Колин Гувер - 9 ноября
Но эта ниточка исчезает, независимо от того как отчаянно ты пытаешься ухватиться за нее.
Она умерла.
И если бы у меня были связи и деньги, я бы заглушил эту боль какими-нибудь наркотиками.
Сегодня утром я отказался вставать с постели. Йен и Кайл пытались заставить меня поехать с ними на похороны, но я победил.
Вообще-то я побеждал весь этот день:
"Съешь что-нибудь", - говорил Кайл на ланч.
Я не ел: я - победил.
"Тетя Шелли и дядя Эндрю здесь", - говорил Йен в два часа дня.
Но они уже ушли, а я до сих пор в постели, - снова победа.
"Бен, идем ужинать. Еда пропадает, люди приносили ее весь день", - звал меня Кайл, просунув голову в дверь, где-то в шесть вечера.
Но я предпочел остаться в постели и не прикасаться к этим сочувственным контейнерам, и это делало меня победителем в очередной раз.
"Поговори со мной", - просит Йен.
Хотел бы я сказать, что выиграл и этот раунд, но он по-прежнему сидит на моей кровати, отказываясь уходить.
Я натягиваю на голову одеяло. Йен стягивает его.
- Бен. Если ты не вылезешь из постели я приму крайние меры. Ты же не хочешь, чтобы я позвонил психотерапевту, не так ли?
Гребанный Иисус Христос!
Я сажусь в кровати и бью кулаком подушку.
- Просто, блядь, дай мне поспать, Йен! Черт тебя подери!
Он не реагирует на мой крик. Просто самодовольно смотрит на меня.
- Я дал тебе поспать. Почти двадцать четыре часа. Тебе нужно встать с постели и почистить зубы, принять душ и съесть чего-нибудь.
Ложусь на спину и снова накрываю лицо одеялом. Йен вскакивает с кровати и кричит.
- Бентон, посмотри на меня!
Йен никогда не кричал на меня, и только по этой причине, я стягиваю с головы одеяло и смотрю на него.
- Ты не единственный кому больно, Бен! Мы должны справиться с этим дерьмом вместе! Тебе шестнадцать лет, ты не сможешь жить тут один. И если ты не спустишься вниз и не докажешь нам с Кайлом, что ты не в полной жопе, тогда, вероятно, нам придётся принять неверное решение относительно тебя!
Он так зол, что у него аж челюсть трясется.
Секунду я думаю об этом: о том, что никто из них тут не живет. Йен учится в школе пилотов. Кайл только поступил в колледж. Моя мама мертва.
Кому-то из них придется вернуться домой, потому что я несовершеннолетний.
- Думаешь, мама думала об этом? - спрашиваю я, снова садясь в кровати.
Йен разочаровано качает головой и опускает руки.
- О чем думала?
- Что ее решение убить себя, заставит одного из вас отказаться от своей мечты? Что тебе придется вернуться домой чтобы присматривать за своим младшим братом?
Йен обескуражено качает головой.
- Конечно она думала об этом.
- Нет. Не думала. Она эгоистичная сука, – смеюсь я.
Челюсть Йена напрягается.
- Прекрати.
- Я ненавижу ее, Йен. И рад, что она умерла. Рад, что это я нашел ее, потому что теперь перед моими глазами всегда будет всплывать черная дыра на ее лице, такая же черная, как и ее сердце.
Он подбегает ко мне и схватив за ворот рубашки, отбрасывает меня на кровать. Близко приближает свое лицо к моему, и шипит сквозь сжатую челюсть:
- Закрой свой гребанный рот, Бен. Она любила тебя и была хорошей матерью для нас, и ты будешь уважать ее, ты понял меня? Мне плевать на земле она сейчас или нет, но ты будешь уважать ее в этом доме до самой своей смерти.
Мои глаза наполняются слезами, и я начинаю задыхаться от ненависти. Как он может защищать ее?
Наверно ему проще, ведь его память о ней не запятнана той картиной, которая предстала передо мной, когда я зашел в ее комнату.
Из глаза Йена падает слеза и капает мне на щеку.
Его хватка слабеет, он отворачивается от меня и хватает руками голову.
- Прости, - извиняется он, голосом полным боли. - Прости меня, Бен.
Но я не прощаю.
Он оборачивается и смотрит на меня, даже не пытаясь скрыть слез.
- Просто я... Как ты можешь такое говорить? Зная, как она переживала...
Я усмехаюсь себе под нос: - Она рассталась со своим парнем, Йен. Это вряд ли можно назвать невыносимым страданием.
Теперь Йен полностью поворачивается ко мне и склоняет голову.
- Бен... разве ты не читал?
- Не читал что? - дергаю плечом.
Йен тяжело вздыхает и встает.
- Ее записку. Разве ты не прочел оставленное ею письмо, до того, как полиция забрала его?
С трудом сглатываю. Я знал, что он ездил туда вчера. Знал.
Он запускает руку в волосы.
- О, Боже. Я думал, ты прочел ее, - Йен выходит из моей спальни. - Я вернусь через полчаса.
Брат не солгал. Проходит ровно тридцать три минуты, когда он возвращается к двери моей комнаты. Все это время я гадал, что в этом письме такого, что отличает мою ненависть от жалости Йена к ней.
Он достает из кармана листок бумаги.
- Полиция пока не может отдать оригинал записки. Но они сфотографировали ее и распечатали, так что ты можешь прочитать, - Йен протягивает мне листок.
Он выходит из моей спальни, и закрывает за собой дверь.
Я возвращаюсь в постель и начинаю читать последние слова матери, которые она больше никогда не сможет произнести вслух.
«Моим мальчикам.
Всю свою жизнь я училась писать. Но никакие курсы писательского мастерства... никакой колледж... ни жизненный опыт, не сможет подготовить человека написать адекватную предсмертную записку для своих детей. Но я безусловно собираюсь попробовать.
Во-первых, я хочу объяснить, почему я это сделала. Знаю, вы не поймете. И Бен, ты наверняка прочтешь это первым, поскольку я уверена, что ты первый меня найдешь. Так что, пожалуйста, прочти это письмо до конца, прежде чем решишь возненавидеть меня.
Четыре месяца назад я узнала, что больна раком яичников. Безжалостный, неизлечимый, молчаливый рак, который полностью поразил меня до того, как я смогла распознать симптомы. И прежде, чем ты разозлишься и скажешь, что я сдалась, это последнее что я бы сделала. Если бы я могла хоть как-то бороться со своей болезнью, вы мальчики знаете, я бы боролась с ней всеми возможными способами. Но мы говорим о раке. Борьбой называется то, когда сильные побеждают, а слабые проигрывают, но это нельзя сравнивать с раком.
Рак – это не один из игроков в игре. Рак – это и есть игра.
Не имеет значения, насколько вы выносливы. Не имеет значения, сколько вы тренировались. Рак — это главный и основополагающий принцип спорта, и единственное, что ты можешь сделать, это вступить в игру, одетый в свою форму. Ведь вы не знаете наверняка... Возможно вам придется всю игру сидеть на скамейке запасных. Вам могут не предоставить шанса на борьбу.
