После измены. Месть мне к лицу (СИ) - Вирго Софи

- Хорошо, - наконец выдыхаю, и это слово обжигает губы. - Договорились. Спасибо тебе большое.

- Всегда обращайтесь. И вот это я понимаю настроение! - она явно улыбается, я слышу эту улыбку в ее голосе. - Завтра в десять, не опаздывай. Спокойной ночи, мстительница.

- Спокойной, - шепчу, и экран гаснет, оставляя меня в темноте.

Тишина снова окутывает комнату, нарушаемая только монотонным тиканьем кухонных часов, звук которых всегда раздражал Игоря.

Подхожу к детской, приоткрываю дверь. Ночник отбрасывает мягкий свет на лицо сына. Он спит, прижав к груди потрепанного плюшевого медвежонка, подаренного ему отцом в прошлый день рождения. Его губы шевелятся. Наверное, что-то говорит во сне, и мне вдруг страшно захотелось узнать, видит ли он сейчас своего отца.

В итоге стою в дверях, смотрю на него, и в горле комом встает от осознания неизбежности грядущих перемен. Скоро его мир перевернется: чужие люди вокруг, неловкие вопросы, на которые у меня нет ответов...

Но не хочу сейчас об этом думать. Сейчас он просто спит, беззащитный и ничего не подозревающий, и в этом есть какая-то святая чистота.

Осторожно прикрываю дверь, оставляя щель ровно настолько, чтобы слышать, если он позовет. Пальцы дрожат, когда я отпускаю ручку, и понимаю, что это дрожь не от страха, а от предвкушения.

Завтра начнется что-то новое.

Завтра я сделаю первый шаг к серьезной мести.

Глава 8

Глава 8

Марго

По звуку поворота ключа в замке сразу понимаю Игорь пришел. Его шаги, обычно такие уверенные, теперь звучат неуверенно, будто он боится нарушить хрупкое спокойствие нашего дома. Я сижу на кухне, обхватив руками чашку с остывшим чаем, впервые присев за этот суматошный день.

- Я же попросила приехать пораньше, сказала, что у нашего сына ветрянка, - едва вижу его, сразу начинаю выкатывать претензию, потому что мне не до вежливости.

Сегодня встреча с адвокатом, у зайчика температура, ему плохо, мне нужно, чтобы он посидел с ребенком, потому что, если я не попаду к Раевскому, меня отдадут другому специалисту, а я не хочу к другому, я хочу к лучшему.

- Врач недавно что ушел, а тебя не было рядом.

Игорь замирает на пороге, его пальцы застывают на узле галстука, который он только начал ослаблять.

- Ну и что, что ты мне позвонила? Ну и что, что попросила? Я что, должен был все бросить и мчаться в рассадник инфекции, как оглашенный? Разумеется нет. Я специально ждал, когда врач приедет, чтобы понимать, что мне делать.

Не могу поверить, что он это только что сказал. Даже щипаю себя, надеясь, что этот только что прозвучавший цинизм мне ослышался. Но нет, это суровая реальность.

Игорь молча проходит мимо меня в спальню. Пройдя за ним и опираясь о косяк двери, наблюдаю, как он тянется к верхней полке шкафа, где пылится чемодан, тот самый, с которым мы ездили в нашу годовщину в Сочи.

Память услужливо подкидывает картинку: мы на пляже, он смеется, обнимая меня за плечи, солнце слепит глаза... Тогда он собирал свои вещи сам и с энтузиазмом, теперь же его движения точные, выверенные, как у робота. Три рубашки, две пары брюк, туалетные принадлежности, будто он репетировал этот момент много раз, будто ждал подходящего повода.

- И куда это ты собрался, если не секрет? - стою в дверях, широко расставив ноги, перекрывая ему путь.

- Я поживу у Славы несколько недель, - он даже не удостаивает меня взглядом, продолжая укладывать вещи с какой-то болезненной аккуратностью. - Пока Саша не перестанет быть разносчиком заразы, - его губы кривятся от раздражения, будто само слово "зараза" вызывает у него отвращение. - Ты же не хочешь, чтобы я заразил весь офис?

- О, вот как? – меня трясет от ярости, которая поднимается из глубины души, и обжигает горло. - А кто, интересно, должен сидеть с больным ребенком? - делаю шаг вперед. - Я что, по-твоему, робот, которому не нужен сон и отдых? Я не спала всю ночь, меня рвало от усталости, а ты... - голос срывается. - Я рассчитывала на твою помощь! Ты не уедешь.

Игорь наконец поднимает на меня глаза, и то, что я вижу в них, заставляет меня замереть. В них ни капли раскаяния, в них брезгливость. Да, именно брезгливость, будто я сама стала для него источником заразы.

- В офисе у половины сотрудников маленькие дети, которые не болели ветрянкой, и сами сотрудники не переболели, - он произносит это медленно, растягивая слова, будто объясняя что-то умственно отсталому. - Ты представляешь, что будет, если я заражу их? Это же... - он делает театральную паузу, - элементарные меры предосторожности.

- Какие трогательные заботы о чужих людях! - иду вперед, и теперь мы стоим нос к носу. Чувствую, как горячая волна прокатывает по организму, наверное, я покраснела, как рак. - Ты уже столько дней ходишь на работу, контактировал с ними, - тычу пальцем ему в грудь. - Если хотел защитить своих драгоценных коллег, тебе надо было съезжать давно, а не сейчас, когда тебе это удобно! И сейчас, даже несмотря на запоздалость, ты можешь взять больничный и помочь семье.

- Не передергивай. Тогда я не знал, что это ветрянка! - он резко захлопывает чемодан, и звук хлопка эхом разносится по дому. - Сейчас ситуация изменилась, и я принимаю соответствующие меры, - муж вжухает молнией и выпрямляется во весь рост, нависая надо мной. - Это называется ответственностью.

Дыхание становится прерывистым, в ушах стучит кровь, будто кто-то бьет в барабан прямо у виска. Подхожу вплотную, так что наш носы почти соприкасаются.

- Ты будешь слушать меня внимательно сейчас и делать то, что я говорю, - говорю сквозь стиснутые зубы, и каждое слово дается с усилием, будто я выдавливаю их из себя. - Твой сын, - тычу пальцем в сторону детской, - болеет. Ему нужен отец. Я не позволю тебе сбежать к твоему дружку, как ты сбегаешь от всех проблем в нашей семье!

- Я буду поступать так, как считаю нужным, - его голос становится тихим, но от этого только опаснее, как шипение змеи перед ударом. - И, если тебе это не нравится... - делает паузу, наслаждаясь моментом, - это исключительно твои проблемы, а не мои.

Что-то внутри меня рвется, последняя нить, удерживающая меня от крайности. Не думая, резко толкаю его в грудь. Игорь, не ожидавший этого, делает несколько неуверенных шагов назад и падает на край кровати, сминая дорогой костюм. Его лицо становясь вдруг чужим, почти незнакомым.

- Ты совсем с катушек съехала? - он вскакивает, поправляя смятый пиджак, а на лице недоумение. - Что это за дикие выходки?

- Злость, вот что это. Мне плевать на твои корпоративные страхи! – понимаю, что говорю слишком громко, но не могу остановиться. - Ты сейчас же идешь к сыну и читаешь ему сказку. Он зовет тебя уже целый час, а ты тут устроил сборы, как будто черти куда собрался!

Руки сами собой машут в сторону, указывая на чемодан.

- А я пойду в аптеку, потому что ты, как всегда, даже по фотографии не сможешь купить правильные лекарства, как в прошлый раз с теми каплями для носа, помнишь? Когда купил совсем не то, и пришлось бежать ночью в дежурную!

- Это вообще не моя обязанность! - бросает он через плечо, поднимая чемодан с такой силой, будто он ничего не весит. - У меня есть работа, которая кормит эту семью, или ты забыла? - его голос звучит презрительно, и хочется треснуть его.

В этот момент что-то окончательно ломается во мне. Голос становится тихим, почти шепотом, но от этого только страшнее. Муж обходит меня, и я говорю ему в спину.

- Если ты еще раз скажешь что-то подобное... - делаю паузу, чтобы убедиться, что он слышит каждое слово, - то можешь не возвращаться. Вообще. Никогда.

Он замирает в дверях, его спина напрягается. Дома воцаряется гнетущая тишина, нарушаемая только слабым всхлипыванием Саши из детской.

Игорь медленно оборачивается. Он открывает рот, чтобы сказать что-то, но в этот момент раздается слабый детский голос.