Виктор Ермаков - Святая, смешная, грешная
– Ты интригуешь меня уже второй день. Так нечестно и жестоко, – сказала я капризным голосом. – Ну, хоть намекни, – канючила я в трубку.
– Абонент вне зоны действия сети, – услышала я Костин голос, который он пытался изменить. И гудки.
«Ну я тебе покажу завтра «Абонент, вне зоны действия…» – произнесла я, совсем даже не злясь на него. Только залезешь мне завтра в трусики, а я тебе: «Абонент недоступен!» «Ой, Кать, чего ты сочиняешь-то? – улыбнулась я сама себе, представив эту сцену. – Только стоит ему прижать тебя к стеночке, не говоря уже о «опустить туда руку», всё, на что ты будешь способна, это выдохнуть: «У вас безлимитный тариф, пользуйтесь без ограничений».
Своим звонком Костя напрочь отбил у меня желание не то что ехать на работу, а вообще даже думать о ней. Все мысли – о завтрашней встрече, о тишине и природе. Ну и, конечно, о сюрпризе. А, может, и – в первую очередь – о сюрпризе. Уж очень Костя заинтриговал меня им. В мечтах и мыслях о встрече прошел вечер, и наступила ночь. «Скорее бы утро!» – думала я, укладываясь в постель. С улыбкой на лице в предвкушении счастливых выходных я заснула.
Глава 10
Как ребенок, ожидающий чуда, я проснулась рано и, лёжа в постели, мечтала. Выходной, можно было ещё спать и спать, но я лежала, с улыбкой, поглядывая на часы, мысленно торопя время. Настроение великолепное, погода чудесная… «Вечер и ночь должны быть сказочными!» – мечтала я, закрыв глаза, и не заметила, как снова уснула. Звонок мобильного разбудил меня ближе к двенадцати.
– Привет, красавица, проснись! Чувствую, ты ещё в постели, – услышала я Костин голос. – Признавайся, в постели ещё?
– Да, – протянула я, потягиваясь, – если бы не твой звонок, спала бы ещё, наверное. Ты уже едешь за мной? – спросила я, и настроение взлетело до небес.
– Милая, я попозже заеду. Вот поэтому и звоню. Хочу предупредить, чтобы не торопилась. У меня возникли срочные дела, освобожусь после обеда. Да это даже и лучше. Смотрел сейчас Джи-пи-эс – пробки девять баллов, часа три будем пилить до дачи!
– Хорошо, милый, тогда я не буду торопиться. Найду чем заняться. Но знай – жду тебя с нетерпением! Соскучилась. Целую, пока, до встречи, пойду кофе себе сварю.
Костя приехал только в семь вечера.
– Прости, милая, вот только освободился, и сразу к тебе. Прости. Обещаю компенсировать удвоенной любовью и вниманием те часы, которые ты ждала. Любовь, сюрприз и шашлыки будут великолепными, обещаю. Я жду тебя внизу.
Собственно, я давно уже приготовила сумку для загородной поездки, и поэтому через десять минут мы уже отъезжали от подъезда. Пять минут по Новому Арбату, затем столько же по широкому и безсветофорному Кутузовскому, и вот мы на Можайском шоссе.
– Ну всё, началось, – с досадой произнёс Костя, увидев конец длиннющей пробки, уходящей за МКАД. – Да когда же закончат эту вселенскую стройку? Каких-то двадцать километров, а строят уже три года! – кипятился он. – За это время до Луны, наверное, можно протянуть! Тем более, за такие деньги. Недавно видел по телевизору как Медведев давал нахлобучку этим горе-строителям. Возмущался, почему так дорого. Говорит, средняя цена километра дороги в других странах примерно с такими же климатическими условиями стоит максимум 5 миллионов долларов, у нас – 26.
– Ничего себе разница! – охнула я. – И что ему ответили?
– Кто ответил? – не понял Костя мой вопрос. – Он же не задавал вопрос кому-то конкретно, просто возмущался, сравнивал цены, ну и всё такое… По крайней мере фамилии не называл, да и в студии никого, кроме него не было. Но тем не менее наехал конкретно. «Будем, – говорит, – бить по рукам, по шапке, если выявится, что кто-то незаконно нагревается на строительстве».
– Ну, может, после этого хоть изменится цена километра? Как ты думаешь? – спросила я Костю.
– Кать, я тебя умоляю! Мне мама в детстве всегда говорила: «Костя, не вздумай таскать конфеты из комода, по рукам надаю». И чё?
– Таскал? – улыбнулась я. – Признайся, таскал?
– А то… – расплылся в улыбке Костя. – Так это конфеты, милая, а здесь – миллионы долларов. Тем более всего-то «по рукам» или «по шапке надавать» обещали. Козёл, ты посмотри, что вытворяет! Подрезал, чуть в бочину мне не въехал, – крикнул Костя, одновременно резко затормозив и протяжно сигналя.
«Козёл» открыл окно и, показав средний палец, запрыгал по обочине, покрывая пылью еле двигающиеся в потоке машины.
– Нет, русских не победить! Ты посмотри, что он на «Приоре» вытворяет. А посади его на танк – всё, конец любой армии мира! – то ли с возмущением, то ли с гордостью произнёс Костя. – Всё, Катюша, сейчас ещё каких-то пару километров, и мы свернём на просёлочную дорогу, – обрадовал меня Костик.
И действительно, вскоре под колёсами побежала узкая серая лента пыльной дороги, выхватываемая фарами машины. Слева от нас раскинулось огромное ромашковое поле, за которым в сгущавшейся темноте виднелся лес. Верхушки высоких стволов серебрила луна. На небе одна за другой вспыхивали звёзды. Приближалась ночь.
– Вон слева вдали. Видишь, лампочки мерцают? Это и есть наш посёлок. Думал, вечерком проскочим без пробок, а уже более двух часов в дороге, – сказал Костя, поводя уставшими плечами.
Константин притормозил у шлагбаума. Охранник прищурившись заглянул в приоткрытое окно джипа, узнав хозяина одной из дач. Полосатая красно-белая рука шлагбаума взметнулась вверх, приветствуя и пропуская нас. Медленно и чуть слышно шурша шинами, наша машина, как ночной вор, пробиралась по гравийной дорожке посёлка.
Посёлок насчитывал четыре улицы, вдоль которых ровными рядами возвышались строения. Всего их было, наверное, больше сотни – больших и не очень, кирпичных и деревянных. Одни прятали фасады и своих хозяев за высокими заборами, за которыми невозможно было рассмотреть красоту клумб, альпийских горок, фонтанов. Другие дачи были наоборот более открыты, вероятно, как и их хозяева – через кованую металлическую изгородь, увитую плющом или диким виноградником, можно было увидеть свет в окнах, перемещающихся как в немом кино их обитателей, аккуратно подстриженные газоны, ухоженные клумбы, кустарники, деревья…
Кое-где слышался смех, музыка, в воздухе разносился узнаваемый запах шашлыка, который невозможно спутать ни с одним другим запахом в мире – будь то американские барбекю, хвалёные немецкие сосиски или арабская шаурма. Мне кажется, шашлык пахнет по-иному – более тонко, вкусно аппетитно… Недаром от одного даже слова «шашлык» текут слюнки, мы закрываем глаза, а на лице появляется улыбка… Возможно, всё это происходит потому, что слово «шашлык» у нас всегда ассоциируется с выходными, природой и хорошим настроением.
