Татьяна Туринская - Спроси у зеркала
— Он не злой, — заступилась за питомца Лариса. — Ему просто очень страшно.
— Конечно, страшно, — согласился Андрей. — Еще бы. Кто же спорит? Но зачем же показывать злые зубки незнакомым людям? Дурной тон, между прочим!
— Тебе все хиханьки, — тоже улыбнулась Лариса. — А мы, между прочим, так перепугались…
- 'Мы' — это кто?
Лариса стушевалась.
— Я, муж, свекровь… Они его очень любят…
— Ну еще бы — попробуй-ка не любить такого красавца! Ну все, можешь забирать свою драгоценность домой. Только не забудь завтра вернуть на укол. И про капли не забывай. Очень рад был тебя видеть, — искренне улыбнулся на прощание Андрей.
— Я тоже, — смутилась Лариса. — Я тоже очень рада тебя видеть, Андрюша. До завтра!
Лариса направилась к выходу. Ронни подскочил с готовностью, забыв о вечном своем упрямстве. Едва ли не впервые в жизни он шел за хозяйкой с готовностью и даже нескрываемым удовольствием. Лишь бы подальше от этого страшного места!
Лариса всегда была исполнительным человеком, здесь же, в ситуации, когда страдало несчастное животное, да еще и не чужое, не постороннее, а свое, можно сказать, родное — стоит ли говорить, что ко всем предписаниям доктора Николаенко она отнеслась с полной ответственностью?
Впервые увидев пипетку, глупыш Ронни не почувствовал всей опасности и коварства такой маленькой непонятной штуковины. Однако собачья память оказалась отличной, и уже со второй процедуры Ларисе пришлось бороться с бестолковой псиной не на шутку — попробуй-ка завалить сопротивляющуюся собаку, пусть не такую уж и крупную, но напуганную и бесконечно упрямую. Хорошо, что догадалась купить сразу две упаковки чудодейственных капель — с первой Ронни расправился очень быстро, зашвырнув открытый пузырек под диван.
Ну и, конечно, Лариса не намерена была пропускать назначенные доктором уколы. Да и вообще, если честно и откровенно, не только ради собачьего здоровья рвалась на процедуры. Надо же, Андрюшка Николаенко — ветеринар! Даже нет, не то удивительно, что Андрей стал ветеринаром, а то, что они встретились — мало ли в Москве ветеринаров? У Ларисы и без того с друзьями всю жизнь было как-то не особенно богато, теперь же, спустя семь замужних лет, она как-то неожиданно для самой себя почувствовала одиночество, отрезанность от мира. И вдруг — как чудо, старый друг!
Друг? Лариса, было, удивилась. А может ли она назвать Андрюшу просто другом? Впрочем, почему бы и нет, тут же успокоила она себя. Конечно друг, кто же он ей еще? Ну, может быть, еще и одноклассник. Никак не менее, но и, к великому сожалению, не более. Да, очень здорово когда-то было бродить с ним по мокрым московским улицам, разгребать ногами опавшие разноцветные листья, и говорить обо всем и в то же время ни о чем. Как уютно было, спокойно, даже сырость и холод не ощущались абсолютно. Теперь даже и не верилось, что они могли вот так часами бродить и даже не помышлять о первом поцелуе. Впрочем, это она, конечно, утрирует. Были поцелуи, были! И еще какие! Самые первые, самые волнительные! Но именно в силу неиспорченности обоих дальше легких пьянящих поцелуев дело не зашло. Или просто не успело зайти? По крайней мере, не было никаких объятий, никаких намеков на то, что между ними что-то может случиться. Может, потому и было им так уютно и спокойно вместе?
Как бы то ни было, а Лариса искренне обрадовалась встрече. Она так устала от одиночества! Вернее нет, какое одиночество может быть, когда она практически никогда не бывает одна? Нет, конечно, бывает, но никогда подолгу. Да, спасибо маме Зольде, она никогда не оставляет Ларису без внимания, не позволяет ей чувствовать себя одинокой. Если бы не мама Зольда, Лариса, пожалуй, уже давным-давно спятила в хваленой загородной тишине. Оно-то, конечно, приятно послушать пение птиц, умиротворяющий шелест листвы да дробный стук дождевых капель о подоконник. Но ведь все хорошо в меру! И все чаще в последнее время Лариса стала за собой замечать, с каким удовольствием услышала бы за окном шум проезжающего автобуса, веселый визг детворы во дворе большого многоквартирного дома. Или ссору вредной соседки с девятого этажа с их нерадивой дворничихой тетей Любой. Да что там — она, пожалуй, обрадовалась бы даже противному жужжанию дрели, назойливому стуку молотка от нескончаемого ремонта соседей сверху, лишь бы только не ощущать себя ежесекундно песчинкой в огромном пустынном мире! Но нет же, вокруг нее изо дня в день, из ночи в ночь было царство природы с ее негромкими ненавязчивыми звуками. И ничего более.
И тут, как глоток свежего воздуха, Андрюша Николаенко! Пожалуй, лишь природная Ларисина скромность помешала ей выразить радость от этой нечаянной встречи. И лишь об одном она теперь переживала, кроме здоровья драгоценного Ронни, конечно, — а вдруг завтра вместо Андрюши будет другой доктор? А вдруг они работают посменно, сутки через трое, например? Он ведь сказал, что они работают без выходных, да еще и круглосуточно. Что тогда? Тогда за всю неделю лечения Роньки она сможет увидеть Андрюшу еще только один раз?! Максимум — два?
Однако и назавтра, к ее нескрываемой радости, доктор Николаенко оказался на боевом посту. Правда, чтобы в этом убедиться, Ларисе довелось немало потрудиться. Если вредный Ронни и накануне отказывался добровольно покинуть такой уютный салон автомобиля, то в следующий раз, убедившись на собственном опыте в опасности этого места, он сопротивлялся уже не на шутку — не помогали ни уговоры, ни угрозы применения поводка в качестве наказания за недостойное поведение. Попыталась было Лариса отнести упирающуюся собаку на руках, да Ронни извивался ужом, буквально выскальзывая из рук хозяйки. И той уже ничего не оставалось делать, как в самом буквальном смысле слова тащить его волоком до самой клиники. Немногочисленные прохожие хохотали до слез, лицезрея, как холеная хозяйка тащит не менее ухоженную псину практически животом по асфальту, а собака при этом еще и упорно тормозит всеми четырьмя лапами, словно в каком-нибудь мультфильме.
Но судьба безмерно вознаградила ее труды — в приемной их встретил Николаенко:
— О, какая у вас сегодня своеобразная походка, — пошутил он и тут же подхватил упрямца Ронни на руки.
Лариса и медсестра уже не нуждались в указаниях — сами подскочили, изо всех сил удерживая разнервничавшегося пса на специальном металлическом процедурном столе. Доктор, видимо, заготовил шприц с лекарством заранее, потому что тут же жестом фокусника воткнул иглу в лапу несчастного животного, взвывшего от боли, а может, от ужаса и обиды. Не успел еще собачий вой умолкнуть, как собаку уже никто не держал. Тот тут же воспользовался ситуацией, не ожидая команды соскочил со стола и спрятался за спину хозяйки, прижался к ее ногам и обиженно заскулил.
