку. – Я прикрываю рукой микрофон и пересказываю разговор Анни.
– Надо ехать, мам, – решительно заявляет дочь. – Бабушка этой дамы прямо вроде нашей Мами. Только там Албания вместо Франции. И мусульмане вместо евреев. Надо нам с ней поговорить.
Внезапно до меня доходит, насколько прав мой ребенок. Моя бабушка лежит в коме, но бабушка Элиды может говорить. Вероятно, мы никогда уже не услышим всех подробностей того, что случилось с Мами. Но вдруг разговор с другой женщиной примерно того же возраста, пережившей нечто подобное, поможет нам что-то понять.
– Хорошо, – снова обращаюсь я к Элиде. – Мы будем у вас часов в шесть. Скажите мне свой адрес.
Анни предлагает Алену съездить с нами в Пемброк, но он говорит, что предпочел бы побыть с Мами. Вместе мы заезжаем в больницу, чтобы взглянуть на нее. Уже через несколько минут мы с Анни поднимаемся, пообещав Алену, что заедем за ним на обратном пути. Он ухитрился так очаровать ночных дежурных сестер, что они соглашаются нарушить правила посещения. Все здесь уже знают нашу историю и то, что он почти семьдесят лет был с сестрой в разлуке.
До поворота на Пемброк мы добираемся в самом начале седьмого. Без труда находим дом Элиды благодаря подробным указаниям, которые она мне дала. Синий, с белыми ставнями двухэтажный домик располагается в чистом, приличном районе, сразу за католической церковью. Мы с Анни, переглянувшись, выходим из машины и звоним в дверь.
Нам открывает сама Элида. Она немного старше, чем я ожидала: на вид ей лет сорок пять. У нее бледная кожа и густые черные волосы, спадающие сзади почти до пояса. Мне никогда прежде не доводилось встречать албанцев – я приняла бы ее за гречанку или итальянку.
– Добро пожаловать в наш дом, – приглашает Элида, поздоровавшись за руку вначале со мной, потом с Анни. У нее карие, глубоко посаженные глаза и добрая улыбка. – Мы сегодня с бабушкой одни. Мой муж, Уилл, на работе. Прошу, проходите.
Я протягиваю хозяйке коробку «звездных» пирогов, которые прихватила к столу, она благодарит, и мы следом за ней проходим в дом. Стены коридора увешаны черно-белыми фотографиями – видимо, это семейные фото. Элида объясняет, что у них в Албании основной прием пищи приходится на обед, но сегодня она приготовила торжественный ужин.
