Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
Джулиус опять искренне удивился:
— И вы вышли замуж за человека только потому, что он умеет бить в солнечное сплетение?!
— Ну, он кроме того был очень красив. И кроме того, в отличие от других интересных мужчин, выглядел очень привлекательно раздетым. А я отнюдь не глуха к зову пола. Я очень темпераментная женщина.
Глаза Стэфани Харпер вновь превратились в сверкающие глубоким светом каштановые агаты.
Джулиус смутился и, поспешно подвигав что-то на столе, сказал глухим голосом:
— О, разумеется, разумеется! Но прошу вас, не будем входить в подробности.
Но эта тема Стэфани, видимо, понравилась и решительность на ее лице подкрепилась изящным движением руки, заставившим Джулиуса умолкнуть.
— Если я захочу, то будем. Кто здесь диктует законы?! Как мой поверенный, вы обязаны знать все подробности и будете слушать меня. Я совершила довольно распространенную ошибку: я думала, что этот неотразимый атлет, тело которого ласкали взглядом на спортивных площадках столько женщин и я в том числе, будет пылким любовником. Ничего подобного! Весь его пыл — в кулаках, в теннисной ракетке, в любовании собой на спортивной площадке, а потом холить свое тело, мускулы с утра до вечера, а всю ночь его любимое тело должно отдыхать. До смерти не забуду, как во время нашего медового месяца я набросилась на него, взбешенная его холодностью, с кулаками и он с первого выпада уложил меня этим своим отвратительным ударом. Вас никогда не сбивали ударом в солнечное сплетение?
— Слава Богу нет, я не боксер.
— Попросите вашего друга Джона, он вам продемонстрирует этот удар.
— Нет, нет, что вы.
— А почему бы и нет?!
— Но я и так верю вам, что это отвратительно.
— Но это и прекрасно, — сказала Стэфани и сделала движение, что хочет встать с кресла.
— Сидите, сидите, миледи.
— В отличие от прямого в челюсть, такой удар не погружает вас в забытьё. Когда муж увидел, как я корчусь на полу, в нем проснулось что-то от человека, на минутку отступил боксер. Он пришел в ужас. Он сказал, что все произошло непроизвольно, сработал какой-то инстинкт: он всегда парирует таким ударом удар противника. Но это не мешает ему угрожать, что он повторит этот опыт, если я опять выйду из себя.
Огорчение адвоката было почти искренним. Но сочувствие в его глазах вызывало маленькие искорки очень удачно прикрытого смеха:
— Никогда бы не подумал, что Джон способен на такие поступки.
— Вы уверены?
— Почти.
— Вздор! Я сама просила его об этом. Так мне легче держать себя в руках. Сила — одна из немногих его черт, которая многое искупает. В драке он энергичен, спортивен, действует обдуманно и почти разумно. Даже мне приходится с этим согласиться и даже испытывать некоторое чувство, похожее на уважение.
— Уважение!
— А почему бы и нет?!
— В чем же тогда дело? Почему вы хотите избавиться от него?
— Вы меня не поняли. Я хочу избавиться от себя самой. Я хочу прежде всего наказать себя, что позволила себе опять выйти замуж за дурака, который не любит меня. Я, Стэфания Харпер, столько раз делавшая ошибки, но умевшая их исправлять, зашла в тупик, полюбив дурака, подлеца. Я считала, что выхожу замуж за замечательного мужчину, ведь вы не отрицаете, что я выдающаяся женщина Австралии.
— Разумеется, не отрицаю.
— Вот видите!
— Людям свойственно ошибаться.
— Нет, нет. Я оказалась просто гусыней, которая вышла замуж за кролика. Не уговаривайте. Мне осталось только умереть. А ваши дурацкие выходки поколебали мою решимость.
— Вот видите!
— Что вижу?
— Вы начинаете сомневаться, что правильно решили распорядиться своим состоянием и своей жизнью, вы ведь знаете, что вы не только самая замечательная женщина Австралии вы еще и самая привлекательная женщина.
— Какая?!
— Привлекательная!
— Повторите!
— Замечательная!
— Нет, не это.
— Умная.
— Не это!
— Богатая!
— Нет!
— Привлекательная!
— Привлекательная?! А я уже стала сомневаться в этом. И все равно я сама не знаю чего хочу. Отвратительное состояние. Я из тех женщин которым всегда надо чего-то хотеть и добиваться этого.
— Я еще не все сказал про вас, — тем же тоном сказал Джулиус, подходя к телефону, который мелодично заливался у него на столе. — Вы стяжательница! Именно так, великолепное определение! Прошу меня извинить, я возьму трубку.
— Берите, бес с вами!
— Возьму.
Адвокат внимательно слушает, Стэфани внимательно всматривается в его лицо, пытаясь по коротким фразам определить, что происходит на втором конце провода, потому что каким-то десятым чутьем почувствовала, кто там, с кем разговаривает Сэдверборг.
— Одну минутку, — как-то очень торопливо и почти смущенно сказал Джулиус. — Не вешайте трубку.
Он посмотрел на Стэфани требовательным взглядом, прежде чем прикрыть трубку рукой.
— Пришел ваш муж с какой-то женщиной. Они хотят видеть меня. Поговорить со мной.
Стэфани вскочила, отошла к окну.
— С женщиной?!
— Да.
— Немедленно зовите их сюда.
Джулиус медлил с ответом в трубку.
— Могу ли я положиться на ваше самообладание?
Смех Стэфани заставил вздрогнуть Сэдверборга, а рука прикрывавшая трубку прижала ее еще сильней.
— Вы можете положиться на кулаки Фархшема, вашего, простите, друга. Я должна взглянуть на леди Бесколготочек. Зовите их сюда, немедленно!
Адвокат пожал плечами и сказал в трубку:
— Просите мистера Фархшема и даму подняться ко мне в кабинет.
Стэфани почти радостным голосом сказала почти в ухо Джулиусу:
— Вот сейчас и посмотрим, что собой представляет эта леди Бесколготочек, на которую он променял меня!
Джулиус опять радостно улыбнулся, явно с надеждой скрыть опять свое чувство юмора:
— Я надеюсь увидеть нечто замечательное. Я просто заинтригован.
— Не будьте в самом деле дураком. Вы увидите нечто абсолютно заурядное.
Стэфани и адвокат заинтересованно смотрели на дверь кабинета, которая незамедлила открыться. Фархшем ввел под руку тихую, небольшого роста женщину, весь вид которой говорил о том, что она содержит себя сама. Она спокойно и невозмутимо подошла к столу Джулиуса. Джон, великолепный атлет, весь ум которого уже давно перекочевал в мускулы. Остановить взгляд было на чем. Его твердое, бронзовое лицо осталось неподвижным, только небольшие светлые глаза пытались выразить удивление. В наступившей тишине кабинета, казалось было слышно, как шуршат мысли Джона, зацепившись одна за другую.
