Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах
– Вы меня, уважаемый Дато, чуть не напугали, – сказал я, запирая за стариком дверь. – Я уже собирался вас пристрелить. – Я похлопал себя по бедру, где под рубашкой оттопыривались нунчаку.
– Вах, дарагой, – произнес старикан, закатив глаза. – Зачем такой вещь говоришь, да? Джибило, что мы, не люди?
– Люди вы, люди, – прервал его я. – И весьма вероятно, что хорошие люди. Только я вас совсем не знаю, и в этом вся проблема.
– Да, мы – хорошие люди, – сказал Джибило, похлопывая себя по мохнатой груди. – Раньше меня везде узнавали, и даже здесь, в Кишиневе; я мастер спорта по самбо, был призером Союза в весе до ста килограммов.
– Тогда извини, коллега, – сказал я, протягивая ему руку. – Я тоже когда-то на ковре толкался, между прочим, на Союзе с вашим Чочишвили, олимпийским чемпионом, боролся, – соврал я. – По мнению судей проиграл.
Джибило на мои слова только недоверчиво кивал.
Несколькими минутами позднее, после полного расчета, мы с Джибило обнялись, дружески, применяя захваты, потолкали друг друга, затем я стал прощаться, объясняясь тем, что впереди нас ждет еще масса срочных дел.
– Может, вечерком за дружбу где-нибудь в ресторане шампанского выпьем? – спросил на прощание Джибило.
– Извини, брат, сегодня вечером мы с товарищем договорились о встрече с девушками, – соврал я.
Мне показалось, что он, имитируя сожаление, вздохнул с облегчением.
Уставшие и слегка ошалевшие от всего произошедшего с нами за последний час, мы с Серегой пробкой вылетели из гостиницы, и лишь отойдя от нее на несколько сотен шагов, вздохнули с облегчением.
– Держи, – протянул я ему деньги, – здесь тысяча триста.
– За что это мне 300 лишних, – удивился он, пересчитав деньги. – Я дал тебе свои деньги всего-то на час.
– Дорога ложка к обеду, на твою тысячу за это время проценты наросли. Ты вспотел вон, словно целый вагон леса разгрузил, – засмеялся я, – значит, в качестве компенсации за это должен что-то получить.
Он, не споря больше, спрятал деньги в карман, и мы продолжили наш путь.
– Слушай, а давай-ка вечерком куда-нибудь забуримся, – предложил Серега. – В кабак какой-нибудь, идет?
– Пойдем, конечно, – согласился я, – только условие – я плачу.
– Там разберемся, – деловито подытожил он.
– А девчонок на вечер не хочешь снять? – спросил я.
– Можно, – ответил Сергей, мгновенно воодушевляясь, – у меня квартира в районе автосервиса до сих пор свободна. Помнишь, та, трехкомнатная, что в здании общежития «Молдпищепром». И мебель вся на месте. Мы, когда переехали, все новое в эту квартиру купили, а старое барахло там оставили.
Глава восьмая
Под пение прельстительских романсов
красотки улыбаются спесиво;
у женщины красивой больше шансов
на счастье быть обманутой красиво.
Уже начинало смеркаться, когда мы с Серегой выбрались на проспект Ленина и пошли в прогулочном темпе по вечернему Кишиневу, освещенному уличными фонарями и скудной рекламой магазинов.
Я щеголял в новом, купленном накануне пиджаке; Серега тоже был одет достаточно модно и солидно – черного цвета итальянский кожаный пиджак с поясом и фирменные итальянские же брюки.
Перед гостиницей «Молдова» на круглой тумбе была наклеена театральная афиша на молдавском языке – «Мулт сгомон пентру нимик», прочтя которую мы с Серегой после пятиминутных споров и дебатов поняли, что речь идет о спектакле «Много шума из ничего». Очень довольные тем, что нам удался перевод, мы свернули к гостинице, в здании которой на первом этаже располагался ресторан «Молдова» – сегодня здесь шла интересующая нас программа варьете.
Войдя внутрь, я остановился в вестибюле, у зеркал, где с интересом стал разглядывать крутившихся тут нарядно разряженных дам, а Серега тем временем, приобретя два входных билета, сунул мне один в карман, сказал, что войдет внутрь, чтобы занять наиболее удобный столик, на что я кивнул ему, затем мы расстались.
Минут через пятнадцать, вдоволь насмотревшись на красивых женщин всех возрастов, мастей и габаритов, не считая разнообразных украшений, на них надетых, я тоже подошел к двери ресторана, и уже было сунул руку в карман, чтобы предъявить швейцару входной билет, как, тот, улыбнувшись, приветливо мне кивнул, и пропустил в зал, не потребовав никакого билета.
«Интересное дело, – подумал я, входя внутрь и озираясь по сторонам в поисках своего товарища, – меня же тут никто не знает, почему же швейцар меня пропустил? В любом случае молодец, раз умеет солидного клиента от обычного отличить».
Серега сидел один-одинешенек посреди пустого зала за небольшим двухместным столиком и скромно попивал пиво; перед ним стояли три пивные бутылки, две из которых он уже опустошил. Я присел рядом, Серега молча, пододвинул мне полную бутылку. Тем временем в зале появились работники ресторана, и началась обычная предрабочая суета: официанты стали раскладывать на столах приборы, затем закуски и напитки, им в этом помогала дородная моложавая женщина в строгом черном костюме, катившая перед собой огромную двухэтажную тележку и одновременно отдававшая распоряжения. Я глотнул из бутылки: холодное пиво приятно охладило внутренности, создавая подходящее настроение.
Спустя четверть часа, зал, еще недавно пустой, стал понемногу заполняться клиентами, народ прибывал парами, группами, целыми компаниями; а мы с Серегой от нечего делать придирчиво оценивали всех вновь входивших дам.
Вскоре послышались первые музыкальные аккорды, это оркестранты настраивали свою аппаратуру. Я бросил беглый взгляд на сцену и… едва не расхохотался. Все пятеро музыкантов были одеты в точно такие же, как у меня замшевые пиджаки красного цвета. «Убью Володьку, если это его работа», – решил я, после чего немедленно снял свой пиджак, свернул и повесил на спинку кресла. Теперь мне стало понятно, почему швейцар пропустил меня внутрь, даже не спросив билета – он наверняка принял меня за музыканта.
К нам подошел официант с блокнотиком в руках, и вскоре наш столик был уставлен закусками и бутылками, затем в течение примерно часа, до тех пор, пока не началась собственно программа, мы с Серегой пили маленькими порциями водочку, заедали принесенными закусками, в процессе чего слегка захмелели – сказался, видимо, довольно хлопотливый и напряженный день. Утолив голод, я стал выискивать в зале симпатичные женские лица, и если обнаруживал таковые, давал указание нашему официанту отнести за тот или иной столик бутылку шампанского.
Когда я проделал это в пятый или в шестой раз, официант, посмотрев на меня как-то странно, ушел, после чего вернулся уже не один, а с администратором – той самой женщиной, которую мы раньше видели в зале с тележкой. Она подошла, представилась, и вежливо меня спросила:
