Даниэла Стил - Любящая
— Беттина…
— Боже милосердный, что с тобой? Ты выглядишь так, словно потерял лучшего друга.
Он молча кивнул, и по щеке его скатилась слеза.
— Олли! В чем дело, Олли?
Она наклонилась к нему, и он обнял ее, причем так, что Беттина почувствовала: он хочет утешить ее, хоть и сам нуждается в утешении.
— Олли, в чем дело? — прошептала Беттина.
— Девочка моя, я не хотел говорить тебе в аэропорту: вчера поздно вечером произошло непоправимое.
Он крепче обнял ее, а Беттина, задрожав, отстранилась.
— Олли?.. — Посмотрев на него, она подумала, что догадалась, и в ужасе предположила: — Закрыли мою пьесу? Сняли спектакль?
Он улыбнулся и покачал головой.
— Нет, ничего подобного. — Потом тяжело, шумно вздохнул и взял ее маленькую ладонь в свои большие руки. — Беттина, это с Айво. — Он прикрыл на мгновение глаза и закончил: — Он умер вчера, поздно вечером.
— Айво? — вскричала Беттина и резко поднялась с дивана, уставившись дикими глазами на Оливера. — Не может быть, я говорила с ним два дня назад, он собирался на Лонг-Айленд. Он… — и она без сил опустилась на диван, заглядывая в глаза Пакстону. — Айво… умер? — Потоком хлынули слезы, и Беттина припала к груди Оливера. — Олли, нет… Только не Айво… не Айво… нет…
Он проводил ее в спальню, чтобы ее случайно не увидел Александр, и бережно уложил в кровать. Беттина плакала громко, по-детски, так, словно потеряла отца. Сейчас ей было еще тяжелей, чем в тот день, когда умер Джастин — ведь Айво ни на одну минуту не оставлял ее своей дружбой, он стал для нее как отец, лучше, чем отец, она всегда любила его, всегда, всегда.
— Олли, ведь мы собирались завтра вместе пообедать…
Беттина, как ребенок, взглянула на Оливера.
— Я знаю, девочка моя, знаю… — Он нежно гладил ей волосы, а она, уткнувшись в его грудь, не поднимала головы. — Я сожалею, поверь мне… Знаю, как ты любила его.
Тут ее взгляд упал на газету, лежавшую на полу. На первой странице был помещен некролог с большой фотографией Айво. Как же она сразу не заметила?
— Всем хорошим, что было в моей жизни, я обязана ему, — сказала Беттина, присев на кровати и вытирая глаза. — И вот его нет.
41
Похороны состоялись через два дня. Губернаторы штатов, члены Конгресса, газетные магнаты, писатели, драматурги, кинозвезды — пришли все. Беттина стояла в первом ряду.
На траурной церемонии Олли не отходил от нее, но они не сказали друг другу ни слова. Потом он проводил ее к машине. На обратном пути в отель Беттина тоже молчала. Глаза у нее были сухи, она лишь крепко сжимала ладонь Оливера. В лице у нее не было ни кровинки, а застывший профиль, словно изображение на камее, выделялся на фоне мрачного серого неба.
Когда они подъехали к отелю, Беттина тихо спросила:
— Поднимешься выпить кофе? — и в унынии посмотрела на Пакстона.
Он кивнул и пошел вслед за ней в отель. В номере оставался Александр, поэтому, прежде чем войти туда, им надо было выдавить хотя бы жалкое подобие улыбки. Однако уже через полчаса, напившись кофе и наслушавшись рассказов Александра о том, как интересно было гулять в Центральном Парке, они улыбались по-настоящему. Олли обрадовался, заметив, что у Беттины улучшилось настроение.
— Беттина, — многообещающе начал он, — что если мы отправимся на прогулку? Нам обоим не помешает подышать свежим воздухом. А потом зайдем куда-нибудь пообедать, а после обеда я приглашаю тебя ко мне выпить кофе. — Оливеру не хотелось оставлять ее одну. — Давай, надень что-нибудь попроще, поудобнее, и пойдем.
Она поняла, что ему хочется как-то поддержать ее, поэтому ей было нелегко обидеть его отказом. И она согласилась.
Через десять минут они уже тихо брели краем парка. В субботу движение казалось не таким сильным. По аллее изредка проезжали двуколки. Лошади цокали копытами. Они бродили по парку больше часа, бросали друг другу отрывочные фразы и потом надолго замолкали. Под конец прогулки она почувствовала, как Оливер осторожно обнял ее за плечи. Беттина подняла на него глаза и сказала:
— Ты хороший друг, Олли. Знай, что я решила вернуться в Нью-Йорк, потому что здесь ты. — Она помолчала и добавила: — Ты, и еще был Айво. — И она смахнула слезу рукой в белой митенке, после чего вновь заговорила: — Жизнь больше не подарит мне такого человека, каким был Айво.
Они стояли на переходе, ожидая, когда можно будет перейти на другую сторону улицы. Оливер сочувственно кивнул:
— Наверно, ты права.
Они еще час бродили по городу — рука в руке.
— Хочешь, зайдем пообедать в «Плазу»? — спросил наконец Оливер.
Беттина отрицательно покачала головой. Ей не хотелось роскошных ресторанов. Не было настроения. Хотелось побыть в одиночестве.
— Спасибо, ты очень добр, но что-то душа не лежит.
— Все маешься от горя? — с пониманием спросил он.
— Есть немного, — грустно улыбнулась Беттина.
— Тогда идем ко мне, я сделаю сэндвичи, выпьем чаю. Соглашайся!
Она кивнула. Ей действительно хотелось к Пакстону. Быстро поймав такси, они подъехали к крыльцу дома из коричневато-красного кирпича. Оливер отпер ключом дверь, и они вошли в так называемую квартиру с садом, а точнее, с палисадником, куда был отдельный выход из квартиры Пакстона. Оливер поставил на плиту чайник со свежей водой, а Беттина тем временем сняла жакет, подошла к окну и стала смотреть на палисадник, редкостное явление для Нью-Йорка.
— Как тебе удалось найти такую квартиру? — восхищенно спросила Беттина у Оливера, орудовавшего на кухне.
Он улыбнулся в ответ:
— Естественно, через «Нью-Йорк Мейл». А ты для себя что бы хотела?
Подумав об этом, Беттина вздохнула:
— Что-нибудь попросторней. Хотя бы с тремя комнатами.
— Зачем так много? — удивился Пакстон. Он протягивал тарелку с аппетитными сэндвичами, сооруженными из салями, ветчины и сыра.
Беттина взяла сэндвич и с улыбкой сказала:
— Нужна комната для Александра, кабинет и моя спальня.
Он согласно кивнул.
— Хочешь купить или арендовать?
— Сама не знаю, — растерянно проговорила она и положила сэндвич на тарелку. — Олли, я не знаю, что будет дальше. Сейчас у меня много денег, но кто знает, как все сложится в будущем?
И она многозначительно посмотрела на него.
— Обещаю тебе, Беттина, — все сложится как нельзя лучше, — с улыбкой сказал Оливер.
— Почем ты знаешь?
— Знаю-знаю. Ты написала великую вещь.
— А кто поручится, что я напишу еще одну? Что если на первой пьесе все и закончится?
Он закатил глаза, состроив удивленную гримасу, но Беттине было не до шуток.
