Луиза Бэгшоу - Карьеристки
Джо продолжал пристально смотреть на поле.
— Нравятся журналы о спорте, — добавила она.
Джо повернулся к ней, оторвавшись от игры.
— Слушай, Росси, если ты пытаешься намекнуть — ничего не выйдет. Насколько я понимаю, ты уже слышала о спортивном журнале.
— Да.
— И… Ты будешь претендовать на него?
— Ты имеешь в виду, буду ли я претендовать на членство в правлении?
— Вот именно, — сказал Голдштейн:
— А ты?
Долгим взглядом, с сожалением, они смотрели друг на друга.
— Пусть это будет честная борьба.
— О'кей.
— Без обид, — продолжала Топаз.
— Годится.
— И давай возьмем за правило — никаких разговоров о деле после работы.
— Топаз, ну мы посмотрим эту чертову игру?
Гарри Шеффилд прошелся по полю крупными шагами и ударил в сторону Пэта Рэппа.
— О нет! — воскликнул Джо.
— Не может быть! — Топаз подпрыгнула на своем месте. — Не может быть!
Мяч криво спланировал к левой границе поля.
— О Боже! — стонал Голдштейн, как от боли. — Я не могу этого вынести!
Топаз закрыла лицо руками, чтобы не видеть ужасного зрелища.
— Я хочу, чтобы ты знала: я не отступлю ни в коем случае, — сказал Джо.
— О делах — ни слова.
— О'кей.
Топаз ехала в «Рене Пужоль» на 51-ю улицу на ужин.
— У них есть такие нежные шоколадные пирожные — нечто неземное, — сказала она.
— Ну, французская кухня — неплохо для разнообразия, — заметил Джо.
— А какая тебе больше нравится?
— Итальянская.
Топаз улыбнулась.
За ужином они много говорили о политике, о религии, о музыке Топаз обнаружила, что Голдштейну довольно одиноко здесь, на Восточном побережье. Конечно, не так плохо, как ей, но он скучал по друзьям.
— Ну, мне пора идти, — Джо посмотрел на часы. — Меня ждет девушка, — добавил он.
— Ой, извини, — сказала Топаз, — я и не знала, что у тебя есть девушка.
Джо рассмеялся.
— Да нет, не в том смысле. Так, какая-то девица. Я сказал швейцару, чтобы он ее впустил в десять часов, так что мне не стоит особенно задерживаться.
— Какая-то девица?
— То ли Джоанна, то ли Дженнифер. Я встретил ее в баре и договорился насчет сегодняшнего свидания.
— Просто в постель, что ли?
— Правильно, — вежливо согласился Джо.
— А она хоть понимает, что ты называешь ее «какая-то девица» и даже толком не помнишь имени?
— Только не надо проповедей, Топаз, — сказал Джо уже менее вежливо. — Она получает то, что хочет. Девицы на подхвате не ищут отношений со смыслом. — И он покрутил пальцами в воздухе, как бы забирая последнюю фразу в кавычки.
Топаз почувствовала, что сердится.
— А ты тоже, значит, «на подхвате», Джо. Так кто ты тогда такой? Жиголо?
— У мужчин все иначе. Сама знаешь.
— Черт побери, верно, для мужчин — все иначе. Мужчинам не клеят ярлык, что они проститутки, если они хотят удовлетворить сексуальное желание.
Джо дернулся:
— Мне не нравится, когда дамы употребляют такие грязные слова.
Топаз помолчала. Потом потянулась к кошельку и швырнула две стодолларовые купюры на стол.
— Пошел ты к черту, Джо Голдштейн! К черту двойные стандарты, — спокойно сказала Топаз. И вышла.
В компании объявили внутренний конкурс по выкупу журнала «Атлетик уорлд». Из сотрудников, чье положение позволяло участвовать, только двое подали заявку — Джо Голдштейн и Топаз Росси. Сотрудники царапали пометки: «Раунд второй».
Топаз отправила Джо копию статьи «Ответный удар. Необъявленная война против американских женщин» Сьюзан Фалюди.
В ответ он послал ей копию материала «Как должно быть» Раша Лимбо.
«Атлетик уорлд» оказался сложным делом. Журнал — единственное крупное спортивное издание, не входившее в издательский конгломерат. Пока, как выразился Мэтью Гуверс. Проблема заключалась в том, что «Атлетик уорлд» являлся частью маленькой спортивной компании. Мужчина средних лет, основавший его, владел гимнастическим залом и предприятием, выпускавшим шнурки для спортивной обуви для тренеров. И продавал все вместе.
Джо предложил правлению поискать для покупки объект полегче.
Оно не согласилось и единодушно отвергло предложение Голдштейна. «Америкэн мэгэзинз» устала рисковать и начинать журналы с нуля. Хотелось купить уже известный, с именем.
Топаз все силы бросила на то, чтобы изучить тираж, рекламу, она искала пути, как все это изменить. Джо со свойственным ему усердием искал инвестиционный банк и покупателей, которые могли бы соблазниться всем, что шло в нагрузку к журналу.
Оба целиком погрузились в работу, а правление с пристальным вниманием наблюдало.
— Дай-ка мне сообразить, — сказал Кирк, засовывая в рот здоровенный кусок жареного пирожка.
Кирк — ближайший друг Джо. Они вместе бегали по утрам перед работой.
— Она красивая, она интересная, у нее прекрасная фигура…
— Нокаут. Полный нокаут.
— И она любит бейсбол? — Да.
— И ты ее еще не… Ну ты даешь! — протянул Кирк.
— Да понимаешь, — протянул Джо, ткнув кулаком подвесную грушу, — у нее слишком мужской характер.
— Но эти девчонки, похожие на мальчишек, очень хороши в постели, — ухмыльнулся Кирк.
— Да не занимался я с ней любовью. Понимаешь, о чем я тебе толкую, — я тут могу потерять друга.
— Вы же последние шесть месяцев почти неразлучны! И за это время ты ни разу не затащил ее в постель? — продолжал хихикать Кирк.
— Боже мой, Кирк, я же сказал — у нас по-другому. Мы просто разговариваем — о политике, искусстве. Понимаешь?
— Ох-ох-ох.
— О, пожалуйста! — резко, в отчаянии, сказал Джо. — Эта чертова девка соперничает со мной из-за места в правлении. И не уступает ни на дюйм… Она слишком молода и неопытна, и я собираюсь ее победить. Ну ладно, к черту ее. Я ухожу.
Он снова с силой ткнул грушу.
Кирк хохотнул.
— Джо, дружище, — сказал он, — ты как-то не так все воспринимаешь.
Было семь вечера, и редакция «Герлфренд» пустела. Топаз закончила разговор со Сью Чиноу и пошла приготовить себе кружку кофе.
Предстоят длинный вечер.
— Я кое-что принес поесть, — сказал Джо, появившись в офисе через пять минут. — Китайская еда подойдет?
Прекрасно, — холодно ответила Топаз, приставив стул к столу и резко открыв папку. — Кофе?
— Да, спасибо. Черный, — так же коротко сказал Джо.
Оба изучали диаграммы продажи во враждебном молчании.
Через час началось то, что у политиков называется «свободная и откровенная дискуссия».
