Наталия Костина - Слишком личное
– Откуда вы взяли, что вашу сестру убили, Елена Аристарховна? Записка…
– Видела я эту записку! Катя, неужели вы сами не понимаете, что эту записку мог сварганить кто угодно?
– Это не почерк вашей сестры?
– Но она же печатными буквами написана!
– А Валерия Аристарховна как писала? У вас есть что-нибудь, чтобы мы могли сравнить?
– Нет у меня ничего. – Сестра убитой помрачнела. – Но, наверное, можно поискать какую-нибудь ее записную книжку… Что-нибудь в комнате… Квитанции… Человек всегда что-нибудь пишет. Послушайте, это же ваша работа! Вы лучше знаете, как это делается! И вы просто обязаны делать эти… как их… экспертизы… Вы должны прийти к правильным выводам, сравнить ее почерк, в конце концов!
– Когда человек решает покончить с собой, он, как правило, очень взбудоражен и его почерк сильно изменен, – заметила Катя. – Самоубийца взволнован, он находится в состоянии аффекта. Он не думает, как будет выглядеть его почерк и будет ли он похожим на образец. Кстати, многие пишут и печатными буквами, хотя раньше никогда так не делали.
– Покончить с собой?! В состоянии аффекта?! Вы сказали – Лерка покончила с собой?! Но почему? Зачем… Неужели вы намекаете на то, что Лера могла что-то сделать с мамой… а потом и с собой? Но это же полная чушь! Ее убили, убили…
– И вашу мать тоже убили?
Елена Аристарховна тяжело опустилась на стул.
– Но… нам ведь сказали, что ничего такого не нашли. Что она просто умерла от остановки сердца и мы можем ее похоронить. Разве не так?
– Убить можно не только ядом, – пожала плечами ее собеседница. – Может быть, вашу сестру замучила совесть?
– Я знаю, кто это сделал, – заявила Елена Аристарховна, проигнорировав вопрос о совести. – Когда речь идет о таких деньгах… Неужели вам самой до сих пор ничего не пришло в голову?
– Что?
– Что Ванька у Леры единственный сын. И наследник. Сначала он хотел дом – просто помешался на этом доме…
– У него же есть квартира в столице, – невинно заметила Катя.
Елена Аристарховна посмотрела на нее как на слабоумную.
– Катя, какая квартира? Двушка в многоэтажке? Это же несравнимые величины! Об этом смешно даже говорить. А здесь – дом в Крыму, гектар земли! Он же мечтал обзавестись тут частной гостиницей! Это же золотое дно, как вы не понимаете? Он уже со мной советовался, просил помочь с проектом, хотел устроить тут частный отель… когда мама оставит ему дом, разумеется. Да даже если ничего не перестраивать, а просто продать этот участок, можно было бы выручить не просто большие, но огромные деньги! Стоимость сотки земли на побережье растет с каждым годом. И какое место! Недалеко Ялта, и в то же время чисто, спокойно… Я думаю, когда он узнал, что мать хочет отписать дом этой интриганке, то…
– Он отравил родную бабку собственным инсулином? А потом сам же и пришел с пустой упаковкой?
– Но коробочка-то пропала?! А в комнате, кроме меня, вас, врача, Светланы, Ваньки и этой его девки, никого не было! Я, вы, врач и Света были далеко, остается эта девка! И если не он сам, то она ее и спрятала, потому что… О господи!..
Катя вспомнила, что не далее как позавчера сама рассуждала точно так же: коробку могли спрятать либо Иван, либо его невеста. Которая, кстати, закончила медучилище и, как оказалось, вполне могла быть знакома со свойствами инсулина. Если бы Елена Аристарховна слышала тот разговор в саду, когда сама Катя лежала на скамейке, а эти двое между поцелуями рассуждали о свойствах лекарства, то ее подозрения начет собственного племянника и его невесты переросли бы в полную уверенность. Тем более если бы она знала, что Оксана сидела. И была осуждена за убийство. Однако, даже безо всех этих подробностей, можно признать эту версию далеко не самой абсурдной. Но она пришла сюда совсем не за тем, чтобы Елена Аристарховна зацикливалась на племяннике или его невесте.
– Коробка нашлась, – заявила Катя.
– Где же?
– Я подумала, вышла на улицу… Все оказалось очень просто. Ее сдуло в окно сквозняком, когда Светлана Петровна открыла дверь.
Дверь была уже открыта, когда в нее заглянула Светлана Петровна, но помнит ли это Елена Аристарховна?
– Да?.. Так просто… я об этом не подумала…
– Елена Аристарховна, вы этой ночью были у себя в комнате?
– Да, конечно.
– И ничего не слышали?
– Нет. – Елена Аристарховна покачала головой. – Ничего.
– Во сколько вы легли спать?
– День был такой тяжелый… Ужасный был день! Наверное, легла где-то около десяти. Или, скорее, в начале десятого.
– И сразу уснули?
– Почти сразу. Видите ли, я очень боялась, что не усну, и выпила снотворное.
– И ничего не слышали – шагов в коридоре, каких-нибудь звуков из спальни сестры?
– Я же вам говорю, что спала очень крепко.
– Дверь была заперта на ключ? Как сейчас?
– Да. Мне было… как-то не по себе. И я заперлась.
– Значит, вы не видели, как к вашей сестре пришел мужчина?
– Какой мужчина?
– Я думала, это вы мне подскажете, кто мог прийти к ней ночью.
Елена Аристарховна едва не застонала сквозь сжатые зубы. Лерка… сучка похотливая! Мать еще не похоронили, а она туда же! Развлекаться! Вечно у нее свербело в одном месте! И прямо здесь, за стеной, а она не слышала и не видела… да и слава богу! Впрочем, теперь на Лерку сердиться поздно… нет уже ее непутевой сестры…
– Вспомните, пожалуйста, весь вчерашний день как можно подробнее, – попросила Катя.
Елена Аристарховна тяжело вздохнула. Подозрительная кончина матери, смерть сестры и известие о том, что та, оказывается, провела последнюю ночь в своей жизни с мужчиной. Да еще у нее под носом. Что ж, вполне в Леркином духе, мрачно подытожила она, вслух же сказала:
– Утром мы позавтракали, и Иван уехал с вами… Я и Лера остались в доме – нужно было приготовиться… к похоронам… Потом Иван вернулся, он привез нотариуса. Тот сказал, что у него завещание нашей матери. Я подумала, что это какое-то старое завещание. То есть я знала, что у матери есть завещание… это все знали. Она как-то обмолвилась, что оформила завещание, чтобы потом между нами не было споров о наследстве. Это было… года два назад… нет, еще раньше. Но то, что привез с собой нотариус, – это, конечно, был сюрприз! Я не думала, что… Оказалось, это совсем новый документ и все старые завещания совершенно не идут в счет. Только этот бред! Мама оформила его месяц назад, до нашего приезда, представляете! Даже не посоветовавшись ни с кем из родных! И эта интриганка, ее любимая Люсенька, заявила, конечно, что ни о чем таком и не подозревала! Разумеется, она обо всем знала! Мама без нее и шагу не могла ступить…
