Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э.

В отличие от НБА и НФЛ, у нас нет обязательной заявки на драфт. В МБЛ получаешь право, как только тебе исполняется двадцать один или после трех лет в колледже. Есть еще исключение для школьников, но это уже детали.

Я прохожу, и хотя это здорово, не отпускает чувство, что я этого не заслуживаю.

Только не знаю, как сказать об этом ему. Или кому бы то ни было еще.

— Как думаешь, сколько мы получим, когда нас выберут на драфте? — спрашивает Эдриан, пока мы смотрим трансляцию МБЛ. Каждый июль он, отец и я садимся на диван и смотрим ее вместе.

— Шансы, что нас выберут, невелики...

— Хватит быть таким пессимистом. Это случится, и тогда мы женимся на моделях и купим пентхаус.

— Гарсия?

— Прости, что? — я отгоняю воспоминание и опускаю взгляд на Джози, глядящую на меня с тревогой.

— Все в порядке?

— Да, — я перевожу внимание на полки у витрины, рассеянно скользя взглядом по корешкам, не задерживаясь ни на одном. — Просто кое-что вспомнил.

Мы пришли в магазин, чтобы купить стеллаж и еще кое-что для дома.

— Хочешь поговорить об этом?

Я раздумываю над ее вопросом и иду дальше по проходу; она молча держится рядом.

— Это глупость.

— Эй, — она останавливается передо мной. На лице мелькает легкое раздражение. Я знаю, оно обращено не на меня; иногда Джози выглядит сердитой, даже если это не так. Мне нравится, когда она так смотрит, но сейчас не об этом. — Ничего из сказанного тобой не является глупостью. Помимо того, что называешь себя сексуальным.

Я улыбаюсь, и боль в груди отступает. Снимаю кепку, нуждаясь в том, чтобы за что-нибудь, помимо Джози, ухватиться, прежде чем снова надену кепку.

Потребность прикасаться к ней не проходит. Ни дня не бывает, чтобы я не хотел дотронуться до нее. Нам бы даже не пришлось ничего делать. Мне хватило бы просто обнимать ее, слушать биение сердца и звук голоса.

— Я просто вспомнил об Эдриане, — я прокашливаюсь, но ком встает в горле, и проглотить его почти невозможно.

— Расскажи, — она берет меня за запястье и сжимает, но не отпускает руку, словно зная, что именно это вернет мне твердую почву под ногами.

Я, может, и перегибаю с анализом, но то, как она на меня смотрит, успокаивает.

— Прямо здесь? — я оглядываюсь. Мы стоим посреди прохода, и кто угодно может пройти мимо.

— Да, но я не давлю. Просто знай, что я рядом, — она улыбается, и как по сигналу внутри словно взрывается фейерверк.

— Каждый июль мы с Эдрианом и отцом смотрели драфт и представляли себя там. Хотя иногда было трудно, потому что это казалось невозможным, но Эдриан был очень оптимистичен. Мы, э-э... — я давлюсь смешком, проглатывая воспоминания. — Мы говорили о том, что будем делать, когда начнем зарабатывать миллионы. Вроде женитьбы на моделях и покупки пентхауса. Мы обсуждали, какую мебель купим и много чего еще, — грусть ложится тяжелым гнетом на плечи, слова выходят изо рта шершавые, как наждачка. Джози снова сжимает мое запястье и проводит большим пальцем по коже нежными кругами. Я скольжу зубами по дрожащей нижней губе. — Понимаю, звучит глупо, но мы были детьми, и казалось, что будет круто. Мы знали, что когда достигнем задуманного, это будет знаком, что мы всего добились. Нахождение здесь с тобой заставило вспомнить тот момент.

Ее взгляд мягкий и понимающий.

— Правда?

Я потираю затылок.

— Ага.

— Ты же понимаешь, что я не модель, и мы живем не в пентхаусе?

Мои приоритеты изменились. Я не хочу ничего из этого. Я хочу тебя. Ты мне нужна, хочу сказать я, но язык будто наливается свинцом и прилипает к небу.

— Твой дом самое крутое место, где я когда-либо жил, так что это почти одно и то же. А еще я живу с самой красивой девушкой, которую когда-либо видел в жизни.

В ее доме нет типичной обстановки пляжного домика. Мебель, техника и все остальное очень современное и стильное. Иногда кажется нереальным, что я живу в таком доме. И уж молчу про свою спальню и ванную.

Она проводит зубами по пухлой нижней губе, а щеки заливает розовый румянец.

— Храни эти воспоминания и воплоти их в жизнь. Женись на двух моделях и купи пентхаус.

— Мои приоритеты изменились, — выдавливаю я из себя. — Я не хочу этого.

— А чего же ты тогда хочешь? — ее взгляд не отводится, рука сжимает крепче.

Тебя.

— Давай заключим сделку.

Уголки ее рта подергиваются.

— Ладно?

— Если не поженимся на ком-то другом к тридцати годам, то поженимся. Заведем четверых детей, как и обсуждали.

Джози ошеломлено моргает.

— Ты хочешь на мне жениться? Почему? — спрашивает она так, будто сама мысль об этом кажется невероятной, чем-то, что она еще не до конца осознала.

— Потому что я вижу с тобой жизнь, — говорю я, не желая лгать. Не желая притворяться, будто не думал об этом. — Потому что с тобой все обретает смысл. Потому что ты делаешь меня счастливым, и надеюсь, что делаю счастливой тебя.

Тихий гул наполняет пространство между нами. Ее молчание кажется вечным, выбивая меня из колеи.

— Ты делаешь меня счастливой, — тихо говорит она, вертя кольцо на пальце. — И у тебя куча достоинств, от которых было бы глупо отказаться.

Я тихо смеюсь, делая вид, что ее ответ меня не задел, хотя внутри просто прыгаю от счастья.

— Ну да, это правда.

— Но у меня нет таких достоинств. Тебе, может, стоит пересмотреть сделку.

Я резко качаю головой.

— Здесь нечего пересматривать. Джозефина, ты мне нравишься такой, какая есть. Ты умная и острая на язык, — она хмурится, но уголки губ тянутся вверх. — Ты стойкая. Сильная. Настоящий боец. Ты. У тебя самой куча достоинств. Никогда никому не позволяй думать иначе, потому что это неправда, — я делаю паузу, по-настоящему представляя Джози своей женой. Навсегда моей. Ого. — А еще мне нравится заботиться о тебе. Нравится делать для тебя что-то, так что все в порядке. Но просто для справки: как только мы поженимся, ты не сможешь подать на развод, Джоз. Я серьезно.

Все ее лицо смягчается и светится.

— Ты сам на это подписался.

— Так что, договорились? — я убираю руку и протягиваю ее для рукопожатия.

Джози вкладывает свою ладонь в мою и крепко сжимает.

— Ты серьезно насчет детей?

— Если ты их захочешь, то да, — сердце колотится с бешеной скоростью.

— Ладно, договорились.

— Ладно, договорились, — повторяю я, чувствуя себя в десять раз легче.

Следующие два часа мы выбираем книжную полку и кое-какие мелочи. И когда я направляюсь к кассе, Джози вдруг исчезает.

Я ищу ее, вполголоса напевая имя. Нахожу в отделе, где меньше всего ожидал увидеть. В игрушках, точнее, перед стеллажом, забитым плюшевыми зверями.

На ее лице отстраненное выражение, будто она погружена в свои мысли. Я становлюсь рядом, отодвигая тележку, чтобы не мешала проходу.

— Хочешь одного? — спрашиваю я.

Джози вздрагивает, словно и не заметив, что я подошел. Она фыркает.

— Нет, это же для детей. Ты готов идти?

Она быстро уходит, даже не дожидаясь моего ответа.

44

Джозефина

— Я так рада, что ты пришла, — на лице Пен расплывается дурашливая улыбка.

Ви улыбается в ответ, поскольку перед тем, как прийти в «Антисошиал Бар», мы успели выпить в качестве «разогрева». Я не так много, как они, но все же достаточно, чтобы по телу разлилось легкое, приятное опьянение.

— Как я могла отказать? Вы, не переставая, забрасывали мой телефон сообщениями, — отвечаю я наполовину всерьез, потому что сегодня понедельник, и наполовину в шутку, потому что ненавижу сидеть дома одна.

На выходные Дэниел уезжал в Алабаму играть против «Оберна». Его не было с четверга, и должен был вернуться сегодня, но уже давно перевалило за девять вечера, а от него все ни слуху ни духу.