Виктория Рутледж - Долгий поцелуй на прощание
— О-о-о, тоже нервничаешь? — проговорила Кэт, радуясь, что она не единственная отстает в гонках, устроенных Дженифер Спенсер. — Переживаешь из-за сенсации Меган?
— Не обращай внимания, Ричард. Я уверена, что у тебя есть и другие причины, — сказала Изабель, любуясь своими ногами в красных туфельках. — Ммм?
Она взглянула на него снизу вверх из-под длинных ресниц и перебросила косу на плечо.
Ричард быстро бросил в кружку чайный пакетик и вышел так поспешно, что зацепился джемпером за ручку двери.
Кэт повернулась к Изабель. Та делала себе эспрессо.
— Ты флиртуешь хуже всех в мире. И твой отдел контроля за качеством, похоже, в отпуске.
Изабель жеманно вертела ручку кофеварки.
— Ты когда-нибудь думала, что может случиться, если ты понравишься кому-нибудь вроде Ричарда?
— Ах, пей свой молочный коктейль и предоставь это мне, — отозвалась она. — Ты, старая алкоголичка.
— Изабель, он носит сандалии, — настаивала Кэт.
— Слушай, — терпеливо ответила Изабель. — Я проиграла гораздо больше гонок, чем ты. Думаешь, я не пробовала пить? Знаешь, это похоже на Северный полярный круг: можешь бегать по нему вечно, но в один прекрасный момент становится чертовски скучно, уверяю тебя. И кстати, в отличие от тебя, у меня нет помощничков мужского пола в деле открытия бутылок.
Кэт хотела возразить, но Изабель предостерегающе подняла руку.
— Я знаю, что делаю, понимаешь? — она передернула плечами. — Несколько месяцев легкого флирта, и я вспомню, как хорошо быть одной. Или жить с кем-то постоянно. Либо то, либо другое. Надеюсь.
— Прекрати, я сейчас заплачу.
Девушки стояли и смотрели друг на друга.
— Дурацкий кондиционер, — сказала Изабель и внезапно начала тереть глаза.
Восемь недель.
Один раз пересмотрела «Блэкэддер-2»[34].
Четыре раза — слегка напилась в Клеркенвелле с Кресс.
Один раз — сильно напилась у Кресс дома.
Пятнадцать раз напилась с Гарри и Дантом у телевизора.
Два раза напилась в одиночку в своей комнате (было очень скверно).
Прочитан и отвергнут тридцать один проект.
Два храбрых звонка Джайлсу.
Прошла всю игру «Разорительница могил-4» (играла нечестно).
Сто тридцать девять эспрессо.
Три комплекта линз (одни снимала в пьяном виде на кухне, так потом и не нашла).
Один визит к парикмахеру.
Двенадцать занятий по гидрошейпингу.
Сорок мороженых «Магнум» (двадцать одно миндальное, девять — с белым шоколадом, десять мятных).
А потом…
ГЛАВА 20
— Ради бога, возьми мою машину. — Гарри снял со связки ключи от своего «ровера» и пустил их по столу по направлению к Кэт. — Но, пожалуйста, поторопись.
Он раскрыл газету и снова погрузился в чтение. Кэт была сбита с толку.
— Твою машину? Твой «ровер»?
«Ровер» Гарри, любовно отполированный, старше, чем сама Кэт, с кожаными ковшеобразными сиденьями, темно-синий «ровер Пи-6»? Это все равно, что запрягать королеву-мать.
Гарри поднял глаза.
— Нет, возьми мою «ауди кватро». Конечно, я говорю о «ровере». Ты думаешь, у меня целый парк машин? А где масло?
Он принялся переворачивать разрозненные газетные листы, открытые письма и пакеты, но найти масленки не мог. Кухонный стол был покрыт газетами, полупустыми кружками, высохшими чайными пакетиками, огрызками тостов, пачками из-под молока и пакетами с хлопьями пяти разных видов. Все было присыпано тонким слоем крошек. Завтрак затянулся. Было почти обеденное время.
— Но я никогда не водила в Лондоне! Что, если я его разобью? — Кэт с трудом продернула волосы сквозь пальцы. Они были мокрыми после душа и завивались, словно крученая медная проволока. — Просто не верится что я не заметила в газетах объявления о забастовке рабочих метро! Вот бандиты! И часто здесь такое бывает? О, боже, я сильно опоздаю. Нужно еще столько всего сделать…
— Ах, вот оно. — Гарри осторожно отодрал кусочек дешевой мишуры, прилипший к маслу (украшая кухню, Кэт вынуждена была ограничиваться очень скромным бюджетом). — Поезжай прямо сейчас, и все будет хорошо. На дороге еще нет сильного движения. — Он поднял глаза от тоста, который намазывал маслом. — Посмотри, остался ли там еще кофе?
— Ты ходить разучился, или как?
— Идите к черту вы оба, что вы так шумите?
В кухню, протирая глаза, ввалился Дант. Кэт заметила, что под его халатом все еще была вчерашняя одежда. Он прошаркал к раковине и выключил радио. Оно играло очень громко, чтобы заглушить шум уличных работ. Дант поморщился, услышав звуки пневматического сверла, сменившие «Спайс Герлз», и включил радио снова.
— Кстати, вы разве не должны быть на работе? Сейчас же не выходные, насколько я знаю?
— Откуда тебе знать, — ответила Кэт. Ее речь прерывалась грохотом открываемых и закрываемых ящиков. — Ритм твоей жизни (бах) определяется только сменой оформления витрин в продуктовых магазинах (бах), а у работающих людей начались рождественские каникулы (бах). — Она перевернула оранжевую корзину для белья и принялась шарить в спортивных носках и трусах Гарри. — Еще кто-нибудь, кроме меня, кладет вещи на место? И пока мы все здесь, кто-нибудь может мне сказать, за что именно мы платим Терезе?
— Ты что-то потеряла? — спросил Дант. Он заглянул в посудомоечную машину в поисках тарелки, но там ничего не было. На машине стояла шестидневная гора немытой посуды. В отсутствие тарелок Дант насыпал хлопья в чистую кастрюльку и рассматривал парочку ложек — если не чистых, то хоть без приставших макарон. — Если это чувство юмора, то ты оставила его в такси три месяца назад, я видел.
— Хо, хо. — Кэт выпрямилась. Ее волосы начали подсыхать и ореолом завитков поднялись над головой. — Если ты забыл, напоминаю: через два часа в аэропорту Хитроу я встречаю Джайлса. А мои волосы в полном беспорядке, я не могу найти ожерелье, которое он мне подарил на прошлый день рождения, и, похоже, все метро не работает из-за идиотской забастовки на сорок восемь часов — специально к Рождеству.
— Как мы могли забыть про забастовку? Бери машину, — повторил Гарри. Он опустил газету и насыпал себе поверх хлопьев мюсли. — Страховка в порядке, на работе позаботились. Ты вряд ли не заметишь указателей к Хитроу. Но все равно поторопись.
— Этот Лондон хуже козлиного блеяния, — пробормотала Кэт.
Она скрутила волосы жгутом и закрепила на затылке заколкой. Потом взглянула на свое отражение в дверце духовки. От былого лоска не осталось и следа. Но придется обойтись этим. С помощью липкой упаковочной ленты, которую она выудила из-под шкафа, Кэт содрала с юбки шерсть Крыскиса. Все вещи в ее гардеробе давно были ею покрыты.
