Наталия Костина - Слишком личное
– Я не хочу больше оставаться в этом доме! Мне страшно! – Собеседница судорожно сжимала концы шали и смотрела на Катю испуганными глазами маленькой девочки.
– Оксана, успокойся и ешь, – строго сказала Катя. Она еще вчера заметила, что эта девушка, с виду ершистая и неподатливая, легко идет на контакт и ищет, к кому бы прислониться. И вся ее беда заключалась в том, что в один прекрасный день она прибилась не к тем, к кому было нужно. Вот и все. – Карандаш и бумага здесь есть? – спросила она.
– А зачем тебе?
– Нарисуешь план дома, где какая комната, и расскажешь, кто где находился этой ночью.
– Зачем?
– Мне нужно подумать.
– Господи, какой кошмар! – вдруг воскликнула Оксана и зарыдала.
«Все, – подумала Катя. – Наступила реакция. Больше она мне не помощник».
– Убила собственную мать и повесилась! – всхлипывала Оксана.
– Умойся и успокойся. – Она подтолкнула плачущую девушку к раковине и открыла кран с холодной водой. – Никого она не убивала. И не вешалась. Это ее убили и повесили.
* * *Она и не думала в этот раз предлагать свою помощь, но, оказывается, нужная бумага все же пришла. Вчера вечером. Если бы они с мамой уехали накануне… Честно говоря, у Кати не было опыта работы в чужой команде. К тому же те опера, что были здесь позавчера и отнеслись пренебрежительно к ее рассказу и к ее выводам, не вызвали у нее особых симпатий. Что ж, ладно. Раз она снова на работе, то поможет… чем сможет. Даже если совсем недавно они не разделяли ее мнения.
Врач уже закончил свою работу, фотограф тоже. Валерию Аристарховну увезли в морг. В комнате, большой, солнечной, с видом на сад, находились трое – эксперт-криминалист, следователь прокуратуры и сама Катя. «Интересно, – подумала она, – если дела теперь объединят, то кто будет их вести? Хорошо бы, чтоб эта…»
Оперативная группа, с которой у Кати вчера не срослось, прочесывала сад и пляж – зачем, она не знала, но, наверное, им, уже осмотревшим место убийства, было виднее.
– Инсценировка? – Она кивнула на кусок веревки, свисающий с потолочного крюка.
– Да. И не очень качественная. Одним словом, работал любитель. – Следователь, женщина чуть за тридцать, коротко стриженная, русоволосая и кареглазая, пожала плечами. – Так что здесь позавчера случилось?
Катя по возможности кратко описала события. Следачка изредка задавала вопросы и что-то черкала в своем блокноте. При этом она не надувала щеки и не строила презрительных гримас, как было с тем милицейским следователем, который приезжал, когда умерла Ариадна Казимировна.
– Давай хоть познакомимся, что ли, – после какого-то вопроса неожиданно сказала женщина. – Я – Вика.
– А я – Катя.
– Очень приятно. Хотя приятного мало, если честно. Ты здесь отдыхала?
– Да.
– Отдохнуть-то хоть успела?
– Да вроде бы. – Катя неопределенно пожала плечами.
– Ну, опера наши пусть пашут, первоначальные следственные действия мы закончили, а теперь думать будем. Одна голова хорошо, а две лучше. Ты в какой прокуратуре?
– Я как раз не в прокуратуре. Я как раз опер. – Катя улыбнулась.
– Да ты что! – ахнула Вика. – Оно тебе надо?
– А следователям что, легче? – парировала Катя. – Работа почти та же, а бумажек раза в три больше.
– Ты права. – Вика чуть заметно усмехнулась, и Катя поняла, что ей, наверное, уже ближе к сорока – обозначились морщинки у глаз и в углах рта, тронутого веселенькой розовой помадой. – По двадцать-тридцать дел тянем. Особенно летом весело. Ну, конечно, из них реальных десять-пятнадцать, остальные либо на доследование, либо на приостановление, но все равно отписываться по всем нужно. Теперь еще и это мне подбросят, просто пятым элементом чую.
Кате вдруг стало спокойно. Не то чтобы та вчерашняя девчушка-следователь ей не понравилась, нет, она и сама недалеко от нее ушла, но ей было бы гораздо спокойнее, если Вика…
– Так, давай-ка все по порядку. Кто из родственников имеется в наличии, не знаешь?
– Да вроде бы все на месте, – пожав плечами, ответила Катя. – Я попросила их разойтись по своим комнатам, никуда не выходить и ждать. Насчет того, что какие-то следы могли пропасть, то я пришла уже последней, и…
– Следов навалом, – заверила ее Вика. – Ничего, если мы с тобой будем на «ты»? Ну и слава богу. А то знаешь, некоторые такие умные, пока с ними китайские церемонии разведешь, уже и работать перехочется. Я тебе вот что предлагаю, Кать. Ты эту компанию лучше знаешь, я тебе сейчас напишу поручения на допрос, пока они еще все тепленькие. Ты с ними поговоришь, а то у меня здесь дел по горло – следы упаковать, сопроводиловки выписать, только экспертиз одних назначить надо до фига и больше… А ты их сама квалифицированно и допросишь на протокол. Ты в каком отделе?
– Особо тяжкие.
– Наш профиль. Короче, соображаешь, какие вопросы задавать.
– Да, Вика, насчет экспертиз. Можно еще раз сделать тест на инсулин Липчанской Ариадны Казимировны?
– Это ее мать?
– Да. Я не намекаю, что вскрытие сделали неквалифицированно. Но, может быть…
– Нет проблем. Ради бога, давай только обойдемся без взаимных реверансов! Я сама знаю, что инсулин – вопрос сложный, так что все равно пришлось бы настаивать на повторном исследовании. Тем более что здесь действительно нужен мастер. Знаю я одного такого. Он уже, правда, год как на пенсии, но я его лично попрошу. К тому же это мой свекор. Вот так. Идет?
Признаться, эта Вика нравилась Кате все больше и больше!
– Вик, а время убийства предположительно какое?
– Навскидку от половины второго до четырех часов. Да, и еще. У убитой этой ночью был сексуальный контакт. Довольно активный. Вся постель в свежих пятнах. Это тебе ни о чем не говорит? Ухажера ее, случайно, не знаешь?
Катя пожала плечами.
– Поспрашивай. Может, сестра в курсе. Все меньше работы было бы. Кстати, с кого думаешь начать?
– С нее и думаю.
– Ладно. Действуй.
* * *Елена Аристарховна заперлась на ключ. Кате пришлось заверить, что это именно она, прежде чем замок щелкнул и ее пустили в комнату. Едва гостья перешагнула порог, сестра убитой тут же снова заперла дверь.
– Елена Аристарховна…
– Ради бога, Катя, – перебила ее испуганная женщина, – вы ведь работаете в милиции! Вы можете… Пусть пришлют кого-нибудь – охранять нас. Вы сами видите, что творится… Я – следующая! Маму убили, сестру убили…
Катя вспомнила, как еще вчера эта надменная особа демонстрировала благородное негодование и попрекала ее заваренной кашей, с пеной у рта отстаивая, что мать умерла естественным порядком. Тогда дочери Ариадны Казимировны мысль о насильственной смерти родительницы казалась абсурдом. А уже сегодня она сама трясется, как поросячий хвост, и требует приставить к ней охрану.
