Сара Мэйсон - Обман, или Охота на мачо
Наконец полицейские выходят из дома, держа за руки женщину — ту самую, что открывала им дверь. На ней потертые джинсы и джемпер. С ними идет и ее дядя — пожилой человек, но наручники надеты только на женщину. Я наблюдаю за тем, как один из полицейских помогает им сесть в машину и резким движением захлопывает дверцу. Остальные полицейские выносят из дома вещи в больших пластиковых пакетах и, поместив их в багажник, расходятся.
Поговорив с парой офицеров, Джеймс направляется к нашей машине. Я поспешно опускаю глаза и снова принимаюсь писать. Он садится, пристегивает ремень, и мы вслед за остальными выезжаем на дорогу.
— Ты поедешь в участок или мне отвезти тебя домой? — спрашивает он.
— Проводить допрос будешь ты?
— Да, мы можем их задержать лишь временно, а затем нам придется предъявить обвинение, поэтому допросить их нужно сегодня. Но ты не сможешь присутствовать при допросе.
— Ничего страшного. Если не возражаешь, я поеду в участок и буду писать «Дневник».
— Конечно.
Арестованную женщину зовут Кристин Стэдман. Джеймс несколько часов допрашивает ее и дядю. То и дело они прерывают допрос, желая посоветоваться с адвокатом, которого вытащили из постели в такую рань. Во время одного из таких перерывов Джеймс заходит в офис, чтобы выпить кофе из автомата. Я сижу за ноутбуком и описываю сегодняшние события. Когда Джеймс усаживается на стул напротив меня, я поднимаю глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.
— Отлично!
Он подозрительно смотрит на меня:
— Но это же неправда.
— Да, я чувствую себя ужасно.
— Как нога?
Я гляжу на повязку, которую мне сделали в больнице.
— Болит немного. А как ты?
— Устал.
— Ох, — произношу я, глядя в ноутбук.
К сожалению, я ничем не могу ему помочь.
— Ты уже предъявил обвинение?
— Нет.
Я с нетерпением жду дальнейшего развития событий. Приближается крайний срок сдачи очередного фрагмента «Дневника», но я не могу опубликовать детали дела до тех пор, пока женщине не будет предъявлено обвинение. Мне так хочется рассказать читателям обо всем!
Наконец Джеймс возвращается в офис.
— Что случилось? — с волнением спрашиваю я.
— Она во всем призналась и готова сотрудничать с нами ради смягчения наказания. Так что мы ее арестовали, а дядю отпустили.
Я спешно прикрепляю файл с новой частью «Дневника» к электронному письму и отсылаю его в редакцию. Успела отправить материал к сроку.
Откинувшись на стуле, я говорю:
— Хорошая работа! Ты доволен?
— Я скорее чувствую облегчение. Но шеф будет счастлив.
— А что теперь?
— Завтра мы с ней едем на склад, где лежат украденные вещи.
— Значит, ценности миссис Стефенс вернутся к ней?
— Надеюсь.
— Она работала одна, без сообщников?
— Да, она все делала сама. Мистер Мэйкин лишь снабжал ее информацией касательно планов домов (за деньги, разумеется), но сам не принимал участия в кражах. Мы допросили его и выяснили, что в следующем месяце он уходит на пенсию, и перед этим, видимо, хотел заработать немного денег. В последнее время бизнес мистера Мэйкина шел плохо, поэтому он решил поторговать своей базой данных. Но все это сойдет ему с рук, потому что, по словам адвоката, Мэйкин понятия не имел, каким образом использовались эти данные.
— Ты думаешь, это правда?
— Уверен, что он был в курсе, но не хотел ничего знать, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Я киваю.
— Ограбление магазина она планировала как свое последнее дело. Кристин Стэдман собиралась погрузить все украденные вещи в фургон и уехать из города. Дяде она сказала, что собирается перебраться в Линкольншир к своему брату.
— Значит, при помощи базы данных она узнавала, как проникнуть в дом и что взять?
— Там содержалась информация о типе сигнализации и различных лазейках в каждом из этих домов. Например, когда мистер Мэйкин посоветовал мистеру Форкуар-Уайту запереть окошко в комнате, где хранились ценности, он сделал соответствующую запись в базе данных. А она использовала эту информацию, готовясь к краже.
— Я еще тогда подумала, что окошко маловато для того, чтобы в него мог влезть мужчина.
— В базе данных имелся полный список с описанием всех предметов, ценность которых превышает три тысячи фунтов, а также указание, в какой комнате находится тот или иной предмет.
— Как она отличала антикварные вещи от обычных? Я бы не поняла, что это ценные вещи, даже если бы наткнулась на них.
— Это и не удивительно. Но Кристин была воспитана среди антикварных вещей. До того как уйти на пенсию, ее дядя занимался антиквариатом. Интересно то, откуда они с дядей знают мистера Мэйкина. Это довольно забавно: мистер Мэйкин страховал дядюшкин магазин. Вот как они познакомились.
— Господи, значит, она же ударила по голове мистера Уильямса?
— Да. Это значительно усугубит тяжесть ее обвинения.
— А она приходила в магазин к мистеру Рольфи — ну, чтобы присмотреться?
— Да. Мы уже послали за мистером Рольфи. Посмотрим, сможет ли он опознать ее.
Я сижу и перевариваю всю эту информацию. Вдруг мне в голову приходит мысль.
— А как насчет субстанции, найденной Роджером в местах совершения преступлений? Что это за вещество?
— Я не уверен, но, по-моему, это что-то вроде специального вещества, которое дядя использовал для чистки часовых механизмов. Отправляясь на дело, она надевала его перчатки, таким образом вещество и оказывалось на месте преступления. Роджер завтра подтвердит или опровергнет эту догадку.
— Кошачья шерсть, найденная Роджером, очевидно, была на ее одежде. А часы она воровала для своего дяди, да?
Джеймс кивает.
— А он знал, каким образом его племянница достает часы?
— Не думаю. Он считал, что она работает по ночам.
Мы празднуем нашу победу с Келлумом, настоявшим на том, чтобы пойти чего-нибудь выпить в бар «Род энд Дак». Джеймс рассказывает ему о моей полной событий ночи, а я в это время сижу, съежившись от смущения. Я знаю, что Джеймс сильно преувеличивает, и на самом деле все было не так страшно, как он описывает. Келлум начинает хохотать. Сославшись на усталость (я жутко измучена), я ухожу из бара и спешу обратно в участок, чтобы взять свои вещи и повидать Робин. Она выглядит очень подавленной, но вроде бы рада за Джеймса и всех остальных полицейских, принимавших участие в сегодняшнем аресте.
После радостной встречи в редакции с Джо, а он невероятно воодушевлен высоким рейтингом «Дневника» за последние две недели, — я устало бреду домой и наконец плюхаюсь на диван. Из кухни выходит Лизи:
