Татьяна Герцик - Любовь за вредность
— Да не будут они нам помогать, что вы! Виктория на работу спешит… — сказано это было так, что мы все сразу засомневались, а работает ли та вообще, что было совершенно справедливо, — а нынешние мужчины себя берегут, им не до помощи пожилым женщинам…
За спиной сладкой парочки я с воодушевлением показала Лидии Антоновне большой палец. Вот что значит моя школа. Когда она десять лет назад пришла в наш отдел, была сама чопорность и представить себе, что она станет говорить незнакомым людям подобные вещи, было просто невозможно… Тем более намекать, что она пожилая женщина… Хотя, может быть, она имела в виду меня? Марина с Алей на это звание не тянули ввиду явного недостатка лет.
Развеселившись новому статусу, я подхватила две пачки и в хорошем темпе промчалась мимо застывшей в коридоре парочки. За мной, негодующе посверкивая глазами, проследовали все мои сотрудницы. Когда я возвращалась за очередной партией, мне навстречу прошел Викусин спутник с четырьмя пачками в руках. Он держал по две в каждой руке, довольно небрежно ими помахивая. На руки он надел кожаные перчатки, чтобы не порезать пальцы острыми бечевками. Его геройство меня впечатлило, и я предложила:
— У нас есть запасная пара хлопчатобумажных перчаток, дать их вам, чтобы вы свои не испортили?
Он небрежно фыркнул:
— Да какая ерунда, у меня перчаток больше нет, что ли? — намекая, что он не из нищих слоев населения.
Моя едва зародившаяся к нему симпатия умерла в зародыше, не успев достичь младенческого возраста. Я вздернула брови и молча прошагала дальше. Пока мы таскали пачки, я краем глаза поглядывала на него. Нет, я вовсе не боялась, что он утащит наши книги. Просто на него приятно было смотреть. Несмотря на снобизм, работал он споро. Мне неловко признать, но он один сделал столько, сколько мы все вместе. Он и носил по четыре пачки зараз, и умудрялся за один наш переход сделать два. В результате такой действенной помощи мы управились гораздо раньше, чем ожидали.
Отпустив довольного водителя, я в приступе филантропической благодарности пригласила невольного помощника испить с нами чаю. А как бы я еще могла выразить свою признательность? Если учесть, что я не люблю видеть в своем отделе посторонних, то с моей стороны это был более чем великодушный жест.
Услышав это приглашение, мои коллеги изумленно переглянулись и предупредительно удалились, дабы не мешать мне охмурять потенциального кавалера. Марина, правда, уходить не хотела, считая, что она гораздо больше подходит молодому красавцу, нежели жалкая старушонка вроде меня, но Лидия Антоновна силой утащила ее в отдел, цепко ухватив за локоть.
Мужчина заколебался, сухо глядя на меня. Вспомнив, что его ожидает Викуся, повернулся, чтобы уйти. Но почему-то замедлил шаг и обернулся, рассматривая мое лицо. В нашем коридоре всегда было темновато — библиотека экономила электричество, и, чтобы разглядеть меня получше, он вернулся и встал почти вплотную, заломив бровь. Этот странный интерес вызвал во мне непонятную панику, и я поспешно ретировалась в отдел. Он непринужденно вошел за мной. Учтиво поблагодарил меня за гостеприимство, и мне не оставалось ничего другого, как пригласить его за стол.
Мои хитромудрые дамы уже вскипятили чайник и расселись за нашим обеденным столом, оставив свободными два места рядышком. Мне пришлось устроиться у окна, и он, воспользовавшись ситуацией, быстро сел рядом. Всегдашняя блюстительница чистоты Лидия Антоновна укоризненно проговорила:
— Вы что, грязными руками есть будете?
Посмотрев на свои ладони, я признала ее правоту. Они и в самом деле были противного серого цвета. Пришлось встать. Гость тоже поднялся, и мы дружно прошли в наш служебный туалет, причем я затылком чувствовала его сверлящий взгляд. И что ему от меня нужно? Я и вижу-то его первый раз в жизни…
Мы молча вымыли руки в нашем скромном умывальнике, намылив их одним куском мыла. Эта простая гигиеническая процедура показалась мне до такой степени интимной, что я покрылась розовым поросячьим румянцем. Стараясь смягчить его, под удивленным взглядом мужчины ополоснула лицо холодной водой, промокнув кожу одноразовым бумажным полотенцем. Хорошо, что косметики на мне — ноль, не то бы я превратилась в полосатое страшилище.
Вернувшись, мы сели во главе стола, как молодожены на свадьбе. Лидия Антоновна, любившая чувствовать себя незаменимой, налила нам по чашке и придвинула блюдце с печеньем. Гость с наслаждением отпил чаю и с восхищением спросил:
— Что за сорт? Никогда такой вкусноты не пил…
Мы посмотрели на прищурившуюся от удовольствия Лидию Антоновну. Она кокетливо дернула плечиком, будто не придавая никакого значения таким пустякам:
— Да это просто листочки со своего огорода. Смородина, малина, земляника и прочая зелень…
Он уважительно протянул:
— Вкусно… — и быстро выпил все, что было в его чашке.
А мне совершенно не хотелось ни есть, ни пить. Как говорится, кусок не лез в горло. Сидеть рядом с ним было крайне неловко. Мне казалось, начни я с ним прилюдно обниматься, хуже уже не будет. Почему, не понимала — он ничего смущающего меня не делал. Просто от него шла волна странного напряжения, которое я чувствовала так остро, что мне отчаянно хотелось оказаться как можно дальше от нашего непритязательного стола.
Делая вид, что все очень вкусно, я втайне надеялась, что кто-нибудь из наших любопытных дам спросит его имя-отчество, самой мне узнавать такие подробности было несподручно. Если точно, то я попросту стеснялась, как тинейджер. Но наши дамы с таким увлечением обсуждали возможности замены чая собственноручно выращенными суррогатами, что о такой мелочи попросту забыли. Я поднесла чашку к губам, сделала небольшой глоток и чуть не подавилась, потому что в этот момент он повернул голову и в упор посмотрел на меня.
Взгляд был темный и непонятный. В нем сквозило даже что-то хищническое. И только тут я вспомнила, кто это. Нашим не совсем добровольным помощником оказался владелец того самого бутика, что уволил сотрудницу за аморальное поведение. Он хмуро улыбнулся. Мне казалось, что сейчас он скажет нечто вроде «наконец-то узнали», но, к моему облегчению, тут к нам с обвинительным видом ворвалась Викуся. Завидев друга сидящим чуть ли не в обнимку со своим закадычным врагом, она гневно взвизгнула:
— Ты здесь чаи пьешь, а я тебя битый час уже жду!
Он с откровенной досадой неприязненно сверкнул глазами.
— А кто заставляет? Я бы тебя потом и сам нашел…
У нее от возмущения на щеках выступили пунцовые пятна. Поняв, что сейчас она примется обвинять его во всех грехах, он недовольно встал, корректно попрощался с нами и вышел. Викуся, неприязненно фыркнув в нашу сторону, пошла следом. Ее надменно вытянутая спина выражала яростное негодование. Она явно сто раз пожалела о своей глупости, но сама виновата — не надо было демонстрировать нам своего, как выяснилось, не такого уж послушного бойфренда. Мне впервые за наше с ней знакомство захотелось искренне поблагодарить ее за пусть пассивную, но очень действенную помощь, но я не стала сыпать ей соль на раны. Не столь уж я жестока.
