Квест на троих (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна

Думаю, не надо говорить, сколько мною было пролито слёз при отъезде. Мне предоставили машину и отвезли к поезду в Киев. Женя бежал вслед за вагоном, пока не отстал. А я проревела всю дорогу до Москвы, где делала пересадку.

Письма пока не писала. Ждала от него весточки. Мы не знали, когда закончится его командировка. Вышла на работу. Жила тем, что вечером открою почтовый ящик и увижу там письмо от моего капитана...

А однажды сунулась в личный календарь... и поняла, что, возможно, беременна.

Я жила в небольшом посёлке. Что такое забеременеть без мужа в те времена, живя в таких условиях, знают только те, кто через это прошёл. Я взяла отпуск в срочном порядке, тем более что имела на это право как ликвидатор. Уехала в областной город к тётке. Она работала акушеркой в роддоме. Выслушав меня, привела к знакомому врачу. Беременность подтвердилась.

За моими плечами выросли крылья счастья. Я захлебнулась им... Сразу рванула в Москву, купила билет на самолёт до Киева. Моё сердце летело к любимому быстрее этого самолёта! Я представляла, как он закричит от радости и закружит меня на своих руках!!! Как рухнет на колени и заплачет...

В Киев прилетела после одиннадцати вечера. Нашла такси и приехала к нашим общежитиям уже глубокой ночью. Дежурный меня узнал и впустил. Он попросил подождать и отправился в указанную мною комнату. Но разве могла я с такой новостью ждать у порога?! Пошла вслед за ним.

А потом, как в замедленном сне... Стук в дверь. Звук провертываемого ключа. И мысленный вопрос в моей голове: «Он не один?» Вышел. Моё сердце дрогнуло. Он закрыл дверь на ключ и только потом разглядел меня за плечами дежурного...

Мои ноги одеревенели... но я ещё надеялась, что обрадуется, схватит меня за руки и затащит к себе в комнату... но я услышала другое:

— Максим, найди свободную комнату и засели Евгению Викторовну. Потом сообщи мне номер. Женя, я скоро приду.

И всё. Открыл дверь, вошёл к себе и опять провернул ключ.

Максим заселил меня в комнату у самых кабинетов. Евгений пришёл быстро. Но я не открыла дверь. Была глубокая ночь, и он не стал шуметь. Уговаривал меня шёпотом. А потом сказал, что не уйдёт, пока не объяснит мне всё, и сел в коридоре спиной к двери. Я тоже села там же на пол. Но со стороны комнаты. Мы просто молчали. Я чувствовала себя настолько опустошённой, что не могла ни говорить, ни даже думать. Я находилась здесь и была далеко. Жила и не жила. Казалось, я тогда умерла, и лишь горячий камень повис в груди и напоминал, что я ещё на этом свете. Так до утра ни одного слова не проронила. А утром услышала, как командир вызвал Евгения к себе.

Глеб, он так и не узнал тогда о беременности.

Утром меня окружили все наши. Я оттаяла. Это так приятно, когда тебе откровенно рады. Весь день работала наравне с ребятами и девчонками. И немного пришла в себя... После ужина никто на работу не явился. Устроили посиделки с выпивкой и закуской. И говорили, говорили, говорили. Как будто год не виделись. Евгений так и не появился… Разбрелись по комнатам около четырех утра. Я ушла к девчонкам на свободную кровать.

А днём Игорь Игоревич, наш подполковник, попросил меня зайти к себе.

— Женечка, то, что я сейчас сделаю, является серьёзным должностным нарушением. Но ты должна это знать.

Он повернулся к сейфу, открыл его и достал папку. Немного пролистал какие-то документы и подал мне. Это оказались выписки из личного дела Жени. Подполковник показал пальцем, где читать.

Мой капитан был женат. И давно. И в семье есть ребёнок. Сын.

В моих глазах потемнело. Игорь Игоревич поддержал меня, помог сесть на стул и налил воды. Потом попросил дежурного принести два стакана чая. Сам достал из ящика стола печенье и конфеты. Но ни чай, ни конфеты в горло не лезли. Подполковник мне что-то говорил, но я ничего не воспринимала. А потом он подсел и приобнял меня.

— Женя, девочка, он не стоит твоих переживаний.

И меня прорвало. Я разревелась. Уже когда немного успокоилась, он сообщил, что через двое суток Зотов убывает в свою часть.

На следующий день Игорь Игоревич организовал билет на самолёт. И сам проводил к машине. Когда УАЗик тронулся, из общежития выскочил Евгений и, что-то крича, побежал за машиной. Я попросила водителя ехать быстрее.

Больше я не видела его до самых событий в Гнезде.

Я опять приехала к тётке и сказала, что решила сделать аборт. Они с врачом долго уговаривали меня оставить ребёнка. Тётка знала, что в посёлке мне проходу не дадут. Особенно старухи, заклюют за нагулянного дитя. Предложила помощь в обустройстве в городе. Но во мне ещё бурлила обида, и я была непреклонна. Они потянули ещё немного... А когда этот день наступил, я не смогла лечь в кресло. Договорилась перенести операцию... Решила написать письмо Зотову и признаться в беременности. Отложила обиды в сторону: он должен узнать. Я ни на что не рассчитывала... Просто что-то говорило мне, что я должна поступить именно таким образом.

Почти три недели ждала ответа. Ждала, как голодающий ждёт небесную манну. Письмо пришло и вызвало шок. Мне не следовало рассчитывать на него и помощь. Что у него беременная жена, которой нужен покой. А ещё есть планы на большие звёзды на погонах, и ребёнок на стороне может этому помешать...

Мне не верилось, что это письмо написал мой капитан, но хорошо знала его почерк.

Я металась до последнего. На меня навалилось всё: и боль от разрыва с Евгением, и боль от хладнокровного письма, и токсикоз, который сложно было скрывать от родителей и на работе. А ещё постоянно снился тот звук — звук провёртываемого ключа. Я постепенно сходила с ума, хотя еще пыталась рассуждать о сохранении ребёнка. Но времени на возможность сделать аборт осталось впритык, и я решилась.

Когда всё закончилось, и я пришла в себя, легче не стало. Стало хуже. Меня ещё некоторое время глушили успокоительными. А потом я совершенно случайно услышала, что была двойня. Тётка плакала, обнимая меня. А у меня слёзы испарились. Я дышать не могла... Она взяла отгулы и уехала к нам домой. Сама за мной присматривала. По пятам ходила, все лекарства попрятала, разгневанных родителей от меня отгоняла…

Не знаю как, но в посёлке обо всём узнали. Волна сплетен прокатилась мгновенно. Мать с отцом стали гнать из дома... И со всех сторон ко мне потянулись липкие взгляды... и на работе... они меня убивали. Добивали то, что ещё трепыхалось во мне живым... Я всегда считала себя сильным человеком, но сломалась.

Попросила в Москве перевести меня хоть куда-нибудь. В любую дыру, куда не хотят ехать начфины. И мне предложили стать главным бухгалтером строительной воинской части за Уралом. Я уехала. Но через год и туда прислали начальника финансовой части. И я переехала ещё раз и опять возглавила бухгалтерию, но строительного отряда.

И уже в том городке встретила Аркадия, приехавшего в командировку из европейской части страны. Расписались, и он увёз меня к себе. Муж оказался надёжным мужчиной. Я не купалась с ним в любовной нирване, но зато была уверена в своём будущем и верности мужа. Финансово мы жили в стабильных середнячках. Звёзд с неба не хватали, но и не бедствовали. Могли позволить себе хорошие автомобили. Приобрели квартиру, а потом и детей снабдили жилплощадью.

Но я не смогла победить в себе любовь к Евгению. Постоянно думала о нём, мечтала увидеть. Увидеть его карие глаза-буравчики. Увидеть хотя бы издали. Я помнила его голос, дыхание, запах. Помнила прикосновения, ласки. Помнила его своевольные руки. И понимала — он недоступен для меня. Бог свидетель, как я хотела его найти. Даже пыталась. Но после того, как в стране ликвидировали строительные части и расформировали управление в Москве, я поняла, что уже никогда не смогу этого сделать. И взяла себя в руки. Резко обрубала всякую мысль о чернобыльской командировке и событиях тех лет. Заставила себя просто жить. Без мечты. Без безумной любви. Без памяти. Но у меня уже была семья, дети, новые заботы, новые стремления, новая жизнь.