Анна Берсенева - Этюды Черни
– Мы с ним на митинге познакомились.
– Ты на митинги ходила? – оживился тот. – А со мной про какую-то ерунду беседуешь!
– Он с тобой лучше побеседует, – улыбнулась Саша. – Узнаешь все, что тебя интересует.
– А Саша нам не сказала, что вы придете.
Мама вошла в комнату вместе с Сергеем Февралевым. Саше стало смешно. Она подумала, что это, может быть, потому, что Сергей высокий, а мама маленькая. От такой нелепой мысли ей стало еще смешнее.
По крайней мере, темная сила отступила от нее. Уже хорошо.
– Наша дочь вообще не считает нужным информировать нас ни о чем существенном, – сказала мама. – Проходите, Сергей Александрович. Будем обедать.
Ощущение детства – мама с папой приехали и отругали безалаберную дочку – плавно перешло в ощущение юности: зашел в гости молодой человек, и мама с папой приглашают его пообедать. И то и другое ощущение было иллюзией. С приездом родителей в доме вообще воцарились иллюзии. Но это были единственные в ее жизни иллюзии, которые согревали душу.
Здоровались, знакомились, потом папа вышел в кухню, куда мама вышла еще раньше, чтобы нарезать салат…
– Что-то у вас случилось, Сергей, – сказала Саша. – Да. Что-то чрезвычайно для вас интересное.
– А вы откуда знаете? – удивился он.
– Может, вы обидитесь, но это легко понять по вашему лицу.
– Не обижусь. Действительно, случилось. То есть ничего еще не случилось, но может случиться очень интересное дело. Я такого для себя не ожидал.
– Это какое же?
Он сидел на круглой табуретке у пианино – присел туда, когда папа предложил присесть. Саша стояла перед ним. Они смотрели друг на друга удивленно и радостно. Они виделись каждый день, и непонятно было, отчего вдруг сегодня – удивление. Во всяком случае, Саше это было непонятно.
– Сядьте, Саша, – сказал он и встал. – Что же вы стоите, у вас же нога.
– Я и так целыми днями сижу. – Саша улыбнулась. Беспричинно улыбнулась, потому что фраза, которую она произнесла, не содержала в себе никакого веселого смысла. Да и вообще никакого смысла она в себе не содержала. Но Сашу развеселила. – У меня уже копчик скоро отвалится. Исчезнут последние признаки моего сходства с обезьяной. Так какого же интересного дела вы для себя не ожидали?
– Я вам потом расскажу, – поспешно проговорил Сергей.
Дверь между дедовым кабинетом и гостиной распахнулась, на пороге появилась мама.
– Мы вас ждем за столом! – торжественно объявила она.
«Можно подумать, за свадебным», – едва сдерживая уже не смех даже, а хохот, подумала Саша.
Все это было наивно, и мило, и трогательно, но через час она от всей этой благости устала.
Обедали, беседовали о политике, истории, теоретической физике и швейцарском быте. Сергей умел поддерживать беседу, но это Саше и раньше было понятно и, собственно, не имело для нее никакого значения.
К чему эта пародия на совместность, для чего ее разыгрывать? Ей бы с одной собою разобраться.
Когда уже пили чай, Саша встала из-за стола, ушла в кабинет и села за пианино.
«Ну а что? – сердито подумала она. – Пришла и мне пора продемонстрировать навыки хорошего воспитания. Залезть на табуретку и прочитать стишок уже вроде поздновато. А сыграть на пианино пьеску, видимо, в самый раз».
Она сыграла «Сонатину» Клементи. Потом этюд Черни. Потом еще один этюд. Она не знала, сердиться или смеяться.
На третьем этюде Саша обнаружила, что Сергей стоит у нее за спиной и смотрит, как бегают по клавишам ее пальцы.
– Играйте, играйте, – сказал он. – Я хочу посмотреть, как вы занимаетесь.
Дверь в гостиную была прикрыта. Голоса родителей еле доносились из кухни. Потом хлопнула входная дверь – они ушли.
– С ума от них сойдешь! – в сердцах воскликнула Саша. – Мило, конечно, когда с тобой обходятся как с четырнадцатилетней, но всему же есть предел!
– Когда в четырнадцать лет к вам приходил мальчик, родители убегали из дому? – усмехнулся Сергей.
Саша удивленно посмотрела на него и рассмеялась.
– Вот уж нет, – сказала она. – Наоборот, прислушивались к каждому звуку в моей комнате. Видимо, чтобы в случае чего воспрепятствовать разврату.
О том, что она при этом садилась за пианино и играла, чтобы родители думали, будто она развлекает гостя музыкой, а тем временем не отрываясь от клавиатуры целовалась с этим самым гостем, Саша умолчала.
– Вот видите, – сказал Сергей. – Значит, они понимают, что вы уже большая.
– Расскажите лучше, что за поворот судьбы вас ожидает, – сказала Саша.
Сердиться ей больше не хотелось. Ее разбирало любопытство. Сергей умел его возбуждать, и непонятно даже было, как он это делает; вроде и вовсе он ничего для этого не делал.
– Еще пока непонятно, ожидает или нет, но, похоже, ожидает, – сказал он. – Я вчера встречался с Колькой Меткиным. Он девелопер.
– Что такое девелопер? – спросила Саша. – Извините, я о таких вещах понятия не имею.
– За что же – извините? Никто не обязан иметь понятие обо всем. Колька на пустом месте грандиозные объекты строит, – объяснил Сергей. – С нуля до полной красоты. А в прошлом это однокурсник мой. Мы с ним когда-то в пионерском лагере вожатыми практику проходили. Придумывали для пионеров, одуревших от нудного пионерства, всяко-разное.
– Что же вы придумывали? – Саша улыбнулась. – Даже представить не могу.
– Разное, разное. Фильмы с ними снимали. Армии организовывали, они между собой воевали. Со штабами, кострами и диверсиями. Пьесы писали и спектакли ставили. Ну, много всего можно выдумать, было бы желание.
«Есть у тебя желание, – думала Саша, вглядываясь в вольные, размашистые черты его лица. – Много у тебя желаний, и стремлений, и правильно ты живешь свою жизнь. А у меня – ни одного, и живу я так, что сама не знаю, живу ли вообще».
– А прошлым летом мне Колька вдруг звонит и предлагает поехать с ним в палаточный лагерь, – продолжал Сергей. – Родители объединились и подростков своих выпасают, и Колька тоже, несмотря на весь свой гигантский бизнес. В чувство их приводят после московской жизни. Вот он и ищет, кто бы им чем помог. На байдарках с детишками сплавиться и прочее в таком духе. Почему не поехать? Я поехал. Места красивые, люди хорошие, отлично лето провел. А вчера мы с Колькой встречаемся, и он мне говорит: будем детский лагерь делать. На тысяче гектаров сотня объединенных детских деревень. Смена – две недели, и на зимних каникулах тоже. Представляете масштаб? Целая страна, огромная жизнь. И в этой жизни – все самое лучшее. Театры, где они спектакли ставят, рестораны, где их кормят, аквапарк, еще куча разных штук – в общем, все, что надо для… Ну, может, не для счастья, для счастья непонятно что надо, но для интересной жизни – точно.
