Я держу тебя (ЛП) - Уильямс Стейси

Она обнимает меня ещё раз, и я выхожу, спеша убедиться, что мой второй малыш знает, что он в безопасности и о нём не забыли.

Глава 40

МЭГГИ

— Что это? — Шейн стоит в изножье кровати, промокая голову полотенцем. Футболка прилипает к его всё ещё влажному телу, демонстрируя его огромную силу. Мне нужно, чтобы вся эта сила преодолела это пространство и передалась мне.

Отвратительный большой конверт из плотной бумаги, который последние десять лет был спрятан в глубине моего шкафа, лежит передо мной на кровати. С таким же успехом он мог бы весить тысячу фунтов, учитывая силу эмоций, которые он вызывает во мне, и все они, кажется, оседают у меня на груди. Я боялся этого неделями, ну, на самом деле, последние десять лет, молясь, чтобы мне никогда не пришлось открывать это снова.

— Мне нужно рассказать тебе о том, что здесь, — я делаю ровный вдох, пытаясь унять надвигающийся приступ тревоги. — И потом, мне нужно показать тебе.

Я не хочу смотреть на него, но заставляю себя. Его лоб морщится, когда он вешает полотенце на дверь, а затем подходит и садится рядом со мной.

Мы мало разговаривали последние несколько дней. Марк и Шон были здесь, и я использовала их как предлог держаться на расстоянии, позволив ему побыть с братьями. Более того, я напугана. Меня пугает, насколько сильно я забочусь об этом большом ворчуне, но я знаю, что это не так. Этот тихий и закаленный жизнью человек мягок, мил и так мягкосердечен под всей своей суровой внешностью.

Обнаружив его сегодня в отделении неотложной помощи лежащим в постели рядом с Гарретом, я только укрепило всё это для себя. Он мне так дорог. Я люблю его. Я влюбилась в него, но боюсь, что он не любит или не захочет любить меня в ответ.

Я боюсь показывать ему, что внутри этого конверта. Я не хочу видеть его реакцию или знать, что он думает. Я не хочу видеть его недоверие. Ещё страшнее то, что он, возможно, не поверит мне. Я не хочу переживать это снова, но главное, я не хочу, чтобы это повлияло на детей или кого — либо ещё. Я не хочу видеть фотографии или читать документы, не говоря уже о том, чтобы позволить миру увидеть их, но я сделаю это, если есть хоть малейшая возможность, что это помешает Клиффу и Джоан продолжать борьбу. Если это защитит Лив, я буду страдать от любых последствий. Я переживу всё это заново. Я прошла через это однажды. Я смогу сделать это снова.

Я пытаюсь сесть повыше, надеясь, что это поможет, но я знаю, что мне просто нужно покончить с этим. Я засовываю руки под бедра, пытаясь заставить их перестать трястись.

— Я должна передать это адвокату, но прежде чем я это сделаю, мне нужно рассказать тебе об этом. Но ты должен знать, что я действительно хотела бы сжечь это, и чтобы никто никогда не видел содержимое…никогда.

Я делаю ещё один медленный вдох, когда каждый мускул в моём теле начинает вибрировать, а сердце стучать сильнее, громче.

— Я думаю, есть шанс, что то, что здесь находится, помешает Клиффу и Джоан пойти дальше, но я не знаю. Я надеюсь, этого будет достаточно, но если это не так, то, возможно, всё может стать хуже. Как далеко это распространится, я понятия не имею.

Шейн сидит рядом со мной, тихо слушая, и я поворачиваюсь, чтобы украдкой взглянуть на него. Его челюсть сжата, а глаза полны опасений.

Я крепко зажмуриваю глаза, заставляя себя продолжить.

— Я сделаю всё, что нужно, чтобы удержать Лив. Всё, что угодно. Я надеялась, что женитьбы будет достаточно, но Бен говорит, что Клифф и Джоан полны решимости добиться своего и будут использовать часть этой информации против меня, но они не знают, что она у меня есть это.

Я беру конверт, наблюдая, как он трясется, когда я протягиваю его ему. Он берет его, но просто придерживает.

— Мэгги, — он ждёт, пока я посмотрю на него. — Сделай вдох, — я смотрю на него, пытаясь втянуть воздух, но это всё равно что дышать через соломинку для коктейля. — Скажи мне, что там.

— Я не хочу, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо.

Он хватает меня за руку, переплетая наши пальцы.

— Расскажи мне.

Его близость и прикосновения расслабляют настолько, чтобы я могла сделать глубокий вдох, пытаясь быть храброй, когда не чувствую ничего, кроме стыда. Вот и всё. Худшее во мне. Я просто вручила ему это в виде конверта. Предоставить кому — то другому доступ к этому — всё равно что передать ключи от королевства. Это единственная вещь, которая разорвет мою душу на тысячу кусочков при малейшем упоминании.

Я отдаю это ему, всё. То, чего я никогда никому раньше не рассказывала и не показывала, даже своему отцу, потому что мы никогда по — настоящему не говорили об этом. Теперь я должна. Я должна поговорить об этом с Шейном, и, возможно, это самое ужасное, что я когда — либо делала. Я вынуждена рассказать ему о самом, самом худшем.

Остатки моего недоеденного ужина подступают к горлу, когда я заставляю себя говорить.

— Когда умерла моя мама… — я вздрагиваю, пытаясь сосредоточиться на его твердой хватке за мою руку. — Видя, как это происходит, и наблюдая, как она делает свой последний вздох…Я начала замыкаться в себе. Какое — то время я просто…я пыталась жить, как будто ничего не изменилось, хотя изменилось всё. Она ушла. Отца всё время не было рядом. Я продолжала танцевать, но её там не было. Она должна была быть там, понимаешь? Но она просто ушла, а в остальном всё было по — прежнему.

Он сильнее сжимает мою потную руку, но не отпускает. Я смотрю на надежность наших соединенных рук, надеясь, что после того, как я расскажу ему это, он всё ещё будет здесь.

— Чем старше я становилась, тем больше злилась. Я просто хотела чего — то, чего угодно, чтобы чувствовать себя нормально. Я хотела нормального отца, который работал бы на обычной работе и был дома каждый вечер. Я хотела танцевать и не чувствовать себя виноватой каждый раз, когда надеваю балетные туфли, не задаваться каждый день вопросом, почему я всё ещё здесь, а она нет. Я хотела лечь спать и не видеть, как она умирает каждую ночь. Я не спала годами и так устала.

Я кладу голову ему на плечо, наши руки всё ещё переплетены. Он ещё не отпускает меня.

— Я пару лет ходила к психотерапевту, но я устала от того, что они говорили мне, что горе требует времени. Время ничего не изменило. Разговоры ничего не изменили. Ничего не помогало, поэтому я просто…прекратила. Я перестала разговаривать, перестала пытаться учиться, бросила танцы. Я перестала жить. Всё, что я могла делать, это лежать в постели, желая, чтобы она вернулась, а когда я попыталась смириться с тем, что она не вернется, мне просто захотелось исчезнуть.

Я прочищаю горло, чтобы избавиться от большого болезненного комка в горле, если я собираюсь это сделать.

— Летом, перед тем как я поступила в Джульярд, Клифф и Джоан предложили мне пожить у них. Мой отец согласился, хотя у них были не самые лучшие отношения. Он думал, что перемены могут пойти мне на пользу, и к тому моменту мне нужно было что — то другое. Что угодно. Я больше не могла жить, пытаясь притворяться, что всё хорошо, когда жизнь каким — то образом продолжалась без меня. Так что я согласилась.

— Сначала они были милыми. У них не было детей, и они относились ко мне как к своей собственной дочери. Мы с Джоан ходили по магазинам и посещали большие модные вечеринки. Они знакомили меня со своими друзьями и детьми и поощряли меня познакомиться с ними поближе. Я вжилась в роль и подыгрывала…достаточно.

— Я ушла из одного мира, где, как мне казалось, я не смогу жить дальше, в другой, где я порхала, как какая — нибудь выдуманная принцесса, но всё было по — другому, и мне не нужно было притворяться. Я по — прежнему не разговаривала без необходимости и не была заинтересован в том, чтобы заводить друзей с этими избалованными богатыми ребятишками, но всё это было неплохим отвлечением. Затем я услышала, как Клифф разговаривал по телефону с моим отцом, рассказывая ему, что со мной что — то не так и что он не оказал мне той помощи, в которой я нуждалась. Мне было всё равно. Я была вдали от всего, что постоянно напоминало мне обо всём, чего мне не хватало.