Квест на троих (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна
По поводу твоего вопроса. Если не сомневаться в психическом здоровье Жеки, то можно ответить так: происходило накопление отрицательных эмоций при отсутствии стабильных положительных, гасящих силу отрицательных. Увидев твоих детей, он прошёл точку невозврата и жил только одной мыслью — отомстить. Детей от мужа ты сохранила, а его — нет. Ведь его главной целью в жизни было иметь именно собственного ребёнка. Считай это его психической аномалией. А если добавить сюда любовь к тебе и нежелание отдавать Глебу, то коктейль тот ещё получился.
Разрядка должна была произойти. Её невозможно было избежать. Когда, наконец, это случилось, он сдулся. Осталась безнадёжная любовь, неудовлетворённость своим поступком и, думаю, полная опустошённость.
Он задал себе две задачи длинною в жизнь, а решил только одну. Ту, что касалась тебя. Вторую — заиметь родного ребёнка — уже не решить. Больше задач нет.
Сейчас он почти не вылезает из своего коттеджа под Москвой. Покидает его только для полётов в Германию.
Евгения. Скорее всего, тебе не понравится то, что я напишу далее. Но не отвергай сразу.
Вам с Глебом надо объясниться. Вы должны быть вместе. Вы созданы друг для друга. Пожалуйста, переступи через обиду, вернись к нему. Всё, что смогу, я со своей стороны сделаю. Я могу воздействовать на ваши отношения, но лишь по касательной. Этого мало. Только вы сами сможете разрешить проблемы между собой. Напиши ему письмо обо всём, что произошло у вас с Жекой в Чернобыле и то, что произошло после окончания командировки. Подробно, откровенно, честно. Ты не похожа на женщину, легкомысленно принимающую решение о прерывании беременности. Обязательно отправь Глебу письмо Жеки.
Всё это и снимет обвинение во лжи, и пояснит твои мотивы в отношении Зотова.
И Жеке помощь необходима. Надо вывести его на разговор. На мои звонки и сообщения он перестал реагировать. Зотов давно считает меня навязчивым психотерапевтом. Но Глеб обязательно его выцепит. Сможет. Они завязаны на бизнесе. Когда Жека будет в наших руках, выясним, насколько он безнадёжен и чем ему помочь.
И ещё. Только ты сможешь вернуть дружбу Глеба и Жеки. Как бы не перекрутила жизнь их судьбы, но они нуждаются друг в друге.
Всё зависит от тебя, Женя.
Вадим Грач.»
Евгения вскипела ещё где-то в середине письма. Но заставила себя прочитать всё до последнего слова. Затем резко встала и ушла на кухню. Прежде чем отвечать, надо остыть. Иначе в таком состоянии... слово не воробей... Это же надо... понадобилась помощь тем, кто буквально уничтожал её своими словами и взглядами. И даже тому, кто предложил покинуть Гнездо, ни с кем не прощаясь... Бедненькие, помощи ждут...
Погремев на кухне посудой, причём совершенно бесцельно, она вернулась за стол. Несколько раз перечитала письмо. Собиралась с мыслями долго.
«Вадим, я не считаю себя обязанной объясняться с ними обоими. Или хочешь протащить меня ещё через одну игру? Разбежались и разбежались. Я уже успокоилась. Да и Глеб с Евгением спокойно живут своей жизнью. Зачем мне стучаться в закрытые двери? Пусть всё останется, как есть. Если их дружба настоящая, то само срастётся. Без моей помощи.
А тебе я многим обязана, Вадим, поэтому не отвечаю более резко. Прошу больше не напоминать мне о своих «друзьях».
Евгения.»
Ответ получила через пятнадцать минут.
«Евгения, это уже не игра. Это жизнь.
Я прекрасно понимаю тебя. И как психолог, и как просто человек. Ты полностью права и в своей обиде, и в нежелании общаться с нами далее. Я в тот же вечер пытался вразумить этих баранов. Не получилось. Не пробился к их мозгам. Хотя точно знаю, что со временем очухаются. Но только со временем, которого не так уж много и у них, и у тебя.
Мы через многое прошли с ними плечом к плечу. Было и такое, за что я им обязан до конца жизни. Они хоть временами и становятся упрямыми баранами с такими же упрямыми тараканами в голове, но действительно достойны прощения.
Ты говоришь, что успокоилась. Это не так. Тобой ещё движут обида и разочарование. Я знаю, произошедшее нелегко пережить, и на излечение необходимо время. Но оно может и излечить, и раскидать нас всех далеко друг от друга.
Пожалуйста, помоги. Я понимаю, что прошу почти невозможного. Прошу преступить через себя, через обиду и принципы. Но другого рецепта нет.
Сделай это и ради себя самой. Если сейчас не разберёшься в себе и своих чувствах, то всё произошедшее останется неразрешённым вопросом на всю оставшуюся жизнь. Неудовлетворённость и осознание, что не предприняла никаких шагов для исправления ситуации, будет возвращаться к тебе раз за разом. Ты же любишь. Любишь их обоих.
И ещё. Выплеснув воспоминания на бумагу и оставив за собой последнее слово, ты освободишься от серьёзного груза на плечах. Даже если они не отзовутся, тебе значительно легче будет жить.
По поводу жизни Зотова я уже сообщал. А Заров опять замкнулся. С тех пор, как ты покинула Гнездо, туда ни разу не были приглашены сыновья с семьями. Внуки не приезжали. Свой день рождения Глеб не справлял. Ни разу не были приглашены и мы с Наташей.
Вадим Грач.»
Евгения рассердилась:
«Вадим, сколько ещё раз потребуется спасать Глеба? Он что, ребёнок малый?
Евгения.»
Грач был терпелив:
«Он влюблённый мужчина, который хочет доказать себе и всему миру, что справится с этой любовью. И ведь справится. Останется мрачным волком-одиночкой. И на этот раз это будет необратимым.
Вадим Грач.»
Евгения с раздражением захлопнула ноутбук. Прошла на кухню, открыла холодильник, окинула полки взглядом.
Быстро собралась и вышла из дома. Вдохнула весеннего воздуха. Почти весь двор был уже нежно-зелёным и залит весенним солнцем. Борясь с желанием основательней обдумать просьбу Грача, добралась до торгового центра. Прогулялась между стеллажами с товарами, закинула в тележку необходимые продукты и пошла вдоль линии касс, выискивая очередь покороче. Нашла. Встала. В какой-то момент повернулась к торговому залу, и в глаза бросились ровные стопки пачек бумаги.
— Выплеснув воспоминания на бумагу и оставив за собой последнее слово, ты освободишься от серьёзного груза на плечах...
Евгения дошла до стеллажа и взяла одну из них.
Пришла домой, разложила продукты по местам, села за стол и, разорвав упаковку, достала белые листы бумаги. Она писала, перечитывала, черкала и вновь переписывала свою жизнь, часто надолго зависая в воспоминаниях. В результате писала письмо целую неделю, порой откидывая все листы в сторону и часами не прикасаясь к ним. Но дописала... Сделала копию письма Жеки и положила в заветную чернобыльскую коробку. Оригинал лёг поверх её письма.
Ещё пару дней злилась на себя, натыкаясь на стопку исписанных листов. Это не у Зотова, а у неё развилась психическая аномалия. Любит двоих. И ненавидит двоих. Главная задача — не письмо. Главная её задача — глубоко заткнуть воспоминания, забыть обо всём и жить дальше. Тем более что такой опыт в жизни уже был. И, приняв решение, Евгения запихала исписанные листы бумаги в стол.
А через неделю она стояла на краю знаменитого утёса в Плёсе, куда её привезли дети на несколько дней отдохнуть. Стояла и смотрела на открывающиеся с его высоты просторы. На Волгу, такую спокойную и рассудительную. На занимающийся рассвет, ради которого встала в такую рань.
И как только ударил в глаза первый луч, в горле встал ком. Легко бросить бумаги в стол, но как выбросить из памяти и сердца всё, что произошло за этот год? Полученную любовь и нежность от Глеба, её любовь и страсть, подаренные ему. Как выбросить из памяти встречу с прошлой, казалось бы, давно заглушённой любовью, которая воспламенилась с новой силой. Как забыть жизнь в горах, чистый воздух и эмоции, испытанные у костра.
