Тина Леонард - Двое
— А дальше что было? — спросил Зак.
— Каталина забеременела, и я на время успокоился. Но тут мне наболтали, будто не раз видели ее с Пабло, соседом. Мол, тот заходил к ней, когда я был на работе. Тут я совсем ослеп от ревности и злости. Стал закатывать ей такие скандалы! Нет чтобы сообразить: ведь ей не с кем было общаться, а Пабло — испанец, единственный человек, с кем она могла поговорить на родном языке… Дошло до того, что я заявил, что ты — не мой ребенок и я теперь ни за что не женюсь на ней. Сам стал пить и гулять. И все проклятая ревность! Ну ты сам кое-что помнишь, чего рассказывать. Терпение Кэти лопнуло. Она поняла всю безысходность своего положения и решила вернуться домой, в Мексику. Я заявил: «Поезжай, но свое чадо оставишь тут». Думал, она ни за что не покинет тебя, ведь она души в тебе не чаяла. Но Кэти уехала. Только потом я узнал от самого Пабло, да и от других, что между ними никогда ничего не было. Твоя мать не изменяла мне, она была праведной женщиной.
У Зака ком стоял в горле. Рассказ отца разбередил рану в его сердце. В памяти возник неясный образ матери, и он словно услышал ее голос — она пела ему колыбельную по-испански.
— Мне тяжело было сознавать, что мама ни разу не попыталась меня найти, — с горечью сказал он.
— Она очень часто писала тебе письма, присылала открытки и фотографии. А я…
Отец запнулся и вышел из комнаты Зака. Вернулся он с маленькой коробкой в руках.
— Вот все ее письма тебе. Прочти, только не сейчас. Мне это будет очень тяжело. Потеря Кэти была таким ударом для меня! Но больше всего я сожалею о том, что относился к тебе несправедливо жестоко, словно ты был виноват в том, что она бросила меня. Поверь старику, я всегда гордился тобой, только не признавался тебе в этом. Но когда я смотрел на тебя, я видел перед глазами ее, мою Кэти… Я гадкий человек, сынок. Прости меня, если можешь…
— А сейчас ты тоже гордишься мной? — неожиданно спросил Зак.
— Да, сынок. Я очень горжусь тобой. Но вот что я скажу тебе: как бы ни сложились обстоятельства, какие бы невзгоды ни свалились на твою голову, не смей жалеть самого себя. Это пагубное чувство…
Они долго сидели, молча глядя друг на друга.
— Папа, — сказал наконец Зак, — я подумаю над тем, что ты сказал. Только оставь меня ненадолго.
— Опять заснешь?
— Нет, я хочу принять душ.
Зак решил, что без борьбы он ни за что не сдастся.
ГЛАВА 21
Анни брела по полю в сопровождении отца. Он в первый раз после болезни попросил ее взять его с собой. Она осматривалась вокруг, отмечая, что по прошествии двух недель после пожара опустошенный вид полей не вызывает у нее той боли и отчаяния, как в первые дни. Время лечит. Анни должна была решить, что делать дальше. Ведь после того как Зак оплатил все ее долги и налоги, ей не приходилось волноваться за свою ферму. Можно хоть чуть-чуть подумать о будущем.
Трэвис шел рядом с дочерью, искоса поглядывая на нее.
— Я вижу, что ты прикидываешь наши возможности, планируешь что-то. Может, поделишься со мной своими соображениями?
Анни остановилась, скрестив руки на груди.
— Я думаю, что можно было бы сейчас засеять поле пшеницей. У нас есть время это сделать. И земля будет использована с толком, и нам все-таки будет что продать этой осенью.
— Пшеница хорошо растет в этой части Техаса, — заметил Трэвис, и Анни обрадовалась, что он ее поддержал.
— А еще мне хочется выкроить участок около акра позади дома. Под огород.
— Нынешнего тебе мало?
— Да, нужно посадить множество овощей и трав.
— Ты, пожалуй, решила дать ход идее Зака?
Анни ответила не сразу. Упоминание о Заке буквально резануло ее по сердцу, но она усилием воли отогнала мрачные мысли.
— Да, решила, — сказала она. — Но нельзя так вот сразу взять и поставить производство соуса на поток. Придется повозиться, прежде чем предлагать его широкой публике. Посмотрим, что получится, папа. Но раз уж у меня появился такой помощник, как Джерт, которая занимается тобой, я могу немного помечтать о собственном деле.
— А пижон знает, что ты думаешь по этому поводу?
Анни покачала головой.
— Зак сказал мне еще тогда, что дарит мне эту идею и я могу делать с ней все, что захочу. Не думаю, что мне следует с ним советоваться, особенно на начальном этапе. Главное, надо просчитать затраты, которые неизбежно последуют при расширении моего огорода. Я же никогда не готовила сальсу в таких больших количествах.
Отец выслушал ее, затем почесал в задумчивости подбородок.
— Что-то давно я об этом парне ничего не слышал. Конечно, это, может, не мое дело, но куда он подевался?
Анни опустила глаза. Зак действительно не объявлялся и не звонил. Последний раз она видела его неделю назад.
Неделю назад они занимались любовью в бунгало.
Потом она получила эти дурацкие фотографии, которые порвала на мелкие кусочки и закопала в дальнем углу сада. Но то, что было изображено на них, она забыть не в силах.
— Может, он все-таки женился? — спросил отец.
Вопрос болью отозвался в ее сердце. Анни почувствовала ревность и испуг одновременно.
— Нет, не думаю, — печально ответила она. — Одно я знаю наверняка: Зак не стал бы вступать со мной в какие бы то ни было отношения, если бы был связан словом с другой.
— Тогда странно, почему он не звонит. И не появляется. Скажу честно, я уже привык видеть перед собой его нахальную физиономию именно в тот момент, когда я сажусь ужинать на кухне.
Анни рассмеялась на шутку отца, но все равно ей было совсем невесело. То, что Зак не подавал никаких признаков жизни, было действительно странно. Она мысленно восстановила ход событий, начиная от их последнего свидания вплоть до истории со снимками. Коуди удалось тогда ее успокоить. Позже он рассказал ей о звонке Зака и о том, что тот поведал ему о кознях своей бывшей невесты.
Но сам Зак не позвонил ей, не написал ни строчки, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию. Может, он не так уж сильно дорожит их отношениями, как заверял ее?
— Я ничего не знаю о Заке, папа, — призналась она. — Возможно, у него свои дела, свои планы…
Трэвис смотрел на нее с нескрываемым беспокойством.
— Может, тебе стоит самой позвонить ему, Анни? — предложил он вдруг.
Анни искренне удивилась.
— Почему это я должна звонить ему?
— Чтобы спросить, не сломал ли он палец, которым набирают телефонный номер, черт его побери!
Трэвис разволновался, и Анни ласково погладила его по руке.
— Не стоит так волноваться, папа, — сказала она.
— А как же мне не волноваться? Конечно, меня, наверное, это не касается. Ты уже взрослая, тебе и решать. И все же ты моя дочь и должна… Ладно, я помолчу уж!
