Нора Робертс - Рожденная в огне
– Надеюсь, и не выскажете.
Он дошел до двери кабинета и запер ее.
– Откройте эту проклятую дверь!
– Ни за что.
Тот факт, что Роган улыбался, возвращаясь к ней, еще больше вывел ее из себя.
– Не смейте касаться меня вашими лапами!
– Именно это я и хочу сделать. То, чего не делал за все двенадцать лет, что работаю в этом помещении.
У нее перехватило дыхание, учащенно забился пульс.
– Вы не посмеете!
Наконец-то она по-настоящему шокирована, подумал он. Ее проняло.
Он приблизился к ней вплотную, увидел, что она скользнула взглядом по запертой двери, крепко схватил и прижал к себе.
– Можете злиться на меня сколько угодно, но только после…
– После? – Она не слишком активно попыталась вырваться. – Пустите меня, вы, грязный нахал! Не распускайте руки!
– Вам ведь нравились мои руки. – Он уже сдергивал с нее свитер. – Вы сами мне говорили.
– Никогда я… Роган, что вы делаете? Как… – Слова заглушил его поцелуй, больше похожий на укус. Потом она добавила:
– Я закричу так, что все услышат.
– Кричите. – Он страстно целовал ее горло, шею. – Кричите, мне нравится, когда вы кричите.
– Черт вас побери…
Она покорно опустилась на ковер.
Все произошло бурно и быстро, неистовое соитие, которое закончилось вскоре после начала. Но поспешность не умаляла мощи испытанных ими чувств. Еще минуту после этого они продолжали лежать на полу, приходя в себя.
– Хорошо, что вы все-таки решились, Мегги, – сказал Роган светским тоном.
Она собралась с силами и ударила его кулаком в плечо.
– Пустите меня, негодяй!
Он поднялся, помог подняться ей и опустился в кресло, усадив ее к себе на колени.
– Вам уже легче? – участливо спросил он.
– Чем когда?
Она усмехнулась, вспомнив, с какой яростью набросилась на него, едва войдя в дверь. Спрыгнув с его колен, она села на ковер, стала приводить в порядок одежду.
– Оказывается, в вас таится бездна храбрости, Роган.
– Потому что я кинул вас на пол?
– Должна признаться, мне понравилось.
Она сказала это, уже встав и застегивая джинсы.
– Еще бы. Я и не сомневался. Она возмущенно взглянула на него.
– Вы к тому же хвастливы. И все-таки почему вы решили, что я должна подчиняться вашим приказаниям, даже не зная, что за ними кроется?
Он протянул руку, дотронулся до ее щеки.
– Но вы же здесь, разве не так?
– Да, я здесь, но для того, чтобы лично сказать вам: меня не устраивают ваши диктаторские замашки. Около месяца назад вы ушли из моего дома, беспечно насвистывая, и теперь думаете…
– Я знаю, что все это время вам не хватало меня.
– Ничего подобного. У меня было по горло дел и забот… О Господи, поправьте галстук. У вас вид пьянчуги.
Он послушался ее.
– Да, вы скучали по мне, Маргарет Мэри, но не решались признаться в этом в те редкие минуты, когда я дозванивался до вас.
– Я уже говорила, что не люблю разговоры по телефону. Как можно беседовать с кем-то, кого не видишь? Это нелепо… И потом, вы уходите от темы…
– А какова тема?
Он уже немного пришел в себя и был прежним Роганом, владельцем галереи, в которой они сейчас находились, и хозяином этого кабинета. Роган подошел к двери и спокойно отпер ее.
– Так какова главная тема нашей беседы? – повторил он, возвращаясь к столу и удобно усаживаясь в кресло.
– Я не позволю, чтобы мне приказывали, тупая вы голова! Слышите! Зарубите это себе на носу, а также запишите в ваш красивый блокнот! Никогда не говорите мне, что я должна делать! – Она перевела дух и выпалила:
– А теперь, когда я вам все это высказала, я могу отправляться обратно.
– Мегги, – сказал Роган, безмятежно раскинувшись в кресле. – Если вы не собираетесь задерживаться, зачем этот чемодан?
Роган терпеливо ждал, пока досада, испуг и, наконец, смущение промелькнули на лице Мегги.
– Что такого, – сказала она, – если я побуду в Дублине день или два? Разве я не имею на это права?
– Пожалуй, имеете. Вы захватили паспорт? Она осторожно взглянула на него.
– Ну, и что, если взяла?
– Прекрасно. – Он встал, обошел вокруг стола и снова сел. – Это сэкономит время. Я был уверен, что из упрямства вы оставили его дома. Но вы оказались благоразумнее, чем можно было предполагать. Похвально. – Он улыбнулся. – Присядьте, пожалуйста. Попросить Эйлин, чтобы она принесла чая?
– Не хочу я сидеть и не хочу вашего чая! – Она сложила на груди руки и упорно глядела на висевшую на стене картину Джорджии О'Киффи. – Почему вы не приезжали все это время?
– По крайней мере, по двум причинам. Первая – был очень занят, нужно было разделаться со многими обязательствами. И вторая – хотел какое-то время побыть подальше от вас.
– В самом деле? – Взгляд ее по-прежнему был устремлен на яркое полотно картины. – А теперь как?
– Оттого что не хотел признаться самому себе, – продолжал он, как бы не услышав вопроса, – как сильно хочу быть с вами. – Он подождал ответа и, не дождавшись, продолжил:
– Молчите? Почему вы не говорите: «Я тоже хотела быть с вами»?
– Я хотела. Не потому что у меня нет собственной жизни. Но случались моменты, когда мне было необходимо ваше присутствие.
Наконец она перевела взгляд с картины О'Киффи на Рогана.
– Об этом я и собираюсь поговорить с вами, Мегги. Да сядьте вы, наконец!
– Хорошо.
Мегги повернулась и села перед Роганом. Как респектабельно он выглядит на своем месте! Каким важным и значительным! Такой человек никогда не швырнет женщину на пол, чтобы овладеть ею на служебном ковре… Эта мысль заставила ее рассмеяться.
– В чем дело? – спросил он с подозрением.
– Просто я подумала, какие предположения могут бродить сейчас в голове у вашей секретарши. Он пожал плечами.
– Она уверена, мы ведем деловой разговор. Что же еще?
– Ха! Я уже говорила вам раньше, вы ничего не понимаете в женщинах. Но оставим это. Так о чем вы хотели поговорить со мной?
– Ваши последние работы исключительно хороши, Мегги. Как вам известно, мы придержали десять с прошедшей выставки, чтобы впоследствии выставить их в других городах. К ним и присоединили новые. Вскоре все они будут в Париже.
– Неужели вы вытащили меня в Дублин, чтобы сообщить об этом? Или для того, чтобы заняться сексом на ковре?
Он почувствовал приступ привычного раздражения. Нет, она совершенно невозможна! Дикарка, и больше ничего!
– Не совсем для этого, – процедил он сквозь зубы. – Но в связи с тем, о чем я только что сообщил, я собираюсь поехать в Париж. И немедленно.
Вот как? Не пробыли вместе и часа, а он уже говорит о своем отъезде. Позабыв о том, что предписывает в таких случаях женская гордость, а точнее, оскорбленное самолюбие, она сказала с горечью:
