Кэтрин Стоун - Ложе из роз
– Он не виновен, и я докажу это, я его вытащу.
– Верю, что ты это сделаешь, – быстро откликнулась Кассандра, – но, пожалуйста, приезжай сегодня на Черную Гору. Пожалуйста! Смена обстановки пойдет тебе на пользу.
Зато у Ника не будет никакой смены обстановки. В сочельник он останется в тюрьме, в цепях, всеми забытый и отвергнутый.
Хоуп перевела взгляд с острова Алькатрас на дрожащее пушистое существо у своих ног. Молли так нужны подстилки, одеяла, игрушки, обожаемые подарки, еще хранящие запах Ника. А она должна забрать чистую одежду для Ника, чтобы он мог надеть ее, когда ему предъявят обвинение… и когда он выйдет из тюрьмы на свободу.
– Ладно, я приеду сама. Буду у вас завтра днем и выслушаю все, что пожелает сообщить Виктор.
Глава 27
Черная Гора Понедельник, двадцать четвертое декабря
Кассандра почти всегда спала днем, чтобы восстановить силы. Чейз присоединялся к ней, когда была возможность, занимаясь с ней любовью перед тем, как она засыпала, и еще раз – когда она просыпалась в его объятиях.
Так же было и в этот день. Проснувшись, Кассандра повернулась в объятиях Чейза и встретила взгляд его ясных серых глаз.
– Привет!
– Привет!
Чейз поцеловал золотые завитки, обрамлявшие ее лицо.
Этим завиткам, которые образовали сверкающую янтарную шапочку, были хорошо знакомы его поцелуи. Возможно, они так быстро отросли и покрывали ее головку пушистым и нежным ореолом потому, что он заботился о ней, о ее спокойствии, и потому, что его ласкам не было конца.
Они все еще оставались пионерами-исследователями, открывая все новые и новые сокровища друг в друге, отчего любовь их постоянно росла. Вот и теперь Кассандра смотрела в серебристо-серые глаза, и взгляд их проникал в самые сокровенные ее глубины.
– У тебя все в порядке? – спросил Чейз нежно.
– У меня – да, но я думаю о Викторе.
– О Викторе? – Его улыбка была полна любви и понимания.
– Да, я беспокоюсь о нем. Если бы я сразу поняла, как тяжело ему приезжать сюда на Рождество, вероятно, я не стала бы настаивать на его приезде.
– Но ты ведь знаешь, – возразил Чейз, поглаживая ее руку, – что где-то в твоей памяти, в самом сокровенном ее уголке, хранится то, что он сказал тебе и что собирается рассказать теперь Хоуп и мне. Что бы это ни было, Виктор хочет посвятить нас в свою тайну. Он бы не принял нашего приглашения, если бы это не нужно было ему самому.
– Ладно, – решила Кэсс. – По крайней мере скоро нам все станет известно. Но тебя беспокоит кое-что, кроме этого. Хоуп?
– Конечно.
– И Ник.
– Да.
– Что-то еще?
– Я говорил с доктором Дэйн.
– О, – прошептала Кассандра.
Доктор Дэйн работала акушером в Сиэтле и принимала у нее роды. Это она пыталась спасти их крошечную дочурку. Кэсс дала Чейзу разрешение обсудить с доктором Дэйн кое-какие медицинские детали, которые сама она помнила лишь смутно.
Эти детали приобретали теперь огромное значение для них обоих.
– Там было что-то генетическое?
– Нет, ничего такого.
– Слава Богу! Но тогда…
– Это что-то связанное с развитием плода – очень редкая аномалия, и ты в этом не виновата.
– Как и ты?
– Нет.
– Это может случиться снова?
– Чрезвычайно мало вероятно. – Чейз даже улыбнулся, чтобы успокоить ее. С того момента, когда доктор рассказала ему правду, Чейз делал для этого все возможное.
– Чейз? – Голос Кассандры прозвучал совсем тихо. – Она говорила тебе, что я хотела умереть?
– Она сказала лишь, что ты потеряла много крови.
А еще о том, как много ты делала, чтобы проводить каждую секунду своей жизни с нашей крошкой.
– Доктор Дэйн была так добра. Я знаю, что она беспокоилась обо мне. И ты беспокоишься. Но теперь в этом нет никакой надобности – я вне опасности.
Руки Кассандры потянулись к любимому лицу и коснулись его. Она улыбнулась, и он, улыбаясь в ответ, принялся целовать ее пальцы и ладони, а потом стал рассматривать ее обручальное кольцо. Этот золотой обруч их судьбы был все еще поцарапан, а надрез между розами оставался непочиненным – Кассандра решительно отказывалась хоть на время снять свое кольцо, их обручальное кольцо. Она не хотела расставаться с ним ни на минуту.
– Думаю, его можно запаять, и оно вернется к тебе таким, каким было в день обручения.
– Нет. По крайней мере не сейчас. – Ее глаза блестели, и в них светилась любовь. – Этот разрез оставляет много свободного места, поэтому я смогу носить кольцо вне зависимости от того, насколько разбухну во время беременности.
– Кэсси…
Он разделял ее тревогу и страх. Им обоим было страшно думать о новой беременности, но причины их опасений были разными, потому что боялись они друг за друга. Кассандра ради Чейза не хотела испытать утрату следующего ребенка, причинить ему это огромное, безмерное горе; Чейз же опасался за нее, за ее жизнь, – он боялся потерять ее.
Виктор Тесье не спеша бродил по знакомым местам. Погода в этот сочельник была предательски холодной, и он подумал, что к ночи лужи покроются льдом.
– Виктор!
Он сразу узнал этот голос:
– Привет, Сибил!
– Ты здесь? Какими судьбами?
«Здесь» означало долину, и эту осененную дубами улицу в Резерфорде, и место, где в былые времена, давным-давно, можно было поднять пенящуюся кружку рома с пряностями по случаю Рождества.
– Чейз пригласил меня. Чейз и Кассандра.
– Как это чудесно. По крайней мере ты сможешь поговорить с полицейскими. Я пыталась, но они не хотят никаких серьезных разговоров.
– С полицейскими? – Мысли Виктора были очень далеки от полицейских – они витали где-то посередине между прошлым и настоящим. – Полиция не может ничего сделать и никогда ничего толком не делает. Зачем тебе полицейские?
– Из-за Ника, конечно. Ведь это он потрудился над тормозами машины Френни.
– Ты отлично знаешь, что он тут ни при чем.
– Я отлично знаю, что он украл ее ожерелье, или пытался украсть.
– Я и в этом сомневаюсь. Но даже если он и сделал это, то что из того следует? Я был бы только рад.
– Что?
– В тот день Ник помог Хоуп так, как я бы не смог помочь. И кроме того, Сибил, Николас Доу спас жизнь Хоуп в прошлую пятницу. Он, Молли и…
– Ах, так ты хочешь повидать ее! Но только, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что не станешь встречаться с Джейн.
В холодный серый сочельник тридцать четыре года назад девятнадцатилетняя Сибил Куртленд Рейли попросила Виктора о том же и с такой же страстью. Тогда ответ Виктора Тесье был безапелляционным: «Я поступлю так, как сочту нужным».
Но сегодня, в такой же день под серыми, как олово, небесами, таившими в себе угрозу и скверные предзнаменования, он ответил:
