Барбара Тэйлор Брэдфорд - Все впереди
— Я знаю, я знаю. Я тоже страдаю… — Диана не смогла закончить фразу. Ее голос оборвался, и она села рядом со мной на диван. Взяв мою руку, она крепко ее сжала и сказала наконец: — Эндрю не захотел бы видеть тебя такой, Мэл. Он всегда говорил, что ты самая сильная женщина, которых он когда-либо встречал, не такая, как я.
— Я не могу жить без него, не хочу жить без него и близнецов.
— Тебе придется, — сказала Диана тихим, внезапно ставшим суровым голосом. — Тебе надо перестать себя жалеть, и немедленно. Ты думаешь, что ты единственная женщина, которая потеряла своих любимых? Потеряла семью? А как же я? Я потеряла сына, моего единственного ребенка, и моих внуков, а раньше я потеряла мужа, когда я была еще молодой женщиной. А как же твоя мама? Она также, как и мы, горюет и страдает.
Глубоко вздохнув, она добавила:
— А как же миллионы других людей в мире, которым пришлось пережить потерю своих семей? Ты только подумай о людях, переживших массовое уничтожение евреев фашистами, — тех, кто потерял мужей, и жен, и детей и матерей, и отцов в лагерях смерти, — чтобы понять, что мы не одни. Потеря близких — это составная часть жизни, как ни грустно это говорить. Это ужасно, с этим трудно примириться…
Диана не могла продолжать. Ее захватили чувства, и она начала плакать, но через некоторое время она сказала сквозь слезы:
— Не проходит дня, чтобы я о нем не думала, не думала о моем Эндрю, и о моих Лиссе и Джейми. И мое сердце непрерывно болит. Но я знаю, что я не могу сдаваться, не должна. И поэтому я стараюсь взять себя в руки, стараюсь изо всех сил. Мэл, послушай меня. Ты не можешь выбросить свою жизнь. Ты должна попытаться держаться, как я пытаюсь.
Слезы стекали струйками по ее щекам, и она беспомощно смотрела на меня. Я обняла ее, прижала к себе и заплакала вместе с ней.
Ее слова попали в цель, они затронули в моей душе какие-то струны, и я с некоторым удивлением поняла, как плохо я себя вела: я думала лишь о себе.
— Я была такой эгоистичной, Диана, — наконец произнесла я. — Очень эгоистичной. Вы правы: я думала лишь о своих чувствах, о своей потере, своей боли, а не о ваших и маминых.
— Я не хотела, чтобы это прозвучало так грубо, дорогая, — промолвила она, освобождаясь из моих объятий. Она выпрямилась на диване и вытерла щеки. — Я только попыталась помочь тебе… увидеть вещи в более ярком свете.
Несколько минут я молчала, затем взглянула на Диану и тихо спросила:
— Что вы имели в виду, когда сказали, что у меня еще все впереди?
— Я уже сказала тебе: прежде всего, твоя жизнь. Но это также означает твое здоровье, твое благосостояние, твое душевное равновесие. Тебе только тридцать три года, Мэл, ты еще так молода, и я просто не могу позволить тебе вести растительный образ жизни, превратиться в пустое место и сидеть, ничего не делая, только скобя и жалея себя. Тебе необходимо испытывать скорбь, да, но мы должны преодолеть наше горе. Я не могу, не должна позволить тебе отказаться от твоего будущего.
— У меня есть будущее, Диана?
— О, конечно, есть. Разумеется, есть. Это еще одна вещь, которая у тебя впереди. Твое будущее. Но ты должна протянуть руку, схватить жизнь и начать все снова. Это будет самая тяжелая вещь, которую тебе придется сделать, самая болезненная, но это стоит того, я тебе обещаю.
— Я не знаю, что делать. Как я начну снова? — спросила я, и в моей голове появились, впервые со дня смерти Эндрю, какие-то зачатки более ясных мыслей.
— Во-первых, тебе надо физически привести себя в порядок. Ты слишком исхудала, прежде всего. Ты должна начать как следует питаться, совершать прогулки, делать упражнения, так чтобы к тебе вернулись сила, бодрость и энергия, которыми я всегда в тебе восхищалась. А затем ты должна подумать, какой род работы тебя бы устроил. Ты должна работать не только для того, чтобы зарабатывать деньги, но и для того, чтобы быть всегда занятой.
— Я не знаю, с чего начать. — Я закусила губу и покачала головой. — Я понимаю, что пора начать себя содержать, и очень быстро начать. Я не могу позволить маме и папе продолжать мне помогать. Но у меня нет ни малейшей идеи, что бы я могла делать. Или хотя бы что я способна делать.
— Ты когда-то писала тексты реклам, — напомнила мне Диана.
— Это было очень давно, и я не уверена, что это было очень хорошо, даже если Эндрю говорил, что это блестяще. Кроме того, я не думаю, что хотела бы ходить работать в офис, и знаю, что не могла бы жить в Нью-Йорке. Поэтому надо забыть о Мэдисон-авеню.
— Ты могла бы жить в Лондоне, — предложила она, пристально глядя на меня. — Мне бы этого хотелось. Все, что у меня осталось, — это ты, Мэл, ты вся моя семья.
Я кивнула головой.
— Я знаю, Диана, и вы для меня очень большая моя часть, часть моей жизни. Жить в Лондоне — это возможность, я хочу сказать, что я всегда могла бы продать «Индейские лужайки» и на это жить в Лондоне.
— А что с квартирой? В последнее время ты ничего не говорила о кузине Сэры и ее планах.
— Вера хочет ее купить, и она согласна с ценой, которую запросила моя мама. Но она еще не ходила на правление кооператива. Я думаю, на следующей неделе она будет отвечать на их вопросы. Я об этом не беспокоюсь, Диана, я знаю, что она пройдет.
— Вернемся к разговору о твоей работе: если ты останешься в Лондоне, ты могла бы подумать о работе со мной в антикварном магазине. Ты любишь антиквариат и знаешь о нем очень много. Безусловно, я смогу применить твои знания. И твой очевидный талант декоратора.
Я ничего не ответила, и Диана снова села, посмотрела на меня несколько секунд и взяла мою руку в свою.
— Я бы хотела, чтобы ты стала моим партнером, Мэл.
— О, это так великодушно с вашей стороны! Спасибо, Диана. Я еще не решилась. Можно я подумаю?
— Да, думай, сколько понадобится. — Она слегка улыбнулась, затем протянула руку и дотронулась до моей щеки. — Ты мне вроде дочери. Нет, ты моя дочь. И я люблю тебя.
— Я вас тоже люблю, Диана. Вы для меня совершенно особенная.
— Я упомянула, что могу использовать твой талант дизайнера по интерьерам. У тебя очень хорошо получаются работы декоратора, а у меня куча клиентов, которые хотят не просто покупать у меня антиквариат. Они также хотят, чтобы я подбирала им предметы для целых комнат, даже для целых домов.
— Мне нравится декораторская работа, но не уверена, что хочу ее делать для других, — сказала я. — Но я полагаю, это одна из возможностей.
— Мы же всегда можем установить пробный срок. Нам нечего терять.
— Что вы имеете в виду?
— Нет причин, чтобы ты не смогла остаться в Лондоне на несколько месяцев. Ты смогла бы работать в магазине, ездить со мной в командировки во Францию закупать товары, даже сама сможешь ездить. Кроме того, ты могла бы проводить уик-энды здесь, со мной. В Килгрэм-Чейзе очень хорошо в летние месяцы. В конце лета ты смогла бы вернуться в Коннектикут, если захочешь, если решить, что это лучше для тебя.
