Дикая сердцем - Такер К. А.

Я понятия не имею, могло ли то землетрясение, из-за которого часы в зале общественного центра пошатнулись, стать этому причиной, но, очевидно, что-то пошло не так.

– Тебе повезло, что ты выжил.

– Кто знает. Все еще есть шансы.

Пока мы ждем, повисает неловкая тишина, минуты тянутся слишком медленно. Я осматриваю огромное пространство вокруг себя, потому что больше ничем не могу помочь Рою и потому что меня одолевает любопытство. Его сарай огромный, но тесный: передняя его часть представляет собой лабиринт, состоящий из бесчисленного количества разных инструментов, пил, валов, деревянных обрезков, досок, зажатых в тисках. По углам наметены высокие горки опилок. Запах древесины смешивается со смрадом, доносящимся из загона для коз за домом. Но готовой мебели я не вижу. Хотя справа есть лестница, ведущая на чердак, где четыре тюка сена образуют у края невысокую стенку.

– Зачем ты приехала? – спрашивает Рой, нарушая тишину, хрипловатым от напряжения и боли голосом.

– Меня привел Оскар. Он не переставал лаять под моей дверью. Я решила, что что-то стряслось. Еще один сердечный приступ или типа того.

– Дай-ка угадаю, это тебе та благодетельница растрепала.

Я могу только предположить, что он имеет в виду Мюриэль. Я не поправляю его на этот счет.

Тоби нет нужды навлекать на себя гнев Роя сегодня.

Обе собаки стоят на страже у входа в сарай; Оскар, грациозно примостившийся на своих покалеченных лапах, смотрит вдаль, прижав уши.

– Тебе повезло, что Оскар выжил после того капкана.

Если бы он не пришел за мной, то сколько бы времени прошло еще, прежде чем кто-нибудь обнаружил бы Роя здесь, погребенным под грудой досок? Есть ли у него кто-нибудь?

Потеряет ли кто-нибудь Роя Донована, если тот пропадет?

– Что? Хочешь медаль за то, что пришла мне на помощь?

Я тяжело вздыхаю, достаточно громко, чтобы Рой понял, что я раздражена.

– Джой из закусочной заподозрила бы неладное и пришла бы в конце концов, – произносит он после долгой паузы. – Она покупает у меня яйца. Я приходил каждую неделю. Если бы я не явился в пятницу, то она пришла бы меня искать.

Звучит почти так, будто он пытается убедить в этом самого себя.

Может быть, Рой и прав, но это означает, что он был бы зажат этой деревяшкой несколько дней. Мой взгляд перемещается на ружье.

– Ты всегда держишь эту штуку под рукой?

– У меня двенадцать коз и стадо кур в стране медведей. Как ты сама думаешь?

Он морщится от боли, напоминая, что мне, вероятно, не стоит приставать к нему с вопросами. Но я ничего не могу с собой поделать – Рой впервые ведет себя нормально с тех самых пор, как мы с ним познакомились.

К тому же теперь у меня появился один серьезный вопрос.

– Как часто к тебе сюда наведываются медведи?

– Я потерял им счет много лет назад.

Я вспоминаю расстояние между этим домом и моим – довольно близко, если идти через лес.

Мой желудок сжимается при этой мысли. Одно дело – привыкнуть к бродячей лисе и лосю. Но медведь на заднем дворе!

– Не беспокойся так, городская девочка. В этих краях не получится разводить скот без хищников, которые будут бродить вдоль твоего забора, пытаясь пробраться внутрь. Так уж здесь все устроено. – Рой замолкает на секунду. – Мюриэль тебе разве не рассказывала?

– Не рассказывала о чем?

– Что в последний месяц тут ошивается один, который может стать проблемой. Бурый медведь.

По моему позвоночнику пробегает леденящий ужас.

– Нет. Ни о чем таком она не упоминала.

– Его каждый раз бьет током от забора, но он все равно продолжает возвращаться. Иногда приходит и днем тоже. На прошлой неделе мои гончие прогнали его отсюда после обеда. В другой раз мне пришлось сделать предупредительный выстрел, чтобы его отпугнуть. Но он продолжает возвращаться.

Я смотрю на широко распахнутую дверь сарая. Когда этот медведь решит предпринять очередную свою попытку?

Собаки ведь смогут учуять медведя поблизости, правильно?

– Ты собираешься пристрелить его?

– Зачем? Или ты попытаешься меня остановить?

– Э-э… Нет, вообще-то нет.

Он ухмыляется.

– Он еще не сделал ничего такого, за что его можно было бы пристрелить. Это крупный самец, но молодой. Скорее всего, он потерял мать и еще не понял, как добывать пищу. Полагаю, когда лосось пойдет полным ходом, он уйдет к реке, где ему повезет больше.

Именно о нем говорил Рой в тот вечер в «Пивном домике», когда спрашивал, не бродит ли кто-нибудь возле Зика. Он спрашивал не об Оскаре. Его интересовало, не приходит ли этот медведь и к нам.

А вдруг он все же приходил?

Я чувствую, как Рой изучает меня взглядом.

– Знаешь… тебе здесь не место, девочка.

Его слова грубы и в то же время сказаны с каким-то острым, как бритва, напором, и они пробуждают во мне тревогу: что он может оказаться прав, что мне еще слишком ко многому нужно «привыкнуть», чтобы наконец-то почувствовать, что Аляска действительно стала моим домом.

Но сегодня я не позволю Рою победить. Я упрямо стискиваю челюсть.

– Мое место там, где Джона.

– О. Так ты одна из тех девушек.

Его пренебрежительный тон невозможно не заметить. Это осуждение. Это презрение.

Даже раненый – и, возможно, тяжело – Рой в лучшем случае язвительный.

– Знаешь, я так рада, что Оскар притащил меня сюда сегодня. Ты всегда такая приятная компания.

Он ворчит в ответ, хотя я и замечаю, что уголки его рта слегка изгибаются. Будто моя саркастическая реплика его забавляет.

Собаки внезапно с лаем бросаются за дверь. Раздается скрип тормозов, возвещающий о появлении автомобиля.

– Это должен быть Тоби.

Слава Богу! Я поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери сарая, испытывая облегчение от того, что помощь подоспела и мне больше не придется в одиночку выносить язвительный характер Роя.

– Пошли прочь! – доносится властный голос Мюриэль.

Я подавляю стон. Я не уверена, что ее присутствие может как-либо помочь или усугубить ситуацию для человека, лежащего здесь на земле со сломанным телом.

Тоби не обращает внимания на лающего Гаса и косящегося на него Оскара и идет ко мне, вытирая на ходу руки, покрытые моторным маслом, грязной тряпкой.

– Насколько все плохо? – мрачно спрашивает он.

– Еще не уверена. Скорая помощь уже в пути.

– Удачно им добраться. – Мюриэль входит в сарай, словно она здесь полноправная хозяйка. – Ну вот ты и похоронил себя сам. Как ты умудрился?

– Боже милостивый, прикончите меня прямо сейчас, – бормочет Рой, закрывая глаза.

Мюриэль не обращает на него внимания и указывает на доски, которые я уже разгребла.

– Давайте уберем эти бревна подальше, чтобы освободить пространство.

И мы приступаем к работе.

Затем Мюриэль хмурится и смотрит на балку.

– Тоби, помоги-ка мне тут. – Они хватаются за ее противоположные концы. – Согни колени! – кричит Мюриэль, и Тоби лишь закатывает глаза в ответ.

С усилием и ворчанием они все же стаскивают балку с тела Роя. Его рука, которую он, должно быть, выбросил над собой, чтобы защититься, согнута под странным углом и не двигается.

Мюриэль стоит над ним, положив руки на бедра, и оценивает ситуацию с суровым выражением на лице.

– Ты положил туда слишком большой вес.

– Неправда.

– Можешь пошевелить пальцами ног?

– Если не смогу, то ты пристрелишь меня, как пыталась пристрелить моего пса?

– У тебя сломана правая рука.

– Да быть не может.

– А как левая?

Рой показывает средний палец левой руки и машет им в ответ.

Я поджимаю губы, чтобы не рассмеяться. Видимо, спасение из тяжелой ситуации и боль, которую Рой испытывает, ничуть не смягчили его нрав. Быстрый взгляд на Тоби подтверждает, что он тоже изо всех сил старается не улыбаться.

Рой шевелится, пытаясь сесть, но у него вырывается только стон.

– Думаю, тогда я просто немного побуду здесь.