Барбара Тэйлор Брэдфорд - Все впереди
— Я рада, что бы снова начала есть, как бы мало ты на этот раз ни съела. Это начало, и тебе необходимо себя подкреплять. Я чувствую облегчение от того, что ты приняла мои слова всерьез. Надо признаться, я беспокоилась, когда ехала сегодня утром в Лондон, беспокоилась, что я была слишком сурова с тобой, но мне было необходимо с этим покончить.
— Суровая любовь, — заметила я.
— Ты так это называешь?
— И мама говорит, что это наилучший вид любви, когда у кого-нибудь несчастье и он нуждается в помощи.
— Я к твоим услугам, Мэл, с суровой любовью и со всем, в чем ты еще нуждаешься.
— Я знаю, и я тоже готова на все для вас. Мы должны друг друга поддерживать сейчас, помочь друг другу перенести это…
— Да, дорогая.
Мы еще поговорили о других вещах: Диана сказала, что она остановится в «Криллоне» в Париже, затем дала мне номер телефона этого отеля. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы повесили трубки. Но через минуту Диана позвонила снова.
— Я кое о чем подумала; есть другое место, где можно поискать дневники, или, скорее, их копии викторианской Клариссы, которая так стремилась сохранить их для потомства.
— Вы имеете в виду другое место, не библиотеку? — спросила я.
— Чердак в западном крыле, — пояснила Диана. — Там стоят несколько сундуков для морских путешествий. На них старые полуоборванные этикетки, знаешь, с названием пароходных линий. Во всяком случае, в этих сундуках масса вещей викторианской эпохи. Моя свекровь показывала мне их много лет тому назад, сразу после того, как мы с Майклом поженились. Она сказала, что эти вещи туда сложены одной из овдовевших жен Кесуиков в незапамятные времена, в начале нашего века, в действительности. Может быть, это и была Кларисса.
— И вы думаете, она могла туда положить и дневники, если они существовали? — спросила я.
— Такая возможность существует. В любом случае, стоит туда заглянуть, ты так не думаешь?
— Конечно, думаю, — сказала я. — И спасибо, что снова позвонили.
— Спокойной ночи, Мэл.
— Спокойной ночи, Диана.
— Посмотрите на эту вышивку, это восхитительно, миссис Эндрю, — сказала Хилари, подняв голову.
Она стояла на коленях на чердачном полу перед одним из старых сундуков и протягивала мне бархатную подушку бордового цвета, расшитую бисером. Она, очевидно, была сделана во времена королевы Виктории.
Я рассматривала работу, пораженная, в каком прекрасном состоянии была подушка — ведь прошло столько лет. Вся поверхность была покрыта продолговатым бордовым стеклярусом, а рисунок был вышит серым, черным, белым и серебристым бисером. Рисунок состоял из роз и листьев, обрамленных изящными ветками папоротника. В центре рисунка белым бисером были вышиты три слова.
— «Amor vincit omnia», — прочитала я вслух. — Латынь; это очень известная фраза; я думаю, она означает: «Любовь побеждает все». — Глядя на Хилари, я вопросительно подняла брови.
— Не смотрите на меня так, миссис Эндрю, — смеясь воскликнула она. — Я не могу вам помочь, потому что никогда не изучала латынь. Наверное, миссис Кесуик сможет перевести, она изучала латынь в Оксфордском университете. По крайней мере, я так думаю.
— Да, она изучала, — согласилась я.
Наклонившись над сундуком, Хилари достала оттуда еще одну подушку, большого размера и из оливково-серого бархата. Серебристым, золотым и бронзовым бисером был сделан фон, по которому белым был вышит рисунок, состоявший из цветов каллы со стеблями из зеленого бисера. Здесь тоже внизу было латинское изречение, составленное из зеленого бисера.
Я взяла подушку у Хилари и прочитала:
— «Nunc scio quid sit Amor». К сожалению, я вовсе не знаю, что означает эта фраза, но опять что-то про любовь.
— Да, — сказала Хилари, снова опуская руки в сундук с сокровищами.
Она достала еще две подушки, обе викторианские, плотно вышитые бисером и с латинскими фразами.
Когда она показала их мне, я покачала головой.
— Я не могу вам сказать, что на них написано, но давайте отнесем их вниз. Миссис Кесуик будет интересно на них посмотреть, когда она вернется из Парижа.
— Не могу поверить, что она забыла, какие они красивые, — пробормотала Хилари. — Я имею в виду: она говорила мне, что видела их много лет тому назад. Не думаете ли, что миссис Кесуик захотела бы, чтобы они были у нее в доме? Я хочу сказать, на диване и креслах.
— Да, но тогда, по-видимому, она действительно забыла, Хилари, как вы и сказали. В конце концов, ей их показывали очень много лет тому назад. Точнее говоря, сорок лет тому назад.
— Посмотрите на это, миссис Эндрю.
Теперь Хилари протянула мне прекрасный кусок черного кружева, вырезанный в виде квадрата, по краям отделанный бисером и черным стеклярусом.
Я подняла его, чтобы посмотреть на свет.
— Как вы думаете, что это такое? — спросила меня Хилари. — Мантилья? Как носят испанские женщины?
— Не знаю. Хотя, не думаю, — он не слишком велик для мантильи. Но вы правы, это роскошно. Там много еще осталось?
— Только белье на дне сундука.
Хилари принялась выкладывать этот набор предметов, свернутый аккуратно много лет тому назад, и передавать их мне по одному. Затем она поднялась на ноги.
— Этот сундук пустой, миссис Эндрю.
Мы вместе рассмотрели свернутое белое белье и обнаружили несколько викторианских ночных рубашек из хлопка, полдюжины наволочек с ручной вышивкой и шесть так же вышитых простыней им в пару.
— Может быть, миссис Кесуик сможет использовать эти старинные льняные простыни и наволочки, — заявила Хилари. — В двух гостевых комнатах. Но не знаю, что она сможет сделать с ночными рубашками. Они слегка старомодны. — Говоря это, Хилари держала в руках одну из них. — Пахнет шариками от моли, — пробормотала она и сделала гримасу.
* * *
До конца недели мы с Хилари проводили большинство нашего послеполуденного времени на чердаках Килгрэм-Чейза.
Их было очень много, в каждом из четырех крыльев дома, и мы обыскивали каждый из них. Я никогда не была раньше под самой крышей, и меня привели в восхищение эти огромные помещения и все, что они содержали.
Кроме викторианских сундуков для морских путешествий, хранящихся на чердаках западного крыла, мы нашли множество других сундуков, огромных картонных ящиков и много деревянных ящиков для транспортировки чая.
В них мы обнаружили обилие замечательных старинных предметов — от вышитых бисером подушек, образцов ручной вышивки и большого выбора старинного белья до фарфора, стекла и всяческих викторианских безделушек: шкатулок из панциря черепахи, перламутровых ящичков для визитных карточек, подносов из папье-маше, декоративных коробочек и чайниц.
