Чёрный и Зоя. Без крыльев (СИ) - Ростова Татьяна

Мистик так и остался сидеть с расширенными от ужаса зрачками — как сказать такое Зое он и представления не имел.

К следующему утру он только-только задремал, передумав обо всём за всю ночь, как его разбудили странные звуки — в туалете, который был один на этаж (но из постояльцев пока были только они с Зоей), кто-то обнимал унитаз. Подскочив на кровати, мужчина натянул за минуту голубые потёртые джинсы, и вылетел в коридор.

Вскоре из клозета вышла замученная, с пепельно-серым лицом Зоя, и побрела к комнате. На пороге она чуть не упала, Мистик подхватил её за талию, и уложил на подушки. На девушке ничего не было, кроме нижнего белья — майки и трусиков.

— Боже, как плохо, — она еле шевелила языком.

— Надо поесть, это от голода, — уверенно сказал он.

— Но я не хочу…

— Немного, что-нибудь, от чего не будет тошнить. Хлеб, например.

Молодой мужчина отломил кусочек батона и протянул ей. Зоя дрожавшими руками взяла его и откусила, тут же упав обратно на подушки — не было сил.

Через очень долгое время она съела кусок весь и перевела дух.

— Слава уже должен был приехать?

— Да, я… звонил.

— Он почему-то не берёт трубку, — сказала Зоя.

— Они уже должны быть на месте, но он очень занят, мы говорили пятьдесят секунд.

— Сегодня едем?

— А как же ты?

— Мне плохо, если я голодна, а так всё в порядке. Прошу тебя, я буду хорошо себя вести и есть всё, что ты купишь, но мне хочется его поскорее увидеть.

— Знаешь, он мне сказал очень важную вещь, просил передать тебе.

Зоя насторожилась, распахнув на него глаза.

— Они с Греком через пару дней отправятся за границу, и их долго не будет. Чёрный сказал, чтобы мы возвращались в Москву. Планы поменялись и программа тоже. Я сам в шоке, но Грек об этом упоминал, как о варианте. Не думал я, что он сейчас решится ехать к…

Зоя сидела, молча опустив голову и не слушала его.

— Не может быть, чтобы он мне даже не позвонил. Что-нибудь случилось, скажи мне?

— Да, случилось, работы выше крыши у них. Я же тебе говорил, что они вовсе не за отдыхом едут.

— Я всё-таки думаю, нам надо поехать и подождать их там.

— Зоя, как ты не понимаешь, они пробудут, быть может, несколько недель в этой командировке, кто знает? И что мы будем там торчать? У меня тоже есть свои планы…

Она моргнула, кивнув:

— Прости, я не хотела задерживать тебя. Но мне надо с ним поговорить, почему он не отвечает?

Мистик покачал головой.

— Кто его знает, нет возможности.

Но Зоя не поверила ему.

Она звонила любимому целый день, он не брал трубку. Она писала СМС, но он не отвечал на них. Заметно приуныв к вечеру, она собралась в дорогу. Что-то останавливало её, почему-то не хотелось ехать обратно в Москву, не услышав хотя бы раз его голос, и она позвонила Нике.

— Привет, девочка моя, как ты? Заболела? Выздоравливаешь?

— Да, спасибо, у меня к тебе большая просьба. Слава не отвечает на мои звонки, не могла бы ты передать ему трубку?

— Не отвечает? Может, со связью что, тут такое бывает. Хорошо, минутку, он здесь недалеко — они с моим что-то обсуждают и пьют пиво при этом, дело на пляже, милая. Ты уж приезжай скорее, а то он тут без тебя совсем расклеился — хмурый такой целый день. На, поговори со своей женщиной.

— Алло? — раздражённо спросил Чёрный.

Зоя опешила от такого тона:

— Здравствуй, почему ты мне не звонишь?

— Надо — и не звоню. А что, ты уже соскучилась?

— Слава, я… я… соскучилась, конечно.

— А я нет. И пожалуйста, езжай в Москву, ради Бога, не трепи нервы нам всем, — выплюнул он в трубку и отключился.

Зоя очень долго смотрела на мобильный телефон, будто перед нею была змея. Потом залезла на постель с ногами, обхватила колени и заплакала.

Глава 14. В твоём сердце идёт снег

28 августа, 22:30, отделение «Железных волков» в Новороссийске

Тяжёлые, но медленные шаги на лестнице были его, Зоя могла бы поручиться или поспорить на что угодно. Он наверняка был в своих любимых мотоботинках с закруглёнными носами и металлическими полосками на носу и каблуках. Оглядевшись в его номере ещё раз, Зоя выбрала наиболее выгодную позицию — напротив двери у окна.

Справа от входа была огромная постель, конечно, не застеленная и смятая, на полу рядом — пепельница, она ненавидела, когда он курил в постели. На широком низеньком кресле брошены вещи — две пары джинсов, три футболки, всё мятое и несвежее. Жилетки нет, значит, он будет в ней. На спинке кресла любовно сложены новые чёрные джинсы и чёрная рубашка без рукавов. Под журнальным столиком стояла ещё одна пара обуви — начищенные казаки, по всему было видно, что их он ещё ни разу не надевал, как и любимый чёрный комплект.

Здесь, где обитал её «волк», Зоя ощущала волнение и счастье. Она так соскучилась по нему, что даже серьёзная обида, мучившая её, пока они ехали сюда с Мистиком, отошла на второй план.

Слава был тем, что ей нужно в жизни, и теперь во что бы то ни стало было необходимо убедит его в этом. А также в том, что она и его ребёнок нужны ему самому…

Дверь резко распахнулась и ударилась об ограничитель возле стены, отскочив от него и жалобно застонав. Слава появился в проёме неровно, опершись плечом и бедром о косяк и пытаясь удержаться на ногах.

Зоя с ужасом поняла, что он пьян и ничего не соображает, а это означало, что разговора не получится. Покинув своё стратегическое место, она подхватила его за талию и помогла зайти в комнату. Он что-то пробурчал и так и остался лежать, раскинув руки на постели, наполовину сползя с неё. Зоя знала, что такая поза на байкерском сленге звучит «креста давить [51]», и от этой мысли строго нахмурилась, как она это умела делать.

Случайно повернувшись, Зоя в квадрате света из коридора увидела молоденькую девушку с очень развязным и злым лицом.

— А ты ещё кто такая? — грубо спросила та, заходя в комнату. — Мы с Чёрным вообще-то пришли вместе.

— А я его жена, милая девушка, и попрошу вас уйти, — холодно произнесла Зоя, уперев руки в бока и приняв угрожающую позу собственницы.

Та возражать не стала, хмыкнула и исчезла, захлопнув дверь.

Переведя дух, Зоя включила свет, сняла со Славы ботинки и положила ноги ровно на постель. Он по каким-то причинам приподнялся, прищурившись от яркого света в люстре, который безжалостно горел на потолке.

— Ты чё… ты чё тут делаешь? — спросил он бессвязно.

— Я к тебе приехала, — спокойно ответила она.

— Пошла, мне… не нужны ты и чужие дети, — помахал он левой рукой.

— Почему же чужие, самые родные, глупенький, спи, потом поговорим, — ласково сказала она, и села на постели рядом.

— Ты, с…., не поняла что ли? Пошла на х… отсюда, б….

— Тише, успокойся, Слава, ты пьян, спи, потом поговорим, ладно? Утром. Ты устал, разозлился, но я много хочу тебе сказать, а главное, это то, что у нас будет ребёнок.

— Какой на х…

— Тише я говорю, не произноси грубостей, ты забыл, это я рядом. Мне ты никогда такого не скажешь, я знаю, — она нежно погладила его по голове, и он прикрыл глаза, откидываясь на подушки. — Спи. А я побуду рядом.

Чёрный думал о том, что видит перед глазами потоки водки, выпитой вчера. Её было много, видит Бог, он хотел что-то забыть, залить беспамятством, но не получилось. Потом что-то такое произошло…

Немного пошевелив головой и застонав от тошноты, он решил не открывать глаз, и так пролежал ещё с час. Но даже без движения его одолевало какое-то беспокойство, как будто он опаздывал и должен был куда-то ехать, или делать что-то срочное. Но ничего такого не было, раз он вчера себе позволил столько выпить. Или было?

Повернув голову вправо, он попробовал открыть один глаз и увидел угол низкого кресла и стройную женскую ножку с небольшой узкой ступнёй. Ножка была то, что нужно, ему сразу захотелось её непременно потрогать, провести ладонью вверх до попки. Та, что спала в кресле, пошевелилась и перевернулась на другой бок. Дамочка, должно быть, была невелика, раз умудрялась поместиться в кресле. Приглядевшись, он увидел на подлокотнике длинные светлые волосы… очень длинные, и голову сразу пронзила боль, вонзившись в висок.