Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма

Хотя на самом деле я знаю, что было бы безопаснее вообще не прыгать.

Я слегка киваю.

— Нет. Используй слова. Мне нужно услышать, как ты это скажешь.

Мой взгляд падает на его рот. Надежда наполняет мою грудь, и я молюсь Богу, чтобы она не была ложной.

— Я доверяю тебе, — шепчу я.

Его глаза закрываются, но если бы я моргнула, то пропустила бы это.

— Рори? — подушечкой большого пальца он проводит по линии моего подбородка. Он застывает в уголке моего рта, но я поворачиваю голову, чтобы поймать его губами. Он издает тихий стон, наблюдая за мной полуприкрытыми от вожделения глазами, пока я медленно облизываю его.

— Да?

Опасность вспыхивает в его глазах, он засовывает большой палец глубже мне в рот, и когда влага скапливается между моих бедер, я открываю рот шире, чтобы взять его целиком.

— Из всех моих грехов ты мой самый любимый.

Глава тридцатая

Утреннее солнце пробивается в окно спальни и обжигает мою сетчатку сквозь веки. Это будит меня. Я натягиваю одеяло на голову и потягиваюсь.

Удивительно, как крепко я спала с заряженным пистолетом под подушкой. Или, возможно, я хорошо выспалась ночью, потому что впервые за несколько месяцев меня не прижимало к себе толстое, потное тело Альберто.

Когда я вернулась в особняк прошлой ночью, пистолет Анджело был спрятан под обертками от конфет в моей сумочке, Альберто ждал меня в коридоре. Каждый мускул на моей спине напрягся, но, к моему удивлению, он не рассердился. Он был застенчив. Великий Дон мафии, покраснев от смущения, заламывал руки.

— Ты искусительница, Аврора, — сказал он. — Было бы лучше, если бы ты спала в гостевом крыле до дня свадьбы, чтобы помочь мне избежать искушения, особенно учитывая все то дерьмо, с которым я сейчас имею дело.

Под «дерьмом» он имел в виду его бедный Rolls Royce с выбитыми стеклами. Я прикусила разбитую губу, чтобы скрыть свое облегчение. Слава богу, потому что я не знала, смогу ли провести ещё одну ночь, пялясь в его позолоченный потолок, не пустив пулю ему в голову.

Бой старинных часов доносится из-под двери, и когда я насчитываю одиннадцать ударов, я подпрыгиваю от удивления. Я проспала до одиннадцати утра? Господи, я не могу вспомнить, когда в последний раз спала так долго, и это определенно было не в этом доме.

Я вскакиваю и направляюсь прямиком в душ, нервная энергия бурлит у меня в животе. У меня осталось меньше часа до воскресного обеда, меньше часа до встречи с Анджело. Я не могу дождаться, чтобы услышать, какой план он придумал, чтобы вытащить меня отсюда. Такое чувство, что конец так близок, я чувствую его вкус.

Вчера поздно вечером я забрала кучу одежды из своей гардеробной, чтобы мне не пришлось сегодня переодеваться там с Гретой. Я не видела ее с тех пор, как она застала Альберто, прижимающего меня к земле, и ничего не сделала, кроме как нашла мне оттенок помады, соответствующий нанесенному им ущербу.

Я пока не знаю, какой будет моя месть, но я точно знаю, что она не будет мелочной.

Я даю волосам высохнуть естественным путем и беру бархатное зеленое платье, висящее на спинке кресла. Приближается зима, и я чувствую, что оно хорошо сочетается с инеем на окнах и туманом, низко нависшим над территорией.

Спускаясь по лестнице, я слышу, как меня окликают по имени из гостиной. Лед пробегает по моим венам, когда я понимаю, что это Амелия. Не может быть, чтобы она вчера не слышала наш с Анджело спор из кухни номера. Она милая, но все равно Висконти. Я не могу доверять ей в том, что она будет держать рот на замке.

Сердцебиение учащается, я просовываю голову в дверь. Я слишком удивлена, чтобы выдавить фальшивую улыбку, потому что она сидит на коврике перед камином, а вокруг нее веером разложена гора каталогов и коллажей. В тот момент, когда она поднимает глаза и приветствует меня ослепительной улыбкой, я знаю, что я в безопасности.

— Привет! Заходи, я хочу тебе кое-что показать.

Я подхожу и опускаюсь на колени рядом с ней. Она дважды постукивает по одному коллажу своим длинным красным ногтем.

— Что думаешь?

— Это зависит от того, на что я смотрю.

Ее смех звенит.

— Это то, что мы планируем для торжества в субботу.

Мой пустой взгляд встречает мимолетный хмурый взгляд.

— Свадебный прием, Аврора. Он будет в нашем французском ресторане на пляже, помнишь? Это прекрасное место, но я работала с организатором свадьбы, чтобы сделать все идеально, — ее взгляд устремляется на меня. — Знаешь, поскольку ты, пропускала каждую встречу, которую мы назначали с ней, — она указывает на верхний угол. — Как тебе белые лилии и душистый горошек для придания цвета?

Прежде чем я успеваю ответить, она подбегает и берет другой коллаж. Ряды моделей с красивыми распущенными волосами смотрят на меня.

— О, и я собрала несколько идей для прически и макияжа, чтобы нам было над чем подумать. Мне нравятся золотые тени для век, а тебе? А как насчет цветочной короны?

Жар огня касается моей спины. Амелия смотрит на меня широко раскрытыми и счастливыми глазами. Но в ее глазах мелькает отчаяние, и внезапно я понимаю, что ошибалась на ее счет. Она не та невинная посторонняя, которая верит, что я выхожу замуж за Альберто по настоящей любви. Нет, она намеренно невежественна. Она точно знает, что происходит, и все же она предпочитает сидеть тихо и позволить мне утонуть, чем встать и раскачивать лодку.

Сегодня на мне едва заметный макияж, виден синяк под глазом, и она никак не могла не заметить рану на моей не накрашенной губе. Но она не спросила о порезе и синяках, потому что уже знает, как я их получила.

Она ничем не лучше Греты.

Она наклоняет голову и приподнимает бровь. Мои пальцы подергиваются от желания совершить плохие поступки. Но вместо этого я подавляю свою горечь и поднимаюсь на ноги.

— Аврора?

— В другой раз.

Не оглядываясь, я широким шагом выхожу из гостиной. Мне все равно. Мне все равно, обидела ли я ее или она передаст Альберто отсутствие у меня энтузиазма.

Мне все равно, и это освобождает.

В любом случае, я здесь надолго не задержусь.

Я вхожу в столовую, чувствуя себя легче. Сегодня комната выдержана в таком же зимнем стиле, как и мое платье. Длинный стол украшают бокалы для шампанского с матовым покрытием, сверкающее столовое серебро и дорожка с рельефной блестящей отделкой. Настроение на удивление веселое, смех разносится по залу на фоне бодрой фортепианной музыки, а официанты лавируют между заполненными сиденьями, чтобы наполнить бокалы. Это разительный контраст со зловещей пустотой пятничного вечера.

Я немедленно оглядываю столовую в поисках Анджело, но его здесь ещё нет. Что ж, это прекрасно, потому что ни Тора, ни Амелии тоже — они слишком заняты планированием моей несуществующей свадьбы в семейном зале. Альберто на своем обычном месте во главе стола, со стаканом виски в руке, надоедает Донателло анекдотом. Кажется, все забыли о взрыве. Я пытаюсь слиться с обоями и прокрасться в дальний конец зала так, чтобы Альберто меня не заметил, но я не могу избежать пристального взгляда Данте. Он обжигает мне щеку, следуя за мной, как луч лазера, когда я сажусь рядом с Витторией.

Она лениво смотрит на меня снизу вверх.

— Что случилось с твоей губой?

— Твой отец избил меня. Спасибо, что обратила внимание.

Это легко слетает с моего языка. Правда приятна на вкус. Ее брови взлетают вверх, и я поднимаю бокал с шампанским, чтобы произнести тост за нее, прежде чем опрокинуть его. Когда пузырьки попадают мне в горло, я чувствую знакомый прилив адреналина, пробегающий по позвоночнику.

— Господи, мой отец хуже всех, — бормочет она себе под нос, прежде чем вытащить свой телефон и набрать сообщение с головокружительной скоростью. Она права, он самый худший, даже для нее. То, что я второстепенный персонаж семейной саги Висконти, означает, что меня часто оставляют в темных углах комнат, забывая обо мне. Я подслушала несколько разговоров, которые меня не касаются, в том числе о том, что Альберто заключил сделку со своей дочерью. Ей разрешили отказаться от посещения Академии Дьявольской Ямы в пользу государственной школы, но только при условии, что она… будет развлекать потенциальных будущих женихов по его выбору. Как его единственной дочери, важно, чтобы она удачно вышла замуж, и он начинает поиски с самого раннего возраста.