Девушка друга (СИ) - Инфинити Инна

***

Еще одно первое сентября. Теперь уже первый курс ВМК МГУ. Мы с Арсом снова сидим за одной партой.

— Блядь, на хуя я сюда пришел? — возмущённо шепчет. — Мало мне было физмат-школы?

— Ну а кто тебя заставлял сюда поступать? — так же возмущённо шепчу Арсу в ответ.

— Да хуй знает. Ты сюда пошел, и я с тобой за компанию.

— Ну а куда еще идти после физмат-школы? Не на филологический же.

— Да лучше б, блядь, на филологический! Там хотя бы тёлки есть.

***

Одна картина сменяет другую. Передо мной пролетают все восемнадцать лет нашей с Арсом дружбы — именно столько прошло с линейки в первом классе. И я не могу принять, не могу осознать, что Арса больше нет. Завожу мотор. Еду. Не очень понимаю, как у меня это получается в таком состоянии. Но я нажимаю педали, кручу руль и даже вижу дорогу. На полном автопилоте доезжаю до их с Викой дома и торможу у подъезда. Уже почти стемнело. Сколько времени? Не знаю. Поздно. Гляжу на их окна. На кухне горит свет. Вика не спит. Ждет мужа с работы. Переживает, наверное, что его долго нет. Я должен сообщить Вике. Не кто-нибудь, а именно я должен стать вестником такой новости. Я сам в нее не верю. Я не верю в то, что собираюсь сказать Вике. Потому что Арс не мог умереть. Это был не он. Кто-то на него похожий. В его кроссовках и на его мотоцикле. Но не он. Не он ведь?

ЭТО БЫЛ ОН.

Под кожей ползёт страх. Обволакивает внутренности, скручивает их в тугой узел. Прошибает тело потом. Выхожу из машины и направляюсь к подъезду. Набираю код по памяти. Я знаю его наизусть. Неоднократно был у Арса в новой квартире в отсутствие Вики. Поднимаюсь на лифте на нужный этаж и звоню в дверь. Она моментально распахивается. На пороге стоит перепуганная Вика.

— Влад? — изумляется, увидев меня. — А ты не знаешь, где Арс? Я не могу дозвониться...

Она растерянно замолкает. Глядит на меня. Не знаю, как я выгляжу. Должно быть, ужасно, раз Вика становится еще более напуганной. Она отступает на шаг назад. Бледнеет.

— Где Сеня? — в ее голос прорываются нотки паники.

А я просто смотрю на нее. Я не видел Вику больше года. Я запрещал себе думать о ней. Я выдергивал ее щипцами из своего сердца и своих мыслей. Я стирал ее из памяти с помощью других девушек. А сейчас просто смотрю на нее, красивую и нарядную по случаю годовщины свадьбы, и слова застряли в горле.

— Влааад, — зовет, почти переходя на крик. — Где Арсений? Что-то случилось?

— Арс разбился на мотоцикле, — вырывается сипло. Мой голос сорван, глотку словно кошки дерут.

Вика округляет глаза в ужасе. Отступает еще на пару шагов.

— Что? Как? — бормочет. — Где он? В больнице? Как он? К нему сейчас можно?

Ее глаза налились слезами, губы посинели. Я ненавижу себя за то, что должен сказать Вике. И я сам в это не верю. Но говорю:

— Арс погиб.

Глава 71. Наивысшая степень

Квартира родителей насквозь пропахла валерьянкой и корвалолом. Этот запах въелся в стены, въелся в нас. Папа отсчитывает очередные капли. Выпивает сам, затем снова капает лекарство в стаканчик и подносит мне. Отрицательно качаю головой.

Мама уложила меня к себе на колени и гладит по голове, пока я, не мигая, пялюсь в одну точку на стене. Сегодня были похороны. Сегодня мы простились с Арсением. Прошедшие три дня были кошмаром наяву. И сколько еще впереди этих кошмарных дней без моего мужа? Вся жизнь.

Я не верю. Меня не покидает ощущение, что все это дурной сон. Я жду, когда проснусь, но не просыпаюсь. Постоянно твержу себе, что Арсения больше нет. Он умер. Это навсегда. И осознавая действительность, выть раненым зверем хочется. Я не знаю, как дальше жить. Просто не представляю. Что ответить Кириллу, когда он спросит, где папа? От этой мысли по лицу струятся новые слезы. Я всхлипываю себе в кулак. Мама крепче меня обнимает.

Все три дня до похорон ребенок жил у няни. Пришлось попросить ее забрать Кирилла к себе, потому что никто из нас не мог за ним смотреть. На похоронах, естественно, сына не было. Час назад няня привезла Кирилла в квартиру к родителям. Я собрала в кулак всю свою волю и все свои силы, чтобы вести себя с ребенком, как обычно, и уложить его спать. А как быть завтра, я не знаю. И послезавтра. И через неделю. И через месяц. И через год. Потому что мне хочется рвать на себе волосы и лезть на стену. Но я не могу. Я должна быть сильной ради сына. Нашего с Арсением сына.

Дверь в квартиру тихо открывается и закрывается. Я знаю, кто пришел. Через минуту возни в прихожей в гостиной появляется Влад. Бросает на меня взгляд и подходит к моему папе. О чем-то тихо с ним переговаривается. Я не слышу слов, да и не пытаюсь разобрать их. Перемещаю взгляд с точки на стене на Соболева. Я никогда не видела его в таком ужасном состоянии. Наверное, Влад, как и я, не спал три дня. Еще на его лице видны синяки и ссадины, опухла губа, заплыл глаз.

У нас не было возможности поговорить с того мгновения, как он явился в нашу с Арсом квартиру и сообщил мне страшную весть. У меня началась истерика, и я плохо помню, что было дальше. Когда очнулась, дома уже были мои родители. А Соболева не было.

— Влад, — зову его тихим сиплым голосом. Они с папой замолкают и поворачиваются на меня. — Мы можем поговорить?

— Да, конечно.

Я поднимаюсь с маминых колен и сажусь на диване. От резкой смены положения закружилась голова, и мне требуется несколько секунд, чтобы подняться на ноги. Колени слабые, подкашиваются. Мама подскакивает следом, чтобы поддержать меня за локоть. Жестом даю ей понять, что могу сама.

— Давай выйдем на улицу.

— Да, конечно.

По лицам родителей вижу: им не нравится, что я куда-то собралась. Но так как иду с Владом, не возражают. Мы обуваемся в прихожей, молча вместе ждём лифт и так же молча едем вниз. Выйдя из подъезда, отходим к детской площадке. Она пустая, так как уже перевалило за одиннадцать вечера и стемнело. В груди нестерпимо ноет. Мне тяжело не то, что говорить, звук вымолвить. Но я хочу задать Владу вопросы.

— Расскажи мне, как все произошло. Откуда ты узнал первым, что Сеня разбился?

— При слове «разбился» мой голос надламывается, и я замолкаю. Силой воли стараюсь унять выступившие на глазах слезы. Я хочу конструктивно поговорить, а не портить все рыданиями.

— Я же рассказывал.

— Кому-то другому, но не мне.

Кивает.

— Мы были на дне рождения Бергера. Арс уехал раньше. Я после него. По дороге я увидел большое скопление людей и валяющийся в стороне мотоцикл Арса. Съехал на обочину, остановился, — замолкает на секунду. — Арс был уже мёртв, — тяжело сглатывает. — Он ехал без шлема, существенно превысил допустимый скоростной режим. Там ребенок на дорогу выбежал, Арс резко затормозил. Ребенок не пострадал, а Сеня...

Влад переводит дыхание. Слова даются ему так же тяжело, как мне.

— Почему Арс гнал на бешеной скорости без шлема?

— Я не знаю.

— Ложь! — громко заявляю, разоблачая Влада. — Ты лжёшь мне!

Я на пороге новой истерики. Тело охвачено мелкой дрожью, и если бы не стянутое колючей проволокой горло, я бы продолжала орать дальше. Соболев лжёт. Нагло и гнусно, глядя мне в глаза. Там что-то произошло. На дне рождения этого Бергера. Он, кстати, был сегодня на похоронах, я узнала его. Но не успела подойти и спросить. На похоронах много кто присутствовал, у Сени было много друзей. Они все подходили ко мне со своими дурацкими соболезнованиями, как будто не понимали, что их сочувствие делает мне только хуже.

Через пару недель все эти друзья забудут Арсения и продолжат жить своими счастливыми жизнями, будут пить и тусоваться, гонять на мотоциклах и смеяться. А Арсений не будет! Больше никогда не будет! Слезы все же заструились по лицу. Я быстро вытираю их тыльной стороной ладони.

— Что произошло на дне рождения Бергера? — рычу.

Влад не хочет говорить. Он намеренно что-то скрывает от меня, и это злит ещё сильнее. Я задыхаюсь от негодования. Мне хочется схватить Соболева за футболку и начать трясти со всей силы.