Джоан Коллинз - Чертовски знаменита
– Это невозможно, – окрысился Жан-Клод. – Во-первых, ни одного стоящего автора нам так быстро не достать, и во-вторых, нельзя смириться с простоем всей съемочной группы. Почему нельзя снимать по этому сценарию?
– Потому что нельзя, – огрызнулся Джо. – На канале говорят, что это дерьмо, и считают, что если мы станем по нему снимать, то нам не миновать катастрофы.
– Но это не так, – вмешалась Катерин. – Сценарий замечательный, мы все это знаем.
– Ну, еще бы, – согласился Джо. – Но, к несчастью, ребятки, того парня, что зажег нам зеленый свет, только что уволили, а новый придурок, теперь заведующий мини-сериалами, хочет взять нас за грудки, если мы не модернизируем диалоги так, чтобы они годились для тех, кому меньше двадцати пяти. Трудно поверить, но это так.
– Бред собачий, – заметил Жан-Клод. – Эти мне американцы. Как можно модернизировать Францию восемнадцатого века?
– Да, признаю, задачка не из легких, – согласился Джо. – Но приличный автор может это сделать, и быстро. Если мы вообще хотим, чтобы что-то вышло, нам придется смириться, ребятки.
– А как насчет Стива? – предложила Катерин. – Стива Лея? Он прекрасно умеет переделывать диалоги, к тому же, мне кажется, что он сейчас свободен. Он за сутки все приведет в нужный вид. Стив постоянно этим занимается на телевидении, и его там все обожают. Что скажете?
– Звони ему. – Джо закурил одну из своей ежедневной дюжины сигар. – И пусть летит следующим гребаным рейсом.
Стивен прилетел ближайшим рейсом в Париж, причем сделал это охотно. Он уже два месяца не работал и сходил с ума в пустом доме, где было очень одиноко без Мэнди и девочек. Но еще больше он скучал по Катерин, их совместным шуткам, дружбе, ее красоте. В самой глубине души он знал, что любит ее, возможно, всегда любил и всегда будет любить.
Он встретил её в одном из павильонов студии. Ему показалось, что она никогда не была такой прекрасной. Та напряженность, которую он заметил в ее лице на вечеринке, исчезла. Как сказать, подумал он, возможно, из этого брака что-то еще и получится. Господи, он так на это надеялся, по крайней мере он думал, что надеялся.
Неделю они трудились все вместе, и через десять дней Стивену удалось создать нечто достаточно современное, чтобы телевидение снова дало им добро. Съемки в Париже возобновились 30 июля.
Стивен сунул голову в дверь походной гримерной Катерин.
– Заходи, я уже заканчиваю, – сказала она.
Она сидела перед туалетным столиком в роскошном белом атласном платье в стиле восемнадцатого века, в настоящих драгоценностях и большом высоком белом парике, который локонами падал на плечи. У Стивена перехватило дыхание.
– Пришествие Снежной королевы. Ты вроде в отличном настроении? – Потом мягко добавил: – Я не ошибаюсь?
– Да, спасибо, все теперь выяснено, Я понимаю, что заставляет Жан-Клода иногда так себя вести.
– И что же это такое, ради всего святого?
– Я не могу тебе рассказать, Стив. Когда-нибудь потом. Но мы все уладили. Мне не надо твоей жалости, я хочу лишь, чтобы ты меня понял. – Она вопросительно взглянула на него.
– Твоя взяла. – Он нахмурился. – И откуда это?
– «Сладкоголосая птица юности». – Они улыбнулись друг другу.
– Верно. Ты начинаешь исправляться. – Послышался стук в дверь и помощник режиссера позвал:
– Китти, пора снова за работу. Ты готова? Стивен стиснул ей руку.
– Всего хорошего, детка, у тебя все прекрасно получится, я уверен.
Вместо того чтобы устроить свой офис на студии вместе с остальными режиссерами, Жан-Клод снял маленький номер вниз по коридору от их люкса в гостинице. Там он установил самое совершенное канцелярское оборудование и проводил там все время за компьютером, если только не встречался с Джо Гаваной или не звонил на телестудию или Луи Люпино. Китти почти его не видела, разве что за ужином в каком-нибудь из очаровательных парижских бистро. Всегда находилось много тем для обсуждения, поскольку в фильме были заняты многие ведущие актеры и актрисы Франции и Англии. Главные роли исполняли сэр Джон Гилгуд, Найджел Хоторн и Жан Маре, а Людовика XV играл француз Жерар ле Бланш, причем с тем потрясающим очарованием, которое делало его звездой во Франции вот уже тридцать лет. Теперь ему было слегка за пятьдесят, седина явно закрашена, но годы ничуть не умалили его удивительной сексапильности. Для Катерин, вынужденной четыре года сниматься с ужасным Альбертом Эмори, было приятным разнообразием на этот раз видеть напротив себя такого очаровашку.
Через три недели после начала съемок в передвижную уборную Катерин влетела Бренда.
– Только что звонила Мария. Она в истерике, потому что позвонили из компании по электроснабжению и пригрозили отключить в доме электричество.
– Ты шутишь. – Катерин готовилась к съемкам с сэром Джоном Гилгудом и слегка нервничала. Она обильно пудрилась и одновременно пыталась выучить текст. Под корсаж были подложены подушечки, поднимающие ее грудь. Талия была затянута на мучительные двадцать три дюйма, а парик высотой в два фута представлял собой сложное сооружение из ниток жемчуга, атласных лент и шифоновых бантов. Даже просто удержать это сооружение на голове являлось подвигом, так что сказать, что ей оно причиняло неудобство, было равносильно тому, чтобы не сказать ничего.
– И не думаю шутить. Вот, читай. – Она протянула Китти листок бумаги. – Мария в полной панике, Китти. Нам надо что-то сделать. Если они отключат электроэнергию, Мария уйдет, так она сказала, а нам нужен кто-то в доме. Она у нас одна и осталась из прислуги.
– Давай короче, – попросила Катерин. – Мне пора на съемочную площадку. Сэр Джон ждет, я уже запаздываю.
– Ладно. Итог. Как ты знаешь, все счета пересылаются твоему дражайшему любящему мужу.
– Да, потом он отпечатывает чеки, я их подписываю, и ты их пересылаешь. Так в чем проблема?
– Ты когда в последний раз подписывала чеки? – спросила Бренда.
На лице Катерин появилось удивленное выражение.
– По правде сказать, я не помню, чтобы я что-то подписывала после вечеринки. А прошло уже больше месяца.
– Верно. Как верно и то, что тебя не следует беспокоить по этому поводу, но Мария говорит, что не только компания прислала последнее предупреждение, но и всем, кто работал на вечеринке, тоже еще не заплатили.
Кредиторы уже несколько недель стучатся в двери, абсолютно все, от оркестра до ресторана. Мария просто с ума сходит.
– Но где же все счета? Почему Жан-Клод не дал их мне на подпись?
– Не спрашивай меня. Лучше зайди к нему в его берлогу и спроси.
Памяти Бренды слон бы позавидовал, и она не забыла случая с камерой. Она с той поры не доверяла Жан-Клоду, но, поскольку вроде бы все утряслось, держала свои подозрения при себе.
