Джейсон Томас - От кутюр
И Марселла порадовалась, что ей не пришлось отвечать на этот вопрос.
Лимузин «Высокой моды» остановился перед домом Марселлы. Она вышла и направилась к двери, и тут увидела Диану.
— О… ты давно ждешь?
— Порядком. Я сидела в машине, пока Сэнди не получил вызов назад в контору. Я не знала, что это была ты, а то поехала бы с ним. — Девушка порывисто обняла мать за шею. — Ничего страшного. Я рада, что вижу тебя. Значит, ты решила уйти пораньше, чтобы побыть со мной? — Она поцеловала мать.
— Разве ты не слышала? — Голос Марселлы звучал странно холодно.
— О чем? — смешалась Диана.
— Вчера умер Сол Голден. Все шатается. Ты что, никогда не читаешь газет и не смотришь новости?
Слова Марселлы поразили Диану.
— Мама, вчера я легла спать рано, чтобы сегодня успеть на самолет, — стала оправдываться Диана. — Откуда я могла знать? Извини. Ты летишь на похороны?
— Нет… не лечу.
— Значит, ты приехала домой, чтобы встретить меня. — В голосе Дианы затеплилась надежда.
Марселла смутилась… более чем смутилась. Она очень не нравилась себе в эту минуту. Но делать нечего.
— «Высокую моду» собираются продать, и я должна как-то этому помешать, — сказала она.
— Продать… нет. — Диана ощутила это как потерю, и на какое-то мгновение обе женщины почувствовали, что разделяют стремление друг друга к власти. Ни одна из них не хотела терять журнал, уже ставший частью их жизни. — А что ты можешь сделать?
— Я хочу попытаться купить его.
Диана была потрясена словами матери.
— Я попросила Берта встретиться со мной и обсудить возможные способы покупки журнала.
— Это твой друг?
— Он не совсем мой друг. Он… он… я не знаю, кто он мне. Я только знаю, что он эксперт по журналам, и мне нужен его совет.
— Конечно. Я понимаю. Мы поговорим сегодня вечером. Может, и у меня появится блестящая идея. — Диане тоже хотелось сделать что-нибудь, что помогло бы спасти журнал, который стал частью и ее жизни и будущего.
— Сегодня вечером меня дома не будет, — спокойно сказала Марселла. — Я еду на ферму Берта в округ Бакс. Мы подумали, что неплохо отключиться от внешних влияний, пока мы не найдем решения.
— От внешних влияний? — взорвалась Диана. — Как, например, от своей дочери! Да, от своей дочери, которая так много требует от тебя — провести с ней весенние каникулы впервые за шестнадцать лет. Нет, мама, разумеется, я и не помыслю помешать твоим деловым переговорам с другом на деловой ферме в Пенсильвании. Я не стану отрывать тебя от работы.
Марселла дала дочери пощечину.
Диана слегка вздрогнула, но продолжала гневно смотреть на мать.
— Мне в голову только что пришла интересная мысль. Сильвии Хэррингтон слишком не повезло, что она уродлива. Потому что из-за ее внешнего вида все ожидали от нее жестоких и эгоистичных поступков. Но ты так красива. Никто никогда не поверит, насколько вы обе похожи.
Слова дочери пронзили Марселлу. Несколько секунд женщины молча смотрели друг на друга, подыскивая слова.
— Извини, — сказала Марселла. — Ты значишь для меня все на свете. Но столько всего происходит. — Она шагнула к дочери и обняла ее. — Я так тебя люблю. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу быть такой матерью, какой ты заслуживаешь, но…
— Кажется, я поняла, — сказала Диана. — Просто сейчас ты не можешь справиться со всем сразу.
Марселла молчала.
— Я улечу обратно в Огайо… пока. Но я знаю, ты захочешь, чтобы я вернулась. Я знаю, что у нас будет настоящая семья, ты и я. Так будет, потому что мы этого хотим, мама.
И Марселла Тодд знала: она тоже хочет, чтобы так было. Лимузин с Дианой направился в аэропорт Ла-Гуардия, но Марселла знала, что в один прекрасный день они с дочерью будут вместе.
Глава 30
Серебристый «феррари», урча, рассекал серый холод ранней весны. Дорога вела к дому Берта Рэнса в Нью-Хоупе, штат Пенсильвания.
Марселла уютно устроилась на мягких серых подушках кожаного сиденья. В автомобиле пахло кожей. Послеполуденный воздух за городом был чистым и покусывал холодом. Марселла подумала, что окружающее так не похоже на безумную, полную честолюбия и грязи жизнь Нью-Йорка.
— Я не знала, что у тебя есть такая машина, — сказала Марселла, нарушив тишину, которая не прерывалась с той минуты, как они выехали с Манхэттена.
— Она заговорила, — улыбнулся Берт. — А я уж начал думать, что ты вообразила себя жертвой похищения, которую увозят прочь от всего, что ей дорого.
— Нет, — сказала Марселла. — Это не так. Я просто думала о том, насколько здесь все отличается от Нью-Йорка. Когда ты в городе, кажется, что это единственное место в мире, а когда выбираешься из него, осознаешь, что по всей стране живут люди, и у них своя жизнь.
— Это одна из причин, по которой я завел этот автомобиль, — сказал Берт.
Марселла растерялась:
— Не понимаю.
— Это не нью-йоркский автомобиль. Там он просто не выжил бы. Одна неделя поездок по городу, и его разбили бы… или украли. Эта машина — мое спасение. Моя загородная жизнь — мое спасение. Когда я сажусь в этот автомобиль и приезжаю сюда, я оставляю позади всю свою городскую жизнь. — Берт нажал на акселератор.
— Предполагается, что это деловая поездка, — напомнила ему Марселла.
— Знаю, — спокойно отозвался Берт. — Я просто подумал, что ты сможешь увидеть меня с еще неизвестной тебе стороны. Может, и в тебе откроется что-то, чего я не знаю.
— Я уже ничего не понимаю. — Марселла подумала о той провинциальной девочке, которой она когда-то была. Она подумала о той ненадежной жене, которой когда-то была. Она вспомнила о том времени, когда начала брать контроль над жизнью в свои руки. Интересно, осталось ли в ней что-нибудь от тех женщин? — Хотя все возможно.
Автомобиль свернул на длинную подъездную дорожку, которая оказалась всего лишь усыпанной гравием лесной дорогой. Дом с нее не просматривался.
Он появился через четверть мили. Марселла удивилась. Она бывала во многих загородных домах. Обычно это были большие, расползшиеся в стороны сооружения, подпадавшие под разряд сельской роскоши. То, что она увидела сейчас, оказалось небольшим, обшитым тесом домом с темно-зелеными ставнями. Более поздняя пристройка выделялась на фоне остального сооружения тем, что к ней слишком явно приложил руку архитектор. Дом совсем не походил на тот, в котором она жила девочкой и в котором до сих пор жила Диана.
— Я знаю, что он не слишком большой, — сказал Берт. — Мне не хотелось ничего изысканного. Это мое убежище. Здесь были только несколько моих друзей. Большинство моих знакомых даже не знают о его существовании.
