Фиона Нилл - Тайная жизнь непутевой мамочки
Том тащит меня за руку, как будто ведет за собой норовистого пони.
— Отличное место, вообще-то говоря, — замечает он. — Только насчет передвижения стен я не уверен. Выглядит несколько дешево, на мой взгляд. Давай выпьем. — Он тянется к бутылке, стоящей на краю стола-острова в кухонной зоне. Я с тревогой замечаю, что он уже успел прикончить бокал шампанского.
— Который из них бойфренд Кэти? — шепотом спрашиваю я, пока он наполняет мой бокал.
— Тот, который справа, — говорит он, видимо, любуясь коллегой. — Я подумал, они могли бы быть неплохой парой. Пит хороший парень, к тому же он никогда не был женат, и детей, насколько я знаю, у него нет. Одним словом, записной похититель сердец.
— Откуда ты это знаешь? — спрашиваю я, украдкой через всю комнату бросая взгляд на «сердцееда».
— Я спрашивал у женщин в офисе. Они так и сказали.
— Мало ли что они говорят! Для кого-то сердцеед, для кого-то нет. Все решит химия!
Однако, когда мы подходим ближе, я понимаю, что Том прав. Этот мужчина — то, что надо. Даже при том, что на нем вечная униформа архитектора — черная рубашка, черные джинсы и жакет — и что он неженат, хотя ему скоро сорок. В связи с последним пунктом возникает множество вопросов.
— Кстати, забыл тебе сказать — ты великолепно выглядишь. Я люблю это платье, — спохватывается Том.
— О, спасибо, — признательно отвечаю я.
Я тоже люблю это платье. Оно без пуговиц, с глубоким запахом и длинным поясом, завязывающимся сбоку; по мере того как я полнею, узел на моей талии сдвигается все дальше и дальше от первоначальной точки.
Пит машет нам, приглашая подойти и присесть рядом. Он явно чувствует облегчение и, вскочив при виде нас с дивана, бросается к нам с протянутой для рукопожатия рукой. Рука невероятно длинная, а сам он высокий и долговязый, так что слегка даже нависает над нами, когда мы подходим вплотную.
— Это Пит! — взволнованно произносит Кэти. — А это Джеймс, его сосед.
— Рад познакомиться с вами, Люси. Конечно, я узнал вас. У Тома на столе стоит фотография, там вы и ребятишки, — сообщает Пит.
Это меня несколько настораживает. Я и понятия не имела, что у Тома на работе есть наше фото! На первый взгляд в этом есть что-то слащавое, некое показное семейное умиление. Хотя… Почему бы и нет? На расстоянии семейная жизнь выглядит такой чистой, такой приглаженной… Однако обычно я требовала представить фотографии на свое одобрение, если знала, что буду находиться в центре внимания.
— Что за фото? — спрашиваю я Тома.
— Ты там держишь Сэма и Джо и скоро собираешься родить Фреда, — отвечает Том, пристально глядя на свой бокал, — он понимает, что совершил бестактность. По какой-то причине ему всегда очень нравился этот снимок. Возможно, потому что он подчеркивает его мужскую силу. Но я от этого снимка в ужасе. Он знает это. У меня там выражение лица отупевшей самки, свойственное многим женщинам на последней стадии беременности; черты моего лица расплылись, растворились в мягких складках лица и шеи. Я выгляжу этакой сукой с прилипшими к ней щенками. Я непременно должна поговорить с Томом! Хотя, пожалуй, теперь слишком поздно. Этот образ уже запомнился людям.
— Вы изумительно выглядите! Я бы сказал — могущественный символ плодородия ацтеков, — сияет Пит.
Я теряю дар речи. Это совсем не тот образ, к которому я стремилась. Я уверена, что наша привлекательная мамочка никогда бы не удостоилась сравнения с символом плодородия какого бы то ни было племени, хотя бы и ацтеков. Ее последняя беременность, когда она носила четвертого ребенка, была первые шесть месяцев вообще незаметна, а позже многие спорили, ждет ли она ребенка или попросту начала набирать вес.
С облегчением я замечаю, что Эмма не оставлена на свое собственное попечение в кухне. Кажется, там командует Гай — распоряжается, сколько и каких продуктов следует положить на каждую тарелку и в какой последовательности нужно класть прошютто[70], брынзу и грецкие орехи. Процесс идет неспешно — каждые несколько минут они прерываются для поцелуя.
— Если они продолжат в том же духе, до обеда у них дело не дойдет! — Пит наклоняется к Кэти и целует ее в губы. — И у нас тоже.
— Если бы я когда-нибудь устроила званый обед с любимым человеком, то была бы, наверное, похожа на нее, — улыбается Кэти.
Пит по-хозяйски обнимает ее:
— Мы сможем давать столько званых обедов, сколько ты захочешь!
— Я пойду, помогу с приготовлениями, — вызывается Джеймс.
— Он превосходный повар, — замечает Пит. — Правда, Кэти?
— Очень хороший! — Кэти, глядя на меня, закатывает глаза. — Я собираюсь выкурить сигаретку. Хочешь со мной, Люси? За компанию.
— Я все знаю, — снисходительно вступает Том. — Мне дети рассказали.
Мы открываем двери и выходим на балкон. Здесь тепло, и мы садимся за круглый столик в окружении цветочных горшков с проклюнувшимися в них ростками. Я вижу, как Том и Гай оживленно беседуют в комнате. Я закуриваю «Мальборо лайте» из пачки Кэти. Я легко могла положить конец этой забаве: пока я не покупаю новой пачки, то не испытываю серьезной тяги к сигарете. Один раз я даже, выкурив в саду полсигареты и загасив ее, докурила оставшуюся часть лишь спустя пару дней. Кажется, если бы я сумела держать это пристрастие под контролем, то смогла бы каким-то образом справиться и со всем остальным.
Я пытаюсь объяснить это Кэти, но она смотрит на меня недоверчиво.
— Люси, как бы ты ни пыталась разумно объяснить положение дел, ты на скользкой дорожке. Твой брат прав. Надо держаться подальше от этого мужчины, особенно теперь, когда ты знаешь, что ваши чувства взаимны.
— Это вовсе не означает, что раз ты так думаешь, так и должно случиться, — возражаю я. — Это просто поднимает мне настроение. Тонизирует.
— Если вы оба думаете об одном и том же, то вероятность, что это произойдет, гораздо больше, — продолжает она. — Особенно поскольку вы не выказываете намерения расстаться.
Мне бы хотелось продолжить этот разговор, но тут на балкон выходит Джеймс. Он подходит к стулу Кэти и обнимает ее — так, что становится ясно: между ними было гораздо большее, чем между мной и Робертом Басом. Он смотрит мне в глаза, в то время как его пальцы поглаживают Кэти. Она пытается немного отодвинуться от него, но не потому, что хочет остановить его, а скорее потому, что понимает, о чем я думаю. «Почему, — думаю я, — она так сильно печется о моем моральном облике, в то время как сама, очевидно, спит и с Джеймсом?» Второй вопрос, на который мне хотелось бы получить от нее ответ: «Знает ли об этом Пит?»
Едва лишь эта мысль вспыхивает в моем мозгу, как на балкон выходит Пит. Я замечаю, что Кэти и Джеймс даже и не делают никаких попыток отстраниться друг от друга. Видимо, дело тут куда сложнее, чем я предполагала.
