Дж. А. Редмирски - Песня светлячков
– Я тут вспомнил один случай. Мы тогда учились в восьмом классе. Как-то после уроков Райен заехала за Брей. Они почти сразу начали ссориться. Собственными ушами слышал, как Райен ей бросила: «Покончила бы ты с собой. Всем бы легче стало». – (Не знаю, верить ли ему.) – Я тогда не придал этому особого значения, – продолжает Митчелл. – Братья и сестры еще и не такого наговорить могут.
Киваю, хотя меня коробит от слов Райен. Возможно, она действительно сказала это в запале, даже не подумав, какой удар наносит по психике Брей.
– И что ты теперь намерен делать? – спрашивает меня Митчелл.
Мотаю головой, затем приваливаюсь к спинке диванчика. Смотрю на вращающиеся лопасти потолочного вентилятора. Комната освещается стеклянным шаром, утыканным лампами. От шара тянется шнурок выключателя.
– Я не собираюсь мешать Брей. До сих пор не понимаю ее решения, но не буду становиться между ней и сестрой. Особенно теперь, когда Райен стремится восстановить отношения. Пусть и поздно, но лучше поздно, чем никогда. – (Митчелл молча слушает.) – И потом, если Брей захочет меня видеть, никакая Райен ее не удержит. В случае чего Брей быстро начистит сестре задницу. Я не боюсь, что Райен запрет ее у себя дома или что-то в этом роде.
– Да, Брей всегда была решительной девчонкой, – смеется Митчелл.
– Верно, – подхватываю я и тоже смеюсь.
– Хочешь совет? – спрашивает он.
Вообще-то, мне не нужны советы отъявленного придурка, у которого еще недавно мозги были густо забиты метом. Но Митчелл – мой старый друг. У кого не бывает в жизни черных полос?
– Валяй, – соглашаюсь я.
– Скажи ее ушибленной сестрице, чтобы не совалась, грузи Брей в машину и вези к себе, – говорит Митчелл и жадно припадает к бутылке с газировкой. – Такое мое мнение.
«Спасибо за совет, Митч. Я бы рад им воспользоваться, но мы уже не в восьмом классе, и я поведу себя как взрослый». Вслух я этого, естественно, не высказываю.
– Так когда она выходит? – спрашивает Митчелл.
– Через два дня. Ей на четыре дня передвинули дату освобождения, иначе она уже была бы на свободе.
– Странно как-то, – задумчиво кривит губы Митчелл.
– Ничего странного, – отвечаю я, сам не зная, почему верю в это.
– Конечно, дату освобождения могут передвинуть, но не просто так. Обычно таким образом наказывают за нарушение тюремных правил, драку или что-нибудь в этом роде. И тогда речь идет не о четырех днях, а о паре месяцев. Потому это и кажется мне странным.
Подумав, я мысленно во многом с ним соглашаюсь. Но, зная Митчелла столько лет, я привык не особо доверять его словам.
Смеркается. Прощаюсь с Митчеллом и еду домой. Все мои мысли заняты Брей. Останавливаюсь возле своего дома, выключаю двигатель. Июль, ранний вечер. Жарко, даже душно. Поворачиваю ключ зажигания и открываю окна салона. Потом вытаскиваю ключ, бросаю на колени. Огоньки на приборной доске гаснут. Прислоняюсь к подголовнику сиденья и закрываю глаза. Лицо обдувает теплый ветер. С наступлением темноты оживают сверчки и лягушки. Их песни довольно шумны, но действуют успокаивающе. Ничто не сравнится с летом на Юге. Мы с Брей выросли в этом климате. Мы любим жару и влажность, ночи, полные природной разноголосицы. Едва рассветет, просыпаются и начинают щебетать птицы. А как нам нравилось ловить в ручьях рыбу и раков. И конечно же, мы собирали светлячков.
Мы всегда собирали светлячков.
Еще два дня – и Брей выйдет на свободу. Она получит возможность распоряжаться своей жизнью и строить счастье, о котором всегда мечтала и за которое всегда сражалась. Счастье со мной. Она заслуживает счастья. Я представляю ее лицо, ее радостную улыбку. Улыбку свободного человека. Долго сижу в жарком салоне. Моя рубашка становится мокрой от пота. Я погружен в воспоминания. В них я вижу лицо Брей и ее яркую улыбку, которая всегда меня завораживала. Вижу, как ветер играет ее волосами, прибивая их к ее нежным щекам. Вижу блеск ее синих, таких искренних глаз. Передо мной мелькают эпизоды нашей жизни. Они похожи на старый фильм, когда пленка успела приобрести мелкие царапины и местами выцвести. Слышу звук вращающихся бобин проектора, но не слышу голосов. Брей несется впереди, по нашему любимому пастбищу. Ветер развевает ей волосы. Она оборачивается, улыбается и что-то кричит мне. Наверное, говорит, чтобы я бежал быстрее.
Догоняю ее и обнимаю за талию. Мы падаем в пожелтевшую траву, высокую и колкую. Я оказываюсь сверху и смотрю в большие, невыразимо прекрасные глаза Брей. Она тяжело дышит после быстрого бега.
Мы молча смотрим друг на друга. Я хочу ее поцеловать. В глубине души я знаю: Брей хочет того же. Мне тогда было пятнадцать, ей – четырнадцать. Если бы в тот день я поцеловал ее и сказал, что больше всего на свете хочу прожить с нею всю жизнь. Если бы я решился сказать ей об этом. Но я тогда встречался с другой девчонкой, а она – с другим парнем. Если бы я тогда поддался желанию сердца, все пошло бы по-иному. Если бы я только послушал свое сердце…
И я поддаюсь желанию сердца. На этот раз я поступаю правильно. Выбрасываю из головы все лишнее и мешающее: песни сверчков и лягушек, шелест ветра на лице. Я возвращаю реальность того дня.
– Почему ты на меня так смотришь? – спрашивает Брей.
Ее волосы разметались по траве.
Разглядываю очертания ее мягких губ и представляю, как сладостно целовать эти губы. Я очень давно не касался их, с тех самых пор, когда Брей захотела, чтобы я научил ее целоваться «по-настоящему». Ее пальцы слегка теребят мою рубашку. Они служат границей между нашими телами.
– Потому что я люблю тебя, – отвечаю я, и она краснеет.
– Ты меня любишь?
Я киваю.
– Я люблю тебя и хочу, чтобы мы всегда были вместе, – говорю я и снова смотрю на ее губы.
Едва сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее.
Ее пальцы тянутся к моим щекам. Брей проводит по моей щеке, потом по бровям. Ее палец замирает на переносице.
– И я тоже люблю тебя, Элиас, – шепчет она. Теперь ее палец достиг моих губ. – И хочу быть с тобой всегда.
Я крепко целую ее. Ее сердце бьется рядом с моим.
Мои грезы кончаются. Я открываю глаза и сквозь лобовое стекло машины вижу Райен. Она стоит на тротуаре. В правой руке зажат клочок бумаги. Я сразу же понимаю: с Брей что-то случилось. Мое сердце уходит в пятки. Точнее, превращается в раскаленный камень, ударяющий мне по ногам.
Глава 30
Выскакиваю из машины.
