Кэтрин Стоун - Ложе из роз
Хоуп повернулась к призрачному видению, тонкому как паутина, боясь и одновременно желая увидеть дорогой для нее мираж…
– Виктор? Почему ты здесь?
Вопрос ее словно повис в воздухе.
– Почему – значения не имеет. – Голос Виктора звучал тихо и нежно. – Значение имеет только то, что эти портреты написаны влюбленным человеком.
– Он не виновен, Виктор.
– Я верю тебе. Если я могу чем-нибудь помочь…
Виктор пожал плечами и улыбнулся печальной улыбкой, напомнившей Хоуп другое время. Тогда он тоже предложил ей помощь и утешение, но Хоуп несправедливо отвергла его попытку поддержать ее в день смерти матери на Черной Горе.
Теперь, в этот сочельник, в доме, священном для них обоих, она должна была исправить ошибку.
– Спасибо, – прошептала Хоуп.
– Это не пустые слова, верь мне. Я действительно сделаю все, что в моих силах.
– Знаю, – ответила Хоуп тихо.
Теперь наконец она могла поверить ему.
Глава 28
Черная Гора Сочельник
Виктор Тесье всю свою жизнь провел на сцене, и по всему миру люди приходили в восторг от его игры. Но главным для него были не они, а музыка. Он являлся ее проводником, пытавшимся, и иногда не без успеха, передать ее очарование слушателям. Просто ему повезло, и судьба благословила его волшебным даром.
На этот раз его аудитория была немногочисленной. Сидя рядом с Кассандрой, Чейзом и Хоуп, он чувствовал себя несколько скованным – ему было не по себе, хотя обстановка казалась самой подходящей. Все здесь выглядело красиво, уютно и празднично. В камине гостиной весело потрескивали дрова, над которыми вздымались оранжевые языки пламени, а от зажженных в стеклянных призмах свечей распространялся аромат лавра.
– Обычно я не говорю много о себе, – начал Виктор свою исповедь, – но Кассандра считает, что вам следует кое-что узнать.
– Все верно, – отозвалась Кассандра, – это действительно необходимо.
Виктор внимательно посмотрел на очаровательную женщину, дирижировавшую сегодняшним концертом.
Он рассказал Кассандре о себе так много, что об остальном она догадалась сама. Но в его признаниях остался пропуск, некая туманная часть, которую Кассандра надеялась услышать сегодня в присутствии Чейза и Хоуп и которая, как она считала, была очень важна.
– Что ж, – Виктор повернулся к Чейзу, – я расскажу свою часть этой истории. Помнишь, мой мальчик, когда мы обсуждали с тобой, стоит ли разделить имение…
– Да, тогда я сказал, что гран-пер, возможно, не одобрил бы этого, но по крайней мере понял бы. Гран-пер знал, что тебя что-то преследует, не дает тебе покоя. Какая-то тайна, связанная с этой долиной. Это и его мучило тоже.
– И он никогда не говорил тебе, что это?
– Нет, – ответил Чейз. – Я думаю, гран-пер решил, что только ты можешь поделиться с кем бы то ни было этой тайной, если пожелаешь.
– Так вот, – тихо сказал Виктор, – тайна состоит в том, что у меня был сын.
– И он умер, как наша дочь, – прошептала Кассандра.
Виктор удивленно посмотрел на нее; оказывается, ее память сохранила гораздо больше, чем он предполагал.
– Оба младенца родились недоношенными – ваша дочь и мой сын. Оба были слишком крошечными, слишком хрупкими, чтобы выжить. Мы ничего не могли поделать – только дотронуться до них, поговорить с ними и молиться за них. А когда они умерли, мы умерли вместе с ними.
– Тогда вы сказали мне, чтобы я не повторяла ошибок, которые уже сделала… – Выражение лица Кассандры стало задумчивым, ее кожа казалась золотистой в неровном свете горящего в камине огня. – А еще вы сказали, чтобы я не боялась любить и рисковать, не боялась испытать боль. Вот почему я надела свое обручальное кольцо на Хэллоуин.
– Да, это именно то, что я сказал вам, Кассандра.
Задумчивый и печальный взгляд Виктора обратился к Чейзу.
– А тебе, Чейз, я должен сказать, что сожалею о прошлом. Ты должен был стать мне сыном, и гран-пер знал это. Так распорядилась судьба, чтобы шестилетний мальчуган, нуждавшийся в любви и заботе, заменил моего умершего сына. И еще ты стал его внуком. Ты ведь это знаешь, не правда ли?
– Да, – сказал Чейз, – знаю. – И он улыбнулся Виктору улыбкой, полной нового понимания того, что теперь они связаны двойными узами: любовью гран-пера к ним обоим и горем – потерей ребенка.
Виктор благодарно улыбнулся ему в ответ. Потом он перевел взгляд на другого, тоже непризнанного и отвергнутого ребенка Тесье – на Хоуп:
– Вот и ее я мог воспитать как свою дочь, но тоже не сделал этого.
Хоуп откликнулась не сразу, но когда заговорила, воспоминания одно за другим стали возвращаться к ней.
– Ты был мне как отец, Виктор. Ты хотел стать мне отцом. Ты запомнился мне таким милым. – Это было точное слово, слово для них обоих – Виктора и Ника.
Хоуп с трудом вдохнула воздух:
– Возможно…
Она заколебалась, но Виктор понял…
– Да, – сказал он. – Если бы в то лето твоя мать и я не расстались…
Он тоже умолк в нерешительности, но теперь уже Хоуп продолжила:
– Тогда мы не могли видеться – мне это казалось предательством по отношению к ней. Я чувствовала себя запутавшейся, виноватой. Зато теперь я свободна, и у меня не осталось чувства вины.
Хоуп улыбнулась Виктору и ощутила, как на нее снизошли блаженный покой и мир…
Мир?
– Он был моим братом, Виктор? Этот малыш, который умер?
– Нет, он родился задолго до того, как я встретил Френсис.
– И кто была его мать?
– Моя первая и единственная любовь, она умерла в тот день, когда он родился.
– О, Виктор. – Хоуп вздохнула. – Мне так жаль.
– И напрасно! – вдруг вскричала Кассандра, до этого хмуро слушавшая Виктора, а теперь смущенная и ошарашенная собственными словами, столь жестокими, будто они пришли из потустороннего холодного мира, из мира теней, окутывавших долгое время ее память, которая вдруг пробудилась к жизни, яркая, как никогда прежде. – Не стоит о ней горевать, Хоуп, потому что это неправда. Теперь я все вспомнила, вспомнила, Виктор! Чейз и Хоуп должны узнать правду.
– Нет, Кассандра! – Лицо Виктора выражало беспокойство, граничившее со страхом, но было уже слишком поздно: для Хоуп и Чейза теперь не составляло труда угадать ту женщину, с которой Кассандра когда-то подружилась и была очень близка и которую теперь отказывалась принимать.
– Джейн, – пробормотал Чейз. – Значит, матерью младенца была Джейн…
– Да, Джейн. – Кассандра продолжала в упор смотреть на Виктора. – Чейз и Хоуп должны знать все, они заслуживают этого.
Решимость Кассандры была столь яростной, что могла бы внушить страх. Кассандра превратилась в одержимую жаждой правды Шахерезаду, но история, которую она собиралась рассказать, не таила в себе очарования сказки.
