Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
Смех Стэфани Харпер был неожиданным для всех.
— И ты пошел к ней?
— Я пошел к мисс Смат. Она тебе не местоимение — запомни. Я пошел туда, где надеялся найти покой и доброе к себе отношение.
— К ней!
— Да. Моей…
— Твоей!
— …милой, нежной, доброй, Полли. Вот так!
— Я, конечно, лишена чувства юмора, но все это мне кажется очень забавным. — Глаза Стэфани в самом деле лучились каким-то бесноватым смехом. — Ты в самом деле оставил меня, чтобы провести ночь в объятиях мисс Бесколготочек?
— Нет. Я же сказал, что все было совершенно невинно, — бубнил Джон.
Стэфани всем корпусом повернулась к Патриции:
— Был он в ваших объятиях или нет?
— Разумеется…
— Разумеется!
— … какое-то время был. Но не в том смысле…
— В каком смысле?
— …в каком вы думаете.
Стэфани еще больше развеселилась, она уже смеялась во весь голос, глядя, то на Патрицию, то на Джона.
— Значит у него еще более рыбья кровь, чем я думала, чем я считала. В общем, мужчина, который способен удрать из дому, когда жена готова простить его и подарить ему законные наслаждения, способен сотворить любую глупость.
Фархшем с удивлением и негодованием смотрел на Стэфани, и его высокий, не соответствовавший его телосложению голос звучал жалко, с одним ему понятным негодованием:
— Простить меня?
— Да, простить!
— За что простить? Что я такого сделал? За что ты набросилась на меня?
— Набросилась?!
— Так оно и было!
— Я не набрасывалась, я всегда веду себя достойно, даже тогда, когда обида нестерпима.
— Тебя никто не обижал.
— Ты в этом уверен?!
— Ты просто выгнала меня из дома.
— Нет, не выгоняла.
— Вспомни.
— Я вовсе не хотела, чтобы ты ушел. Это было с твоей стороны отвратительно, эгоистично. Ты мог уйти к своей Бесколготочек, но мне уйти было не к кому — Эндрюс за городом.
— Эндрюс? — чуткое ухо адвоката насторожилось. — Кто такой Эндрюс? Новое осложнение.
Патриция сразу вся встрепенулась, наклонилась в сторону адвоката и стала радостно докладывать:
— Эндрюс — это воскресный муж миссис Фархшем, мистер Сэдверборг.
— Как вы сказали? — встрепенулась и Стэфани. — Мой — кто? Кто?
— Ваш воскресный муж.
— Как это — воскресный?
— А то, что мистер Эндрюс для вас, то Джонни для меня. Вы все отлично понимаете.
Адвокат попытался прояснить ситуацию, поспешив вставить свой вопрос:
— Но я-то не все понимаю. Что же такое мистер Эндрюс Блэкфорд для вас, миссис Фархшем, осмелюсь спросить?
— О, это джентльмен, — почти безразличным тоном ответила Стэфани, — с которым я говорю о вещах, выходящих за пределы умственных способностей моего мужа, человека на редкость ограниченного во многих вопросах, мягко говоря.
Поерзав на кресле, которое подозрительно заскрипело, а адвокат с испугом посмотрел в его сторону, Джонни Фархшем проговорил, почти с горечью:
— Это парень, который выдает себя за интеллигента, только потому, что отец его был издателем. Он крутится вокруг Стэфи и делает вид, что влюблен в нее — у нее ведь хороший повар.
— При чем тут повар?!
— А я говорю точно, ему плевать на все, кроме еды. Он вечно приходит к завтраку или обеду.
— Не болтай глупостей, Джон!
— Точно, точно. Чревоугодник он. А от меня требуют, чтобы я его терпел! А стоит мне самому взглянуть на Полли, и…
— Что и…?
— О, Боже мой!!
Стэфани посерьезнела, с тоской взглянула на Джона, с брезгливостью перевела взгляд на Патрицию и заговорила своим полным непререкаемого достоинства голосом:
— Это совсем другое дело. Эндрюс боготворит землю, по которой я ступаю — это точно. Но ты грубо льстишь себе, если воображаешь, что твоя Бесколготочек боготворит землю, по которой ступаешь ты. Она боготворит твой кошелек, те вещи, которые покупаешь ей ты, и пока покупаешь.
Патриция вся как-то приосанивается, как курочка, которая собирается переступить лужицу с водой, и даже голосок ее звучит как ко-ко-ко:
— Не стану спорить — от споров одни только неприятности. Боюсь, что я действительно дорого стою Джонни: он ведь любит дарить мне красивые вещи, которых я не могу себе позволить.
— Особенно колготки.
— Колготки тоже бывают разные, а красивые очень дорогие, вы не находите?
Джон Фархшем с нежностью, которую он не может скрыть, смотрит на Патрицию и даже голос его становится не таким визгливым, обращается к ней:
— Нет, Полли, ты не стоишь мне дорого. Ты ведь сама чистое золото…
— Как трогательно.
— Подожди, Стэфи. Полли, это я навязываю тебе всякую дрянь, которой ты не хочешь. Ты бережешь мои деньги гораздо больше, чем я. Милая…
— Ну, хватит излияний. Вы, как я полагаю, его воскресная жена?
— Нет, миссис Фархшем, я сказала бы, скорее, что его воскресная жена — это вы.
— Я?!
— Да, вы. Ведь за его одеждой и за тем, чтобы он вовремя постригся, слежу я.
— Я надеялась, что у него хватало ума хотя бы на то, чтобы следить за своей внешностью, а не только за телом.
Встряхнувшись, чтобы как у курочки перышки легли ровно, Патриция приготовилась к монологу:
— Вы не случайно, столько раз выходя замуж, оставались одна.
— Это уж слишком!
— Вы не понимаете мужчин. Они поглощены другими вещами и совсем опускаются, если рядом нет настоящей женщины, способной присмотреть за ними. Видите ли, мистер Сэдверборг, дело обстоит так. В мире есть два сорта людей — люди, с которыми уживается кто угодно, и люди с которыми не уживается никто.
— Вы даже философ!?
— Не перебивайте, пожалуйста, миссис Фархшем. Люди, с которыми никто не уживается могут быть хороши собой, богаты, энергичны, блестящи, умны, темпераментны, даже романтичны и еще массу достоинств иметь.
— Вы таких встречали?
— Я же прошу вас, мадам, я должна сказать. Когда такие люди довольны собой, они могут быть приятными и сделать другого человека счастливым на полчаса. Но попробуйте пожить с ними — и они заедят вашу жизнь, заставят вас бегать за ними, прислуживать им и терпеть бесконечные ссоры. У них не пикнешь! На роли воскресного мужа или жены, они годятся, годятся для неистовых ссор и еще, разумеется, они умеют делать деньги, умеют их беречь и умножать. Но как спутники жизни они невыносимы.
— Полли…
— Молчи, Джонни, береги себя.
— И так — я воскресная жена? — с некоторым презрением, но уже не так агрессивно, сказала Стэфани.
— Да, мадам.
— А кто же тогда вы?
— А я, в известном смысле слова, домашний, добрый ангел-хранитель.
