Сюзан Саллиз - Дочери Луны
– Это совсем другое! Я какой-то изгой в этой семье!
Я, словно мячик, скачу между тобой и Питером! Уже десять лет длится эта чушь, и вы оба делаете вид, будто до смерти боитесь взглянуть друг на друга! Это смешно, Мэг!
Мэг была ошарашена.
– Дорогая моя, я совершенно не собираюсь разговаривать в таком тоне. Ты сама сказала, что прошло уже десять лет и все давным-давно позабыто.
– Но ты-то не забыла, правда?
– Миранда. Если ты и впрямь хорошо себя чувствуешь, то я отправлюсь домой. – Мэг определенно не собиралась отклоняться от своего главного намерения. – Именно поэтому я и спрашиваю, как ты себя чувствуешь. И Питер тут ни при чем… И ни при чем тут все остальное…
– Уедешь домой? – Миранда выглядела ошеломленной. – Уедешь домой? Но ты не можешь сейчас! Только не сейчас!
– Приди в себя, сестренка. Будь же благоразумна. День рождения Кэти… Рождество… Одно за другим, одно за другим. Я и так пробыла здесь уже пять недель. У меня есть работа, ты же знаешь. У меня есть свой дом.
– Этот мокрый сарай в Килбурне! Вот что должно быть твоим домом, Мэг. Это твой дом, Мэг! – Внезапно Миранда заплакала. – Ты это знаешь, Мэг. Это был твой дом еще прежде, чем он стал моим, ты принадлежишь этому месту, и мне, и детям, и Питеру…
Мэг снова ужаснулась. Она выскользнула из кресла, чтобы положить свою рыжую голову сестре на плечо.
– Дорогая, что же с тобой творится! Отчего эти слезы? Нет, правда?
Миранда позволила Мэг приподнять себя и беспомощно разрыдалась.
– Я хочу, чтобы ты была здесь. Только будь тут. Пожалуйста. Пожалуйста, Мэг…
Мэг гладила ее, ворковала, уткнувшись в пряди волос сестры. Старая связь между ними давно исчезла, и теперь она уже не могла понять, что мучает ее сестру, но она чувствовала: что-то мучает.
Наконец она откинула голову и посмотрела Миранде в глаза.
– Что произошло? – прямо спросила она.
– Да ничего особенного. Но просто… не думаю, что я одна смогу долго выносить Кила. Это ужасно, да?
– Откровенно говоря, да. Но ты же не одна.
– Нет. Не одна, правда? Если бы я была одна, думаю, я бы давно сбежала.
– Послушай, сестренка. Это плохое время. Середина зимы… ты на сносях…
– Больше ничего не говори! Я знаю, ты собираешься сказать, что уезжаешь!
– Миранда, но ведь я вернусь.
– Но ты останешься на следующую неделю? Только еще на одну неделю?
– Зачем? Дети в понедельник идут в школу. Ты весь день сможешь отдыхать…
– Только еще одну страшную недельку, Бога ради! Ну что, разве тут есть о чем говорить?
Мэг нахмурилась. Тепло от пылающего камина окрасило бледные щеки Миранды в жаркий красный цвет. Она казалась почти раздувшейся. Несмотря на ее отговорки, не было ли тут и в самом деле какой беды?
Мэг медленно произнесла:
– До следующего четверга. Только до следующего четверга.
Миранда обвила руками внезапно обмякшие плечи Мэг.
– Ах, дорогая! Спасибо тебе! Ты мне так нужна! Я тебя так люблю! Ты даже не знаешь… Я так бы хотела, чтобы ты осталась здесь навсегда! Ты могла бы работать и здесь…
– Только до следующего четверга, Миранда. И пообещай, что ты с этим примиришься.
– Обещаю. Обещаю. А ты пообещаешь, что ты останешься. Ну… я знаю, что ты останешься, потому что ты так сказала.
Она откинулась назад, но ее огненно-рыжие волосы переплелись с волосами Мэг, и они обе рассмеялись, потому что не могли сразу распутать их. Мэг это показалось символическим. И довольно пугающим.
ГЛАВА 11
Миранда и сама начинала чувствовать, что с ней вновь случилось то, что много лет назад тетя Мегги назвала «состояньицем». Она пыталась делать вид, будто никакого Джона Мередита здесь нет. Потом она пыталась делать вид, что ей и дела нет до того, здесь он или нет. Когда он подстерег ее как-то на слабо освещенной улице морозным вечером и взял за руку – она не почувствовала электрического тока между ними. И когда он сказал:
– Господи Боже, да ведь это судьба. Пойдем со мной в мой дом, – она лишь молча покачала головой.
Он возразил:
– Не занимайся чепухой, ты ведь сама знаешь, что так должно быть.
Тогда она выдохнула имя Мэг, словно заклинание:
– Меня ждет в магазине Мэг. Мэг, моя сестра. Потому что Мэг была лучшей стороной ее собственного «я».
– Тогда завтра утром.
– Я не могу. Дети… У меня же трое детей.
– И скоро будет еще один. – При свете фонарей она увидела, что он улыбнулся, и подумала, что это улыбка тигра. Он опустил руку ей на живот, и даже сквозь пальто она почувствовала его прикосновение. Ведь она говорила лишь о сестре и детях. Но не о муже. Вот он и улыбался.
Но вдруг он стал ужасно серьезен.
– Я приду в бухту Ланна в субботу утром, когда начнется отлив. Это небольшой пляж за гаванью. Тебе нужно только обогнуть мыс.
Она возразила:
– У Алекса днем футбольный матч. И, словно добрый знакомый, он заявил:
– Ну и отлично. Вот Мэг за ним и присмотрит. Она все стояла и смотрела на него. Потом развернулась и ушла.
Единственным маяком в непроглядном мраке ее «состояньица» была Мэг. Стоило только Мэг затеять разговор о своем отъезде, как Миранда просто начинала сходить с ума. Если Мэг уедет, то все пропало. Питер… ну, Питер-то никогда не был у нее на первом месте, так ведь? Она никогда не признавалась себе в этом раньше, но это сразу стало очевидным, как только она решилась взглянуть правде в глаза. А… на первом месте оказывался Мередит.
И тогда она решила все-таки сходить в бухту Ланна, чтобы объяснить ему, что у нее в доме остается сестра и, значит, ее он не получит. Причесываясь перед зеркалом, она с усилием улыбнулась. Не слишком ли она драматизирует все происходящее? Это просто мужчина из ее прошлого – ну, ладно, пусть это первый ее мужчина, но она ведь всего-навсего пытается удовлетворить совершенно естественное любопытство. Ей интересно узнать, действительно ли он был в тюрьме, как вообразил Алекс. Ей интересно, был ли он женат, есть ли у него дети. И в самом деле искренен ли он в своем влечении к ней теперь, когда она уже зрелая женщина, да к тому же беременная. Очень заметно беременная.
Живот был уже огромным. Мэг дала ей на Рождество свой бархатный жакет, расширяющийся прямо от плеч, с накладными карманами и с плетеными золотыми обшлагами. Живот элегантно выпирал под складками и слегка оттопыривал жакет. Никогда в жизни ее беременность не была ей так омерзительна. Но сейчас ее состояние было ей отвратительно. Определенно, она уже не была Офелией.
Мэг готовила завтрак. И как же, черт возьми, управится она с домашним хозяйством, если Мэг упорхнет в Лондон? Можно ли хоть как-нибудь убедить ее в том, чтобы она не возвращалась в Лондон?
