Гийом Мюссо - Бумажная девушка
Я собираю все сэкономленные деньги, которые прячу в радиоприемнике, беру скейтборд и отправляюсь к Маркусу Блинку.
Маркус – мелкий хулиган в нашем квартале, он не принадлежит ни к одной из банд и довольствуется тем, что торгует краденым, «травкой» и оружием. Я учился вместе с ним в начальных классах, и он неплохо ко мне относится, потому что я пару-тройку раз помогал его матери заполнить бумаги на выдачу социального пособия. В квартале все взбудоражены. Люди уже поняли, что банды воспользуются удобным случаем, чтобы свести счеты друг с другом и с полицией. За мои двести долларов Маркус находит «глок-22». В наше прогнившее время таких пистолетов в каждом городе десятки. Продажные полицейские торгуют своим табельным оружием, предварительно заявив о том, что они его потеряли. Еще за пятнадцать долларов Маркус продает мне обойму с пятнадцатью патронами. Вооружившись, я возвращаюсь домой, чувствуя тяжесть и холод пистолета в кармане.
* * *В ту ночь я мало сплю. Думаю о Кароль. У меня только одна цель: сделать так, чтобы мучения, которые она испытывает, прекратились раз и навсегда. Вымысел может многое, но не все. Истории, которые я ей рассказываю, позволяют Кароль на несколько часов погрузиться в вымышленный мир, где она может укрыться от физических и психических страданий, которые терпит по вине своего мучителя. Но этого уже мало. Жизнь в придуманном мире – это не долгосрочное решение, как не являются им наркотики или выпивка, позволяющие забыть о своем несчастье.
Тут уж ничего не поделаешь: рано или поздно жизнь в конце концов берет верх над вымыслом.
* * *На следующий день насилие вспыхивает с новой силой при полной безнаказанности. Вертолеты, арендованные телекомпаниями, постоянно летают над городом, ведя прямую трансляцию из осажденного города, которым стал Лос-Анджелес: грабежи, драки, перестрелки между бунтовщиками и силами правопорядка. И эти многочисленные репортажи выдают неорганизованность и бездействие полиции, неспособной остановить разбой.
Число погибших продолжает расти, и мэр сообщает средствам массовой информации, что объявляет чрезвычайное положение и намерен призвать на помощь солдат Национальной гвардии, которые будут следить за соблюдением комендантского часа с сумерек до рассвета. Идея неудачная: люди сказали себе, что праздник вот-вот закончится, и грабежи только усилились.
В нашем квартале разграблению подверглись заведения, которыми владели азиаты. В этот период напряженные отношения между чернокожими и корейцами достигают апогея. На второй день беспорядков большинство маленьких магазинчиков, минимаркетов и винных лавок, принадлежащих корейцам, уже сожжены и разграблены. Полиция не вмешивается.
Скоро полдень. Уже около часа я на моем скейте дежурю возле продуктовой лавки, которой владеет отчим Кароль. Несмотря на риск, он все-таки открыл свой магазинчик, явно надеясь на то, что его никто грабить не станет. Но теперь и он не чувствует себя в безопасности, и я догадываюсь, что он собирается опустить железные жалюзи.
Именно этот момент я выбрал, чтобы выйти из засады.
– Помочь вам, мистер Альварес?
Меня он не боится. Отчим Кароль хорошо меня знает, и мой вид внушает доверие.
– ОК, Том! Помоги мне убрать деревянные поддоны.
Я беру по поддону в каждую руку и вхожу следом за Альваресом в лавку.
Это жалкий продуктовый магазинчик, в квартале таких десятки. В нем торгуют товарами первой необходимости, и вскоре Альваресу все равно придется его закрыть из-за конкуренции «Уолмарта».
Крус Альварес – латиноамериканец среднего роста, довольно плотный, с широким квадратным лицом. Внешность вполне подходящая, чтобы сыграть третьеразрядную роль сутенера или владельца ночного клуба.
– Я всегда говорил, что когда-нибудь эти ублюдки… – начал он, но, обернувшись, увидел направленный на него «глок-22».
В лавке пусто, камеры нет. Мне нужно только нажать на спусковой крючок. Я не хочу ничего ему говорить, даже: «Сдохни, грязная скотина». Я здесь не для того, чтобы восстановить справедливость или вершить правосудие. И не для того, чтобы слушать его оправдания. В моем жесте нет никакой красоты, или героизма, или храбрости. Я только хочу, чтобы мучения Кароль прекратились, и иначе этого не добиться. Ничего другого я придумать не смог. Несколько месяцев назад, ничего не сказав Кароль, я пошел и сделал анонимное заявление в социальном центре планирования семьи, но это ни к чему не привело. Я отправил письмо в полицию, но на него не отреагировали. Я не верю в Бога, и в судьбу я тоже не верю. Я верю лишь в то, что мое место здесь, вместе с моим оружием, и я должен нажать на спусковой крючок.
– Том! Ты что это уду…
Я подхожу, чтобы выстрелить в упор. Я не хочу промахнуться, мне нужно убить его одним выстрелом.
Я стреляю.
Голова Альвареса взрывается, на мою одежду летят капли крови.
В лавке я один. Я один во всем мире. Ноги больше не держат меня, опущенные вдоль тела руки трясутся.
Уходи отсюда!
Я подбираю гильзу, кладу ее в карман вместе с «глоком» и бегом возвращаюсь домой. Я принимаю душ, сжигаю одежду и выбрасываю в мусорный бак пистолет, не забыв протереть его. Гильзу я решаю сохранить, чтобы предъявить ее в том случае, если вместо меня осудят невиновного. Но хватит ли мне смелости сделать это?
Этого я никогда не узнаю.
* * *Бретань. Плогоф – мыс Ра
– Я никому не рассказал о том, что сделал в то утро. Я просто жил с этим, вот и все.
– А что было потом? – спросила Билли.
Мы снова устроились на диване. Прижавшись к моей спине, она обхватила меня рукой, а я придерживал ее бедро, как будто цеплялся за спасательный плот.
Исповедь освободила меня от груза. Я чувствовал, что Билли понимает меня и не осуждает. Ничего другого я не ждал.
– Вечером папаша Буш выступил с телеобращением и сказал, что власти не потерпят анархию. На другой день четыре тысячи солдат Национальной гвардии уже патрулировали город. Вскоре им на подмогу прислали «морских котиков». На четвертый день все начало успокаиваться, и мэр отменил комендантский час.
– Расследование было?
– В результате беспорядков погибло около пятидесяти человек, многие тысячи были ранены. В следующие недели в городе проводили аресты, более или менее законные, более или менее незаконные. Но никого так и не обвинили в смерти Круса Альвареса.
Билли прикрыла мне глаза рукой и поцеловала в шею:
– Теперь нужно поспать.
* * *Рим. Пьяцца Навона
– До свидания, Мило. Спасибо, что выслушал меня, не прерывая, – сказала Кароль, вставая.
