Эмили Гиффин - Жених напрокат
— Ничего, — говорит она. — Мне действительно жаль, что у вас не получилось.
Последнее, что мне нужно, — это сожаление Дарси. Говорю, что на самом деле это из-за работы.
— Хочу отдохнуть от Лэса.
— Но ты мне нужна, — хнычет Дарси. Она жалела меня ровно десять секунд.
— У тебя есть Клэр.
— Это не то. Ты же подружка невесты!
— Дарси, мне нужен отпуск. Ты согласна?
— Видимо, придется согласиться. — Представляю, как она дуется. — Да? — В ее голосе нотка надежды.
— Да.
Она громко вздыхает и пробует зайти с другой стороны:
— А ты не могла бы подождать до той недели, когда мы отправимся на Гавайи?
— Могла бы, — говорю я, воображая Дарси в новом белье. — Ты думаешь, что моя жизнь построена исключительно вокруг тебя. Извини. Так не пойдет.
Никогда прежде я такого Дарси не говорила. Но времена изменились.
— Ладно. Замечательно. Но пожалуйста, давай встретимся завтра днем, потому что нужно выбрать платье для тебя. Если только ты не собираешься в Венецию или еще куда-нибудь.
— Очень смешно, — говорю я и вешаю трубку.
Стало быть, теперь Декс узнает, что я еду в Лондон.
Интересно, что он почувствует, когда услышит такое известие? Может быть, начнет думать быстрее. Скажи мне что-нибудь хорошее, прежде чем я улечу!
Жду, и с каждым часом ожидание становится все более мучительным. Ни слова от Декса. Ни звонка. Ни письма. Я постоянно проверяю входящие, стоит появиться алому огоньку. Ничего. Бесчисленное множество раз начинаю набирать его номер, сочиняю длинное послание, которое все равно не отправлю. Удерживаюсь каким-то чудом.
Вечером перед отлетом звонит Хосе.
— К тебе Декс.
Меня захлестывают эмоции. Свадьбы не будет! Мой стакан не только наполовину полон — а прямо-таки через край! Радость тут же гаснет, едва я вспоминаю о Дарси — что будет с нашей дружбой? Догадывается ли она? Гоню прочь все эти мысли. Только Декс. Сейчас только он. Я бегу к двери.
Его лицо, мрачнее тучи.
— Мы можем поговорить? — спрашивает он.
— Да, — шепчу я.
Сижу очень прямо, словно в ожидании трагического известия. Он, точь-в-точь как полицейский, входит в комнату, держа в руке шляпу.
Садится рядом и начинает говорить.
— Эхо было очень нелегкое решение... Я действительно тебя люблю... просто не могу... столько передумал... я виноват... я не обманывал тебя... наша дружба... так трудно... очень беспокоюсь о Дарси... не могу этого сделать... семь лет... нам было нелегко... я хочу сказать... мне жаль... мне жаль... мне очень жаль... я всегда, всегда буду тебя любить.
Декс закрывает лицо руками, а я вспоминаю, как любовалась ими, когда мы ехали в такси по Первой авеню после вечеринки в мою честь. Незадолго до того, как он меня поцеловал. И вот к чему мы пришли. Конец. Я никогда его больше не поцелую.
— Скажи хоть что-нибудь, — говорит Декс. Глаза у него блестят, ресницы мокрые и оттого еще более черные. — Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.
Откуда-то издалека слышу свой голос: да, я все понимаю, со мной все в порядке. Не плачу. Пытаюсь выровнять дыхание. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Молчание. Нам больше нечего сказать друг другу.
— Иди, — говорю я.
Он поднимается и идет к двери. Мне хочется кричать, умолять его. Не уходи! Пожалуйста! Я люблю тебя! Передумай! Она тебе изменила! Но вместо этого просто смотрю, как он уходит — не колеблясь, не оборачиваясь для того, чтобы в последний раз взглянуть на меня.
Еще долго таращусь на дверь и вслушиваюсь в тишину. Хочу заплакать, чтобы хоть какой-то звук прервал ее, но не могу. Тишина становится еще невыносимее, когда я размышляю, что же мне теперь делать. Собирать вещи?
Идти спать? Позвонить Итону или Хиллари? В какой-то момент меня посещает мысль наглотаться таблеток и запить водкой. Накажу Декса, испорчу свадьбу, и мои собственные злоключения наконец закончатся!
Не сходи с ума. Всего лишь одно несчастье. Ты справишься. Я думаю обо всех — на Манхэттене или во всем мире, — у кого сейчас беда. Представляю себе их чувства и кажусь себе не такой уж одинокой. Да, многие сейчас, наверное, сходят с ума от горя. Мужья, которых оставляют жены после двадцати лет брака. Дети, которые плачут: «Не бросай меня, папочка, пожалуйста!» Конечно, нечего и сравнивать — кому больнее. У нас был всего лишь летний роман. Никто и не обещал, что он продлится до осени.
Встаю, иду к книжному шкафу и достаю коробочку из-под пастилок. Осталась последняя надежда. Если выпадет два по шесть — может быть, он передумает и вернется. Как будто произнося магическое заклинание, я дую на костяшки, точно так же, как тогда Декс. Трясу их в кулаке и осторожно, осторожно бросаю. Так же, как и в первый раз, один кубик останавливается раньше. Шесть! Задерживаю дыхание. Второй крутится, точечки мелькают, и я вспоминаю Паровозик Вилли. Опускаюсь на колени и не свожу глаз с кубика.
Пять.
В сумме — одиннадцать.
Как будто кто-то дразнит меня: «Близко — да не то».
Глава 21
Над Атлантическим океаном я решаю, что не буду передавать Итону все душещипательные подробности. Едва ли мне удастся наслаждаться жизнью на британской земле. Но это будет первый шаг, попытка забыть Декса и жить дальше. Во время полета я буду думать о нем и о себе. Как я поставила на кон все и проиграла. Игра не стоит свеч. Куда лучше быть пессимисткой. Все могло бы обернуться по-другому, если бы я не пошла этим путем; а так я предоставила Дарси еще одну возможность победить меня.
Упираюсь лбом в стекло. Девчушка, сидящая сзади, пинает мое кресло. Раз, другой, третий. И мать уговаривает ее сладеньким голоском:
— Эшли, не стучи, ты мешаешь леди.
Та продолжает.
— Эшли! Так нельзя. Не надо никому мешать в самолете, — повторяет мать с подчеркнутым спокойствием, как будто желает всем показать, какая она умная. Я закрываю глаза, словно сейчас ночь, и не открываю их до самого появления стюардессы, которая предлагает наушники.
— Нет, спасибо, — говорю я.
Никакого кино. Последующие несколько часов я буду слишком поглощена своим горем.
Я просила Итона не приезжать за мной в аэропорт Хитроу — сказала, что доберусь на такси. И все-таки надеюсь, что он приехал. Хоть я и живу на Манхэттене, меня пугают большие города, особенно иностранные. За исключением того раза, когда мы ездили с родителями в Рим на двадцать пятую годовщину их свадьбы, я никогда не выезжала из страны. Разве что была в Канаде и видела Ниагарский водопад, но это не считается. И потому мне становится легче, когда я вижу Итона, который ждет меня возле таможни — ухмыляющийся и неизменно веселый, как мальчишка. У него новые коричневые очки в роговой оправе. Он бежит ко мне и крепко обнимает. Мы смеемся.
