Дж. А. Редмирски - Песня светлячков
Лицо Брей озаряется улыбкой. Она смотрит на меня с любовью, нежностью и… как будто с сочувствием.
Мы не замечаем, как проходят все тридцать минут свидания. Брей встает.
– Брей, я люблю тебя, – говорю я ей вслед. – Больше всего на свете.
Она – последняя в очереди оранжевых комбинезонов.
– И я тоже люблю тебя, Элиас, – успевает произнести Брей, повернувшись ко мне.
Глаза ее полны любви, однако меня насторожил ее голос: искренний, но какой-то безжизненный.
Цепочка заключенных покидает комнату свиданий. Мне не отделаться от ощущения, что я вижу Брей в последний раз.
Глава 29
Час назад мне позвонила Райен и попросила приехать на «важный» разговор. Прежде чем согласиться, я заставил ее подтвердить, что с Брей все в порядке. Как я уже упоминал, каждый звонок от сестры Брей сразу пробуждает во мне самые мрачные опасения. Поскольку мы с Брей официально не женаты, в случае каких-либо происшествий тюремные власти сначала известят ее близких родственников и только потом меня. Хотя Брей говорила, что в списке контактных лиц первым у нее указан я.
Райен заверила меня, что разговор никоим образом не касается жизни и здоровья Брей. Слава богу!
Наш разговор происходит на кухне. У Райен почти такие же волосы, как у Брей: темные, длинные, раскиданные по плечам. Зато глаза у сестер различаются. У Райен они зеленые, миндалевидной формы. Сейчас эти глаза внимательно смотрят на меня. Она и Брейн внешне очень похожи, но в характере Райен есть что-то суровое и пугающее. Этим она здорово напоминает мне мистера Бэйтса, к которому я никогда не питал симпатии. К Райен, кстати, тоже.
– После освобождения моей сестре лучше приехать сюда, – вдруг говорит Райен.
Нижняя половина ее лица заслонена кофейной чашкой. Райен делает глоток и ставит чашку на стол, постукивая по ней своими наманикюренными пальчиками.
– Почему это ты хочешь, чтобы она приехала сюда? – спрашиваю я. – Брей должна быть со мной.
– Она и будет с тобой, – отвечает Райен. – Но с тобой она прошла через столько испытаний… – Ей не удается договорить.
Я шумно хлопаю ладонью по столу:
– Тем более Брей должна вернуться туда, где ее настоящий дом.
– Элиас, ты меня не понимаешь. – Райен склоняет голову набок. Темные локоны падают ей на глаза. – Я хочу, чтобы моя сестра знала: ты не единственный человек, кто о ней заботится.
– Да? – Я сухо смеюсь. – Надо понимать, ты говоришь о себе и своих родителях?
Взгляд Райен остается спокойным и невозмутимым.
– Элиас, не надо смешивать меня с родителями. Если они не лучшим образом относились к Брей… особенно в ее подростковом возрасте… это не значит, что я не люблю свою сестру. Я без конца пыталась сблизиться с нею, но она всякий раз отталкивала меня. Я не понимала почему и за что. Такое поведение выдавало в ней деструктивную личность. Я не хотела делать отношения между нами невыносимыми. Раз Брей не желала сближаться со мной, я оставила эти попытки. Но я всегда любила ее.
Я вздыхаю и качаю головой. Я не верю Райен. И никогда не верил.
– Нет, Райен. Ты вынуждала Брей тебя отталкивать. Ты не вставала на ее сторону, не пыталась ее понять. Ты предпочла легкий выход. Я неоднократно пытался поговорить с вашими родителями и помню, как это тебе не нравилось. – Я взмахиваю руками и откидываюсь на спинку стула. Я бы еще многое мог сказать Райен, но не хочу превращать разговор в ссору.
– Насчет родителей я с тобой согласна. Даже я понимала, что они просто устали от выходок Брейел. Но ведь я ненамного старше Брей. Всего на три года. А ты относишься ко мне, словно я всегда была с ними заодно. Обвиняешь меня в том же, в чем винишь их. Ты не понимаешь или не хочешь понять: моя жизнь в родительском доме была ненамного слаще, чем у Брей. Я хочу сказать… я знала, через что проходит моя младшая сестра, но не знала, как ей помочь. Я сама была слишком молода.
Не могу на нее смотреть. Не потому, что не согласен с ее словами, а потому, что не хочу, чтобы она оказалась права. Поскольку здесь нет их родителей, мне хочется свалить на Райен всю вину за страдания Брей.
– Ну привезешь ты ее сюда, что это тебе даст? – ледяным тоном спрашиваю я.
– Мне всего лишь хочется некоторое время побыть с ней вдвоем. Хочу убрать темные пятна в наших отношениях и убедить Брей, что, кроме тебя, у нее есть я. Мы же все взрослеем и начинаем понимать то, чего не понимали раньше. Больше я не стану отгораживаться от нее.
– А у Брей ты спросила, хочет ли она ехать к тебе? – с усмешкой спрашиваю я.
Ответ я знаю и так. После освобождения Брей ни за что не согласится ехать куда-то, кроме нашего дома. Но я стараюсь не показывать виду. Я же не мальчишка, чтобы гоготать и корчить рожи.
– Да, спросила. Я говорила с Брейел во время нашего последнего свидания. Она сказала, что поедет ко мне.
У меня самым настоящим образом отвисает челюсть.
– Что-о?
«Только не вздумай смеяться и подкалывать меня, иначе, Райен, ты получишь по полной», – думаю я. Не скажу, чтобы я был особо удивлен. Так и думал, что Райен устроит мне какой-нибудь подвох. Гены ее папочки. Для них обоих счастье Брей – как кость в горле. Хотя Райен редко вмешивалась в жизнь сестры и ее болезнь, каждое такое вмешательство оборачивалось для Брей лишь дополнительными страданиями.
Райен не собирается ни смеяться, ни подкалывать. Наоборот, она относится ко мне с пониманием и даже симпатией, отчего я чувствую себя полным придурком.
– Брей так сказала? Но почему?
У меня ноет сердце.
Райен отодвигает керамическую чашку и кладет на стол свои руки, унизанные кольцами. В ее глазах нет ничего, кроме искренности.
– Элиас, – тихо говорит она, – моя сестра очень сильно тебя любит. Я считаю, что даже чересчур сильно.
– Чересчур сильно? – Я сердито сощуриваюсь. – Как прикажешь понимать твои издевательские слова?
Вскакиваю на ноги, отталкивая стул, и тот несколько дюймов проезжает по линолеуму. Я никогда не вел себя подобным образом. Райен не сказала мне ни одного грубого слова, зато мне сейчас хочется наговорить ей кучу гадостей. Я с нескрываемой злостью смотрю на эту одинокую лощеную женщину, любимую дочку своих бессердечных родителей. Едва владею собой. Решение Брей просто не укладывается у меня в голове. Как она, не сказав ни слова, могла согласиться ехать не ко мне, а к сестре? К сестре, которая всю жизнь не была ей ни опорой, ни поддержкой? Я отказываюсь в это верить. Отказываюсь это принимать.
