Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э.

Она хрипло кричит, запрокинув голову, пока вода продолжает орошать ее. Мгновение спустя шокирует и ошеломляет меня, начиная сквиртовать. Джози бьется в конвульсиях, судорожно двигая бедрами. Она обливает меня, и я не могу отвести глаз, обхватив ладонью свой ствол. Я мастурбирую, завороженно наблюдая за тем, как сквирт попадает на мою грудь, и сам стремительно подбираюсь к финалу.

Я бросаю лейку и встаю над ней, начиная быстро и жестко себя ласкать. Она прерывисто дышит, грудь едва ли не ходуном ходит, а тело все еще подергивается, но она смотрит. Глаза, полные вожделения, следят за каждым моим движением. Я напрягаюсь и кончаю на ее тело.

Запрокидываю голову и сжимаю челюсти, дыхание сбивается, ее имя срывается с моих губ. Я повторяю его снова и снова, пока не оргазм не отпускает. А когда заставляю себя взглянуть на Джози, вижу, в каком месиве ее оставил.

— Черт, Джози... — я прочищаю пересохшее горло. — Я не должен был...

Она качает головой. Зачерпнув сперму и поднеся руку между бедер, она втирает ее в свою киску. Каждый раз, задевая набухший клитор, постанывает.

Член вновь пульсирует от этого зрелища. Я не думаю, просто заменяю ее пальцы своими, собираю сперму и медленно ввожу пальцы внутрь. Она сжимается вокруг них и стонет, когда я слегка вынимаю их, прежде чем снова войти.

— Нравится быть покрытой моей спермой?

Она прикусывает губу и кивает.

— И наполненной ею.

Убейте меня. Джози тихо ахает, когда я полностью извлекаю пальцы.

— А мне понравилось, когда ты сквиртанула.

Ее лицо заливается темным румянцем.

— Я... этого никогда не случалось.

Я не могу сдержать широкой ухмылки. Уверен, я сияю, как прожектор.

— Хватит так на меня так, — она хмурится.

— Ты должна понять — ты не только польстила моему самолюбию, но подарила самое горячее зрелище в моей жизни.

— О, — она заправляет волосы за ухо, уголки губ подрагивают. — Ну... не жди, что это повторится.

— Еще как повторится, — говорю я с полной уверенностью. — Обещаю, — я наклоняюсь и целую ее в лоб.

42

Джозефина

— Как только поешь, иди спать.

Я нахожусь в ступоре, продолжая тонуть в облаке блаженства. Тело мелко сотрясают остаточные волны оргазма. Клитор мягко пульсирует, и время от времени я непроизвольно вздрагиваю. Кажется, будто тело никак не отпустит удовольствие от случившегося всего несколько минут назад.

— Я и стаканом воды могла бы обойтись, — бормочу я ему в шею.

Живот начало сводить сразу после того, как мы вышли из душа. Лично я с удовольствием пропустила бы ужин и сразу рухнула спать. Все, чего мне хотелось, это натянуть пижаму, закутаться в одеяло и снова и снова прокручивать в голове произошедшее в душе, но Дэниел был непреклонен.

Он заботился обо мне. Даже больше обычного. Со стороны может показаться пустяком, но он смыл с меня сперму, обернул полотенцем, дал свою футболку и носки, чтобы я не замерзла, хотя моя комната всего-то в паре шагов. А теперь еще и несет вниз по лестнице только потому, что я призналась, что мне лень идти. Я обнимаю его, прижимаюсь грудью к спине, руками обхватываю шею, а ногами обвиваю торс.

— Нет уж, я хочу, чтобы для тебя все прошло на десять из десяти. Что я за мужчина, если не накормлю тебя после того, как подарил величайший оргазм в жизни?

Я лениво улыбаюсь.

— Величайший оргазм в жизни?

— Почти уверен, что слышал, как ты это сказала. Просто, скорее всего, не помнишь. Ты была слишком занята, выкрикивая мое имя, — в его голосе слышна ухмылка.

Я фыркаю.

— Это называется актерской игрой.

Теперь фыркает он, когда мы заходим на кухню.

— Джозефина, прошу. Когда ты кончила в первый раз, это тоже было актерской игрой? А во второй? В третий? В четвертый? Или когда начала сквиртовать? Если подзабыла, я с радостью перескажу произошедшее шаг за шагом, — он усаживает меня на столешницу, разворачивается и раздвигает мои бедра, вставая между ними. — У меня, между прочим, память чертовски хорошая, — кривая ухмылка мелькает на его лице.

— Мне и так хорошо, — нарочно безразличным тоном произношу я.

— Уверена, детка? — он приподнимает бровь. — Я что, оставил недостаточно спермы в твоей киске? Могу и добавить, если твое жадное нутро настаивает.

Я изо всех сил стараюсь не сжать бедра, но горящее от дурацкого прозвища лицо, наверное, и так все выдает. Я таю, черт возьми, каждый раз, когда он так меня называет. А уж от напоминания о семени внутри меня по телу проходит настоящий пожар.

— Румянец тебе к лицу, — самодовольно заявляет он, убирая влажные пряди с моего лица за ухо, а потом отстраняется и открывает холодильник.

Я закатываю глаза, прикладывая прохладную ладонь к пылающей щеке, но тут же убираю руку, когда Дэниел поворачивается. Он ставит на стол масло, сыр «Бурсен» с чесноком и травами и ломтики чеддера, но вдруг замирает, взглядом скользя по мне.

— Что? — я неуверенно опускаю взгляд. На мне все еще его тренировочная футболка. Я собиралась ее снять, но так и не решилась. Пахнет им, да и сидит она свободно. Это приятно, учитывая, что одежда почти всегда подчеркивает мой низкий рост.

— Хватит, — его взгляд скользит к подолу футболки, закрывающей середину бедер. — И не спорь. Пусть я и обожаю препирательства и уговоры, сейчас уже поздновато для перепалок.

Уголки моих губ приподнимаются.

— Никогда не бывает поздно.

Он делает шаг в мою сторону, вторгаясь в личное пространство, встает между раздвинутыми бедрами, упираясь ладонями в мраморную столешницу по бокам от меня.

— Не искушай. Я могу продолжать хоть до утра.

Я раскрываю рот, но в этот момент желудок громко урчит.

Дэниел усмехается, отступает, и краем глаза я замечаю красноту на его костяшках. Я отвожу взгляд, но тут же возвращаю, разглядывая правую руку и ярко-красные суставы.

Как я раньше этого не заметила?

— Что с рукой? — хватаю его за запястье и поворачиваю к себе, не позволяя уйти. Беру ладонь в свои руки, изучая синяки вокруг суставов. — Ты во время перерыва поранился или что?

Я ведь ни разу за всю игру не спустила с него глаз. Что-то, а травму или любые другие изменения я бы заметила. Но если и было что-то, он умудрился мастерски это скрыть, потому что сегодня играл иначе. Играл с такой энергией, что даже комментаторы не удержались от восхищения.

Он пытается выдернуть руку, но я держу крепко.

— Пустяки.

— Не похоже на пустяки, — я мягко провожу подушечкой пальца по синякам, и напряженная рука, лежащая в моей ладони, постепенно расслабляется.

Дэниел пристально вглядывается в меня. Похоже, он собирается что-то сказать, но в глазах вспыхивает короткая тень неуверенности. Моргает, и от нее не остается и следа.

— Да правда, ерунда. Мы с Энджелом дурачились, я хотел поддеть его, но тот отпрыгнул, и я ударил в стену.

Не знаю почему, но я не до конца ему верю. Чувствую, что Дэниел что-то недоговаривает, но он лишь улыбается и забирает руку.

— Все в порядке, — он идет к кладовке и достает хлеб на закваске. — Знаю, выглядит жутко, но не болит.

Я хочу что-то сказать, но слов не нахожу.

— Сейчас ты попробуешь лучший в мире горячий сэндвич, — он вытаскивает сковороду из нижнего шкафчика и ставит на плиту.

Щемящая боль сжимает грудь от осознания, что он нечестен со мной. Я отталкиваю это чувство – что бы ни случилось, это не мое дело. Он мне ничего не должен.

— Я думала, ты не любишь чеснок?

— Не люблю, но его любишь ты.

Боль отступает, а в животе рождается трепет. Господи, я и правда раскисла.

Я закидываю одну ногу на другую, дрожащую, снова опираюсь на ладони, перенося на них вес.

— Стоит только попробовать.

Мускула на его челюсти дергается, взгляд прикован к тому, как задирается футболка.

— Твое присутствие здесь – сплошное испытание.