Леночка, или Анна Каренина наших дней (СИ) - Июльская Ирина
Григорий Степанович не ошибся в Викторе Васильевиче, который тепло принял Зою. Сраженный красотой девушки, он, конечно, понимал, что такой типаж, как у Зои, не годится для изображения крестьянок и героинь труда, поэтому рисовал Зою охотно и много лично для своей коллекции. А когда она приходила к нему в студию на Верхней Масловке, старался обогреть и накормить ее продуктами из спецпайков. Он все чаще ловил себя на мысли, что влюблен в Зою, но сказать о своих чувствах не смел, боясь ее спугнуть, а это значило, что она опять будет недоедать и мучиться от безденежья, этого Виктор допустить никак не мог. Поэтому и поставил себя в определенные рамки, боясь выдать свои чувства к Зое. А она, сама еще почти ребенок, привязалась к нему как к отцу, ей и в голову не приходило, что тридцать восемь лет для мужчины вовсе не старость, а расцвет.
Отец Джона, граф Сэмуэль Уинстон познакомился с Виктором Раковским на международной выставке в Лондоне, где экспонировались картины советских художников, выставка имела шумный успех и широко освещалась прессой. Сэру Сэмуэлю Уинстону удалось купить несколько картин Виктора Раковского, так через отца Джон познакомился с советским художником и подружился с ним. Поэтому приехав в СССР, в Москву он позвонил Виктору, чтобы передать привет от своего отца. Виктор пригласил в гости молодого англичанина, которому не терпелось увидеть новые работы художника, живопись которого он ценил и следил за его творчеством. Так получилось, что именно Джон первым увидел портрет Зои и сразу высказал желание купить его. На что Виктор уклончиво ответил, что портрет не закончен. С тех пор Джон несколько раз приходил к Виктору в надежде увидеть девушку, забыть которую он был не в силах. Он стал почти завсегдатаем у Виктора. Они любили посидеть, немного пригубить принесенные Джоном виски. И вот однажды, они встретились. Зоя сама открыла Джону дверь студии в образе греческой нимфы в белом полупрозрачном шелковом хитоне. Она — неземное создание, само существование которой на Земле было чудом. Джон понял, что дождался ее и попросил разрешения проводить девушку, она ответила согласием на прекрасном английском языке. Они вместе вышли из подъезда Дома художников на Масловке, где у Виктора была студия-мастерская. Жилая квартира была в центре, в районе Арбата, но после смерти жены Виктор жил и работал, в основном, в студии.Так волею судьбы пересеклись пути англичанина Джона Уинстона и сибирячки Зои Бурминой.
Погода стояла чудесная; трава и первые цветы, согретые солнцем, вышли из оттаявшей земли. В теплом, чуть дрожащем воздухе Москвы носились ароматы весеннего дыхания природы, птицы весело щебетали вокруг. Весна и полное кругом обновление, как нельзя лучше отражали душевное состояние молодых людей, идущих рядом под безоблачным небом. Зое тоже понравился этот благовоспитанный англичанин, ведь он так похож на героев классических романов, которыми она зачитывалась. Его манеры, обходительность, выдавали в нем истинного джентльмена. Так и началась их дружба, основанная на ее неподдельном интересе к Англии, ее истории, литературе и его интересе к ней, как к созданию необыкновенному, пленительному и неземному. Он дарил цветы, выписанные из Англии книги, альбомы ведущих исполнителей мира. Она искренне радовалась, хоть и была смущена подарками. Отношения были возвышенно-платоническими. Он был истинный джентльмен, она девочка из интеллигентной семьи, выращенная бабушкой-дворянкой.
За весной наступило лето, как дипломат и иностранец, Джон не мог покидать пределы Москвы без особого разрешения, поэтому они осваивали город вдвоем, много гуляли, бывали в парках, музеях, концертных залах. Джону удалось даже пригласить Зою в посольство Великобритании на один из приемов. Конечно, все это стало известно в КГБ. Но пока Зоя встречалась с Джоном исключительно на людях, они до поры не проявляли своего интереса к этой паре.
Лето подходило к концу, а вместе с этим ухудшалась и погода. Встречаться им было негде, поэтому Джон стал чаще приглашать Зою в рестораны, особенно полюбили они бывать в Метрополе перед посещением Большого театра, находящегося напротив гостиницы. Когда оба поняли, что не могут друг без друга, Джон через друзей снимал номер в отеле «Метрополь», куда к нему приходила на свидания Зоя. Она полюбила этого высокого голубоглазого блондина, щедрого, доброго, возвышенного и даже утонченного. Они падали в объятья друг друга и забывали обо всем на свете, растворяясь в своей любви. Он стал первой и единственной ее любовью, именно о таком она мечтала с детства. Граф, лорд! Принц, настоящий Принц! Он мечтал увезти ее в Англию, пожениться в СССР им бы не дали. Они придумывали варианты бегства один фантастичнее другого, отчетливо понимая, что изо всех известных способов соединить свои судьбы, ни один не имеет под собой реальной силы. Поэтому их отношения и были такие отчаянно-обреченные, но и восторженно-упоительные одновременно. При каждой встрече они, вглядываясь в лица друг друга, мысленно гадали, а будет ли еще у них встреча и не последняя ли была…
И вот в один из серых, мрачных и особенно тоскливых зимних дней, на улице перед входом в общежитие к Зое подошли двое в штатском и представившись сотрудниками органов безопасности, предложили сесть в автомобиль и поехать с ними. Усадив Зою в машину и сев с двух сторон от нее, скомандовали шоферу:
— На Лубянку! —
Так Зоя в первый раз попала на допрос в КГБ СССР. Ее держали почти сутки, показали пленку, где они с Джоном занимаются любовью. Не давали пить и есть, ходить в туалет, заставляли подписать бумаги, что она станет осведомителем и через своего любовника Джона Уинстона добывать информацию полезную для разведки СССР.
Зоя не подписала ни одной бумаги, в тот день она твердо решила умереть, сгинуть в лагере, но Джона она не подставит. И ее отпустили, так ничего и не добившись от нее. А Джона выслали из СССР в течении 24 часов на Родину, в Великобританию. Из института Зою не отчислили и позволили по-прежнему проживать в общежитии, куда она вернулась чуть живая после допроса на Лубянке. Но в разработку взяли, красивые девушки со знанием иностранных языков были редкостью в СССР и часто были завербованы разведкой и КГБ как сексоты.
В институте комсорг курса Василий Листратов крепко взялся за Зою, на нее стала неотступно накатывать сила, подобная машине с катком для укладки асфальта. Ее стали вызывать в комсомольскую организацию института и даже в райком для бесед с подвохом, и все это носило весьма угрожающий характер. В комсомол Зоя долго не вступала и вступила только ради поступления в театральный ВУЗ, это было негласным требованием к абитуриентам. Иногда ей напрямую угрожали отчислением из института, лишением места в общежитии, Зоя не сдавалась, но все чаще ощущала головокружение, отсутствие аппетита и подташнивание по утрам. А однажды на занятиях танцами она упала в обморок. Ее отправили к врачу, так восемнадцатилетняя Зоя узнала, что беременна. Капкан захлопнулся, срок еще не был пропущен, но у нее не шли ноги на аборт. Трагические обстоятельства едва не подтолкнули Зою к суициду, но тут судьба вновь связала ее с Виктором Раковским, она рассказала ему все без утайки. Виктор Васильевич выслушал Зою, ей необходимо было получить от него совет. Совет, данный Виктором, был очень короток и конкретен:
— Выходи за меня замуж, твой ребенок — мой ребенок. У меня звания, заслуги и материальная основа для тебя и ребенка. А иначе они от тебя не отстанут, устроят какую-нибудь провокацию, они на все готовы. —
И Зоя дала свое согласие на брак с Виктором Васильевичем. Она смирилась с судьбой, а он полюбил ее крепко и искренне, как любят в последний раз. Зоя стала настоящей Музой для Виктора, его Звездой. В его работах все меньше стало соцреализма, полотна наполнились лирикой и светом. Вдохновленный Зоей, Виктор работал целыми сутками напролет, душа его ликовала от неожиданного счастья, которого он и не ожидал для себя.
Еще до регистрации брака, Виктора Васильевича вызвали на Лубянку, где четко и коротко объяснили, что несмотря на его заслуги, своей женитьбой на Зое Бурминой он поставит крест на своей карьере и неопределенное время будет невыездным, все его выставки заморозятся.
