Развод. Предатели (СИ) - Дюжева Маргарита

Мы с Любой сами доехали на такси до больницы, мне сделали КТ и, просветив двустороннюю пневмонию, тут же забрали на стационар.

Уже там, лежа на неудобной койке и загибаясь от болезненного кашля, я получила сообщение от мужа:

Я на совещании. Что-то важное?

Я тяжело сглотнула и отправила «нет».

На этом наше общение закончилось.

Наверное, можно было написать ему, что со мной случилось, наверное, он бы даже как-то помог, а дети бы поволновались о своей больной матери, но… зачем? Для чего создавать иллюзию, будто рядом со мной кто-то есть? Чтобы потом еще раз упасть с небес на землю? Я больше не выдержу таких падений.

Как же плохо мне было, кто бы знал…

И не было сил бороться. Наоборот, я смотрела в белый потолок, испещрённый тонкими трещинами, и малодушно думала о том, что хочу умереть. Закрыть глаза и просто уйти туда, где не больно и где самые близки не предают. Я ждала этого. Жаждала.

Только врач попался жестокий. Взял и не отпустил. Не позволил уйти. Назначил подходящие лекарства, уколы, капельницы, процедуры, и несмотря на мою апатию и желание покончить со всем этим, болезнь отступила.

Да, предстояло долгое восстановление, но я уверенно шла на поправку.

А спустя пять дней раздался звонок, и едва глянув на экран, я почувствовала, что душа снова немеет.

Звонил старший сын. Но вместо привычной радости я испытывала лишь страх, что еще один пропитанный ядом нож вонзится мне в спину.

— Да, Влад, — тихо сказала я, подняв трубку.

— Здорово, мам. Как дела? — бодро пробасил он.

Я не смогла ему соврать:

— Я в больнице. С пневмонией.

— Ничего себе! Надеюсь, отец там всех на уши поставил и круглосуточно дежурит возле твоей койки?

Он не знал…

Я чуть не зарыдала от облегчения. Он не знал! Не знал!!!

Хоть кто-то из них не принимал участие в постановке этого гадского спектакля.

И тут же покраснела. Вроде ничего не натворила, а стыдно. Хотя почему не натворила? Еще как натворила. Посмела быть «не очень». Признаваться в этом было ужасно, но какой смысл скрывать? Не узнает от меня – значит, узнает от них. Вот и все.

— Влад… — голос все-таки предательски оборвался, а потом и вовсе скрутило неожиданным приступом кашля, — прости.

— Ты вообще лечишься?

— Лечусь. Уже здорова, как кобылка.

Старая такая, никому не подходящая кобылка, которая только и может, что печь пироги и зудеть по каждому поводу.

Он хохотнул в трубку:

— Шутишь, значит, жить будешь.

Буду, Влад, буду. Выбора-то все равно нет.

— Так чего ты там начала говорить? — беспечно напомнил он, и у меня снова все сжалось.

Я набрала воздуха, как перед броском в бездну, зажмурилась и тихо произнесла:

— Мы с вашим отцом разводимся.

— Смешно, — хмыкнул сын, явно не поверив моим словам.

— Если бы…

И тишина…

Тяжелая, удушающая, разрывающая остатки сердца в клочья.

Наконец, он сказал:

— Мам, если это шутка, то вообще не айс.

— Никаких шуток. Мы уже на стадии развода.

— Так…так блин… — он замялся, — У вас же хорошо все было, когда я звонил в прошлый раз.

Это младшие во всем отца слушались, а Влад у нас был бунтарем. Не пошел в тот универ, который ему пророчили, не примкнул к семейному бизнесу, не прогнулся под давление сурового отца, а взял и свалил на другой конец страны, за полярный круг. Николая тогда чуть инфаркт не хватил, а сын уперся и все тут. Сказал, что будет заниматься только тем, что ему нравится. А нравилась ему природа, снег, да белые медведи.

Поэтому звонил раз в месяц, приезжал – раз в полгода, и плевал с высокой колокольни на чужое недовольство.

— Теперь все плохо.

— Что у вас стряслось? — уже совсем другим тоном произнес он. Жестким, колючим и требовательным. Точь-в-точь таким, как у отца.

— Ничего особенного. Просто Коля нашел себе другую женщину… помоложе.

— Да ёёё…

Там следовало что-то еще, но сын предусмотрительно прикрыл динамик рукой, чтобы не шокировать мать своим богатым словарным запасом.

— А мелкие что?

Он был старше Артема всего на три года, но называл и его, и сестру не иначе, как «мелкими».

— Они его полностью поддержали, — наигранно равнодушно сказала я, — Остались с ним…и его новой женщиной.

— Да они там долбанулись что ли все? — Влад так рявкнул в трубку, что я аж подскочила, — погоди. Сейчас я сам позвоню, узнаю, какого…

— Влад, не надо… — начала было я, но в ответ уже звучали короткие гудки.

Что сейчас будет…

А спустя полчаса он перезвонил и смущенно пробасил в трубку:

— Мам, понимаешь, тут такое дело…

У меня сердце оборвалось.

Если сейчас и он скажет, что посмотрел, сравнил, послушал отца и пришел к выводу, что новая звезда больше подходит семейству, то я просто сдохну. Здесь и сейчас.

Хотелось скулить, умолять, чтобы молчал.

Пусть лучше молчит! Пусть оставит свои выводы при себе и тихо уйдет, а я сохраню иллюзию, что хоть кто-то остался на моей стороне.

— Влад… пожалуйста… — и замолкла, не в силах продолжать.

— В общем, я это…кхм…отца на … послал.

От звона в ушах я не могла понять, о чем он говорил:

— Что? Куда?

А Влада рвануло:

— Мам, прости, что выражаюсь, но они долб…ы! Конченые! И папаша, и мелкие. Я думал, сейчас поговорю с ними, мозги вправлю. А там нечего вправлять! Просто нечего и все. Этот старый хрен со своей новой любовью вообще ничего не соображает. Там не просто седина в бороду, бес в ребро. Там полное сползание мозга под резинку от трусов. А что насрано в головах у Марины и Артема, я вообще не понял. Они как два умалишенных твердят, что папаша достоин лучшего, что ему по статусу положено, и прочую дичь. В общем, я всех послал. Папаню «на», мелких «в». Прости, миротворец из меня не вышел. Хотел то-то исправить, а в результате со всеми разругался.

По щекам катились слезы, и я даже не пыталась их сдержать:

— Тебе не за что извиняться.

— Да как не за что?! Я когда уезжал, не думал, что так все получится. Что ты одна среди придурков окажешься. Я даже предположить такого не мог…

Я тоже, мой мальчик, я тоже.

— Это был их выбор.

— Это хреновый выбор! — рявкнул сын и тут же сник, — и я, как назло, приехать не могу. Вахта. А приезжай ты ко мне? У нас тут правда холодина адская и ночи долгие, но в этом есть своя прелесть.

— Спасибо, Влад. — улыбнулась я сквозь слезы, — не переживай обо мне.

Мне было достаточно знать, что он на моей стороне.

— Как не переживать-то? Сейчас у вас развод будет, он тебе все нервы вывернет.

— Отец озвучил свои условия, — я коротко пересказала, что мне пообещал Николай за двадцать шесть лет неплохого брака.

— Козлина. Меценат, хренов. А ты не вздумай ни от чего отказываться, поняла? Все до копейки забирай.

— Я не… — я хотела сказать, что мне ничего не надо, но Влад не дал продолжить:

— Никаких «не»! Слышишь меня? Это твое, и ты имеешь право. Или хочешь все оставить шаболде, которую он собрался притащить на твое место? Перебьется. И мелкие перебьются. Хватит с них того, что есть. Поняла? И не вздумай вешать нос. Ты у меня самая лучшая, а эти…пусть катятся.

— Спасибо, Влад, — просипела я.

После разговора с ним мне стало одновременно и хуже, и лучше.

Он на моей стороне, и от этого становилось легче дышать. Я не одна. Есть тот, кто не предал и по-прежнему любит.

Но я ревела. Просто рыдала над ошметками, которые остались от моей семьи.

А потом позвонил Коля, и его первые слова были такими:

— Обязательно было сына против меня настраивать?!

***

Я даже ответить ничего не успела, как почти бывший муж снова наехал:

— Трудно было поступить по-человечески? Без вот этой всей грязи?

В другой ситуации я бы, наверное, даже посмеялась над таким раскладом, но сейчас было совершенно не до смеха.

— Без грязи? — переспросила я, а потом еще раз только громче, — Без грязи?! Это мне говорит человек, который за спиной жены завел шашни с молодухой, да еще и детей с ней втихаря знакомил и подговаривал на обман?